перья.

О художнике и его не снах.

      Я наблюдал, как уплывает поезд, надеясь, что он ещё не последний на сегодняшний день. Солнце опускалось всё ниже, прощаясь со всем миром. Облака, будто покрашенные великим художником, уж точно мастером в области масла и акрила, плавали по небу, завораживая. Да и вся картина в целом: уходящий последний вагон, идущий по воде, одинокая пристань в океане, и я один, ждущий своего часа. Как же я тут оказался? Мне не было до конца это ясно, всего пару минут назад я проснулся от гудка, обнаружив себя здесь. Я был озадачен. Никогда бы не подумал, что окажусь непонятно где, в такое-то время. Только недавно я собирался начать новую картину, которую обещал другу. И кисти, и полотно, и даже чёртовы краски были готовы. Но я уснул. А может это всё просто сон? Невероятно красивый сон. Я был один, как я привык. Вокруг лишь море, да островок из бетона с маленькой лестницей, ведущей в воду. Продолжая рассматривать мир вокруг себя, я никак не хотел обращать внимание на свой вид. Я был неопрятен, взлохмачен, и с крупным пятном белой краски на штанах. Кажется, это было масло. Я был одет в свои старые, протёртые до дыр штаны, рубашку из посеревшего от времени льна, и ботинки, которые (я не был уверен) были украдены из лавки кузнеца. Я не был красив, мои худые руки и ноги лишь пугали людей. А лицо выражавшее только недовольство и скуку добавляло отталкивающего мазка в картину. Я сам как картина старого художница, что скоро умрёт, и тот пишет свою последнюю работу. Я наблюдал за небом, покачиваясь вместе с мелкими волнами под ногами. Начинал дуть лёгкий ветерок, становилось прохладно. Понимание всей ситуации так и не приходило ко мне, я всё также спрашивал себя, что я тут делаю? не отвечая - из-за незнания ответов. Солнце опускалось всё ниже и ниже, а поезд так и не приезжал. Вариантов было мало, скорее, даже всего два - остаться здесь и ждать ничего или пойти по морским рельсам. Я понимал, что не одет по погоде, что вскоре ждала меня, а искать более подходящее было невозможно - тут ничего не было. Можно было бы никуда не идти, продолжить любоваться небом, плывущими облаками и слегка качающимся морем, и я бы был только рад! Но что может меня ждать дальше? Может, там что-то настолько невероятное, что поразит меня ещё больше? Я не мог этого точно знать, только гадать, как и всегда. Я последний раз посмотрел на эту нереальную картину, чтобы запомнить, чтобы сохранить у себя в голове на всю оставшуюся жизнь. Конечно, хотелось бы сидеть на этом месте вечность и созерцать. Но вот я уже с тяжестью встаю со своего нагретого за несколько часов места, отряхиваюсь, попутно снова рассматривая свои ноги, полностью заполненные шрамами с детства. Каждый раз, смотря на них, я вспоминал, вспоминаю и буду вспоминать то, чего не хотел бы. Я оглянулся назад и заметил первые звезды. - Я так давно не видел звёзд, - прошептал я хриплым голосом, даже не замечая, что он изменился. - Были ли они такие же в моём окне? - Я в последний раз тщательно пригляделся ко всем частям этой картины, столь красивой и ставшей любимой. Резко встряхнув головой, так, что моя шея начала болезненно ныть, я собрал свои вещи в виде себя самого и украденных ботинок. А солнце тем временем скрылось за горизонтом, но за место него пришла луна, что живописно отражалась в воде, освещая меня и мой путь. Я медленно спустился к воде по то ли бетонной, то ли каменной, лестнице, во второй раз погружая свои ноги в прохладную воду. У пристани не было глубоко, к моему счастью. Через пару шагов я уже стоял на путях, погруженных под воду, как в каких-то фантастических историях писателей или картинах Миядзаки. Под ногами царапались маленькие камушки. Путь не казался чем-то страшным до этого момента. Я переминался с ноги на ногу, может, от волнения, может, от тех же камней. Ещё днём я не видел, куда шёл поезд, а, значит, меня могло ждать всё, что угодно. Дышать стало сложнее, будто что-то