Ты ползи, моя сколопендра, Ползи в свою обитель зла
Кирилл чувствовал себя главным героем дешевого подросткового сериала или фильма. Он стоял на балконе обшарпанной Питерской квартиры, обмотанный полотенцем ниже пояса, ежась от холода. В одной руке — едва начатая сигарета, кажется, третья или четвертая, в другой — мобильный телефон с набранным номером скорой. — Молодой человек, если это розыгрыш, я советую вам признаться в этом и извиниться. Наша служба и так перегружена, времени на ваши шутки у нас нет. Напоминаю, что ложный вызов бригады скорой помощи карается штрафом… — Девушка, это не шутка! Меня правда укусила сколопендра. В очень нетипичное место. Возможно, укус отравлен, и я сейчас умру. — У него задница опухла, правда… — Виновато проскулил Андрей откуда-то из-за плеча. Кирилл повернулся, одними губами цыкнул на своего молодого человека, похожего в данный момент на побитого щенка. А жалобные моськи вообще-то должен делать он, Кирилл! — Хорошо, диктуйте адрес и симптомы, — вздохнула диспетчер. Вам, наверное, интересно, как я оказался в таком положении?***
А начиналось все до ужаса банально, так, что от этой банальности сводило зубы. Впрочем, только до определенного момента. Они с Андреем сидели за очередной бутылкой портвейна. Квартира Пирокинезиса напоминает обитель какого-то древнего духа, с пылью по углам, какими-то непонятными багровыми пятнами на столе (вино? кровь? воск с БДСМ-свечей? Кирилл не рискует ни спрашивать, ни тем более трогать грязь), раритетными книжками и тенями, пляшущими то тут, то там. Андрей ощущает себя абсолютно в своей тарелке, ловко выискивая чистые стаканы и какую-то закуску в холодильнике. — У меня есть сыр за пятьдесят рублей, у которого срок годности истек два дня назад, и сыр за триста рублей — не смей шутить, паскуда! — который… блять, этикетка выцвела… — Похуй, давай оба, сделаем вид, что плесень французская, — думать было лень. — А ты знаешь, что плесень ядовитая, и она отравляет тебя изнутри, и ты можешь УМЕРЕТЬ? — на последних словах Андрей корчит дурашливую гримасу. Кирилл вместо ответа крутит сигарету у него перед лицом. — Знаешь ли ты, откуда эти шрамы? — пьяный Андрей общается мемами. Он показывает на ту самую красную грязь неопознанного происхождения. — Нет и, наверное, не хочу знать… — некоторые загадки лучше оставлять нерешенными. — Меньше знаешь — крепче спишь. — Ну как хочешь. Я эту историю кому попало не рассказываю. — То есть, я особенный? Я польщен, — Кирилл складывает ладони в подобии сердечка. — Скажи спасибо, что не особо одаренный… Портвейн идет хорошо. — А ты знаешь, почему бутылки под стол надо ставить? — Кирилл опускает третью бутылку на пол. — Чтобы спотыкаться о них утром? Камон, ты каждый раз, как нажрешься, рассказываешь мне это. Я хоть и алкаш ебаный, но до маразма пока не допился. — Я трезв как стеклышко! А вот у тебя язык уже заплетается. — Андрей поджимает губы и хмурится, не согласный со словами собеседника-собутыльника. — Попробуй дотронься до носа. Нет, до своего неинтересно, ты натренировался. Закрой глаза и дотронься до моего. — Вызов принят, только не двигайся, я запомнил, где ты сидишь. Так, это, кажется, глаз… — бормочет Пирокинезис в ответ на недовольное восклицание Кирилла. — А теперь попал? — Это ухо, придурок. — А, я перепутал лево и право. Вот теперь точно нос, да? Кирилл резко отклоняется назад, привстает и кусает Андрея за палец. — И что это было? Кусака. У Андреева такой рассказ был, в школе проходили. — Твоя башка — просто склад ненужной информации, — вздыхает Лермонтов. — Я хотя бы разные факты рассказываю, в отличие от некоторых. — Не понимаю, о чем речь, сударь. — показывает он язык Андрею и вытаскивает из пачки сигарету. — Монокль достань, интеллигент ебаный. — Откуда? — И-и-из… свое-е-е-ей… — начинает тянуть Пирокинезис. — Я понял, можешь не продолжать. — Может, тебе помочь его найти? Кирилл щурится, фокусируя взгляд на хитрой кошачьей мордашке друга. — Это ты подкатить ко мне решил вот так? — Нет, что ты. Хотя… может, и да. — А я может и не против. Один раз живем, хули. Когда еще у тебя в жопе отыщет монокль такой уважаемый — и симпатичный! — молодой человек? Поцелуи влажные и сладко-винные на вкус. От волос и шеи Андрея пахнет табаком, его вечно холодные пальцы скользят по разгоряченному телу Кирилла, ногти чуть царапают кожу. Бедра соприкасаются, члену становится тесно в джинсах, дрожащими руками Лермонтов ослабляет ремень, расстегивает пуговицу и молнию ширинки — и тут же принимается стаскивать с Андрея футболку. — Ты уверен? — шепчет Андрей. — Потребление данного вида контента может негативно сказаться на вашей психике. — Ты сегодня какой-то… Предостерегающ-щ-щий, — на последнем слове Кирилл шипит от удовольствия, чувствуя прикосновения руки к возбужденному члену. Андрей закатил глаза. — Такой же, как обычно, — он стаскивает остатки одежды с юноши, разворачивает его, ставя в коленно-локтевую. — У тебя член кривой что ли или там три сантиметра, которые тебе стыдно показывать? — усмехается Кирилл и тут же охает от холода лубриканта, растекающейся по ягодицам. — И смазку ты в холодильнике видимо хранишь, блять. Ты пальцами поаккуратнее там! — Я думал, бывшая тебя драла, как сидорову, мать его, козу, — Андрей вводит еще один палец, находит заветную точку, и Кирилл выгибается, стонет в подушку. — Поэтому ты так и ноешь по ней. — Заткнись, — снова стон. — Все-таки драла? Я так и знал, что ты любишь быть снизу. Он слышит шуршание упаковки презерватива, и спустя пару секунд Андрей входит в него. Живот сводит удовольствием, Кирилл переносит вес на левую руку и дрочит себе правой, по спине растекаются поцелуи и легкие укусы, в ушах звон и эхо шумного дыхания. — Знал бы, что это так охуенно — сам бы подарил ей страпон на 14 февраля, — выдыхает он, липкая сперма растекается по руке. — Ты мне кровать не испачкай, мне еще спать там, — сделав последние пару движений, Андрей вытаскивает член, и Кирилл чувствует, как его слегка потряхивает после оргазма. — Мне показалось или ты не только вперед-назад двигался, но и… вправо-влево, типа? И вены у тебя что ли здоровые такие на члене. — Кирилл садится, ойкая от боли в заднице. — Покажи своего красавца, чего уж там… ЭТО БЛЯТЬ ЧТО? — Специалист по поиску моноклей, блять. — Андрей стягивает презерватив, обнажая хитинистое туловище сколопендры, перебирающей сотней лапок. — Эта хуйня… Была во мне? Ты стебешься? — Лермонтов трет глаза, нащупывает телефон, включает фонарик. Ебучая здоровая сколопендра. Вполне себе живая и настоящая. — Тебе портвейн принести? — Неси водку. И сигареты. — Абсолютно безэмоционально бормочет Кирилл в ответ. — Дементий, неси свиней! — Андрей надевает трусы и направляется на кухню. Спустя полчаса Кирилл все еще прикладывается к изрядно опустевшей бутылке «Журавлей» и поджигает черт знает какую по счету сигарету. — Ну хватит уже курить с лицом Макконахи из мема. Я вот живу с этим, например, и ничего. Даже дрочить получается. — Дело не в том, что у тебя вместо хуя сколопендра, — вздыхает Кирилл. — Дело в том, что мне блять это понравилось… Андрей присвистывает и отбирает у него бутылку. — Пиздец ты извращенец…***
Но кто же знал, что спустя несколько месяцев идеального секса, совместного алкоголизма, конфет и букетов, сколопендра прогрызет презерватив и цапнет Кирилла не то чтобы за ягодицу, а, как бы сказать, прямо внутри? За слизистую? Закончив говорить с диспетчером, он щелчком отправил окурок с балкона в долгий и печальный полет и повернулся к Андрею. — А я говорил блять, что надо два презика одевать! А лучше — три! — Наде… — виновник торжества заткнулся на полуслове, увидев взгляд Лермонтова. — Ну Кирюш, ну так ощущения совсем не те… — Охуенные ощущения получились, пиздец! А мне теперь думать, не откину ли я копыта и краснеть перед санитарами! — Ну я так-то тоже краснеть буду… Я вызвал знакомого специалиста по членистоногим, определить, ядовитая ли эта сколопендра… По фото не получается… — Господи, блядский цирк, — покачал головой Кирилл. — Почему ты не сделал этого заранее вообще? — А зачем мне лишний раз говорить людям, что у меня вместо хуя сколопендра? Кирилл помассировал виски. — Ты себя хорошо чувствуешь? — поинтересовался Андрей. — Заебись вообще, пытаюсь понять, умираю я или еще нет! Какой же ты ебанат, ну вот зачем я вообще в это ввязался… — Так может это ты ебанат тогда?.. — Пирокинезис попытался пошутить, но вышло не очень. — Андрюш, я тебя, конечно, очень люблю, но план такой: мы разбираемся с этой хуетой, я собираю вещи и съезжаю от тебя. И ты оплачиваешь мне психолога. И курс транквилизаторов. — И губозакатывательную машинку? — Хуезакатывательную, блять! Они молча продолжили курить, пока во дворе не раздался вой сирены скорой помощи.***
— Блять, Андрей, что я только что сейчас прочитал? Андрей? Ты почему ржешь? — Кирилл пихает парня локтем в бок. — Ты вверх пролистни, на самое начало, и эпиграф перечитай… — Задыхаясь, отвечает Пирокинезис. — Ну, строчка из песни твоей, про сколопендру. Вполне себе в тему даже… Андрей пытается перевести дыхание. — Кирюш, этот ебаный эпиграф — лучшее, что есть в этом опусе. Ведь обителью зла оказался твой зад…The End