мешало вздохнуть полной грудью. Только сейчас я полностью понял, что замёрз, что холодный ветерок не остужал, а приносил неудобства. Нервничая, я взглянул сначала себе под ноги, потом снова в небо, где сияло множество звёзд. Я начал свой ход. Приходилось дышать на руки, чтобы хоть как-то их согреть. Чувствовал, как сейчас становиться всё холоднее и холоднее, будто ещё днём здесь не было жаркого солнца и духоты. Казалось, что моё тело медленно немело. А картина передо мной не менялась. Пусто. Пустота. Только море и больше ничего. Позади меня уже давно исчезла пристань, где я как-то просидел весь день, даже не заметив этого. Небо не менялось, звёзды да звёзды. И ничего. Больше ничего. Становилось всё холоднее, ветер усиливался, и, хотя море оставалось спокойным, я ощущал всю его силу на себе. Меня начало скручивать от боли и холода. Мои сухие руки немели, я не чувствовал пальцев ног. Мною не были замечены мои же ботинки, кажется, я успел обронить их по пути. Ветер бил меня в спину, как будто гоня вперёд. Я продолжал идти, хотя уже не мог контролировать свой шаг. Помню, как неожиданно море, океан, обрушились на меня огромной волной, валя меня с ног и принося много боли. Я не чувствовал воды вокруг себя, хотя именно этого и ждал. Помню лишь, что я почти дошёл, хотя и не видел, но знал, просто знал, что оставалось немного. Я помню это. И вдруг услышал голос, сухой, казалось, что с поверхности воды. тебе стоит проснуться, - прошептал чей-то голос, уж точно незнакомый спящему в своём кабинете парню. Немного резко для себя и для своего друга Мотылька он открыл глаза и попытался встать из странной позы, которую он, видимо, принял, пока спал. От столь торопливой манеры горе-художник ударился головой о что-то похожее на табуретку и шарахнулся обратно из-за сильного удара. Наш дорогой друг издал болезненный стон, чем ещё больше обеспокоил пришедшего гостя. - О-х, бгожешь ты-ы мой! К-как ты вообще умудрил- аргх, ладно! Я не сильно удивлён! - нервозно и обеспокоенно протараторил Мотылёк, что за недолгое их знакомство успел привыкнуть к странной натуре такого человека, как этот грубый мечтатель и художник, - я сбегаю за льдом или... ну, или за тем, кто его может сделать! А ты, б-лин, лежи смирно и, по-жалуйста, не покалечь себя лишний раз! - уже более злобно прикрикнул он, чем заставил лежачего прикрыть уши и скорчить недовольное лицо, особенно, если вспомнить как обычно себя ведёт этот друг насекомых. Краем глаза поглядывая за фигурой человека , что аккуратно прикрывает дверь и уходит в поисках такого нужного сейчас льда, пострадавший, конечно, не послушав друга, пытается встать, в этот раз ему это удаётся проще и без травм. Когда уже бедняга встаёт на обе ноги, он понимает, что всё это время был без обуви, и что ноги ощущались мертвецки холодными. Руки также казались еле живыми. Это пугало и настораживало. Медленно глаза прошлись по тому беспорядку, что он устроил сейчас, и, это было ясно, когда уснул сидя за картиной. Картина это была, кстати, очень интересной. Она что-то смутно напоминала, вот только он не мог вспомнить, что именно. До своего падения в сон, он успел нарисовать море, уходящее за горизонт солнце, серую постройку из камня и уходящий далеко в звёзды красный поезд. “Не верю, что это нарисовал я, не мог же,” - скептически подумал он про себя, не веря, что сонным он мог нарисовать такую красоту. Хотелось уже подойти, сесть и рассмотреть поближе, как в кабинет опять (что заставило кое-кого недовольно вздохнуть) шумно ворвался тот же Мотылёк: - А т-ты почему встал?! Я ж-е просил, ну! - сначала немного истерично, но под конец более спокойным, но, очевидно, обиженным голосом проговорил парень. - Садись, иди-от. Я лёд принёс, - всё также обиженно подходит и, не дожидаясь какой-либо реакции, силой сажает на табуретку. Нежно, боясь причинить боль своему другу, прикладывает небольшой мешочек со льдом. На это второй лишь издал ещё один звук - ах, не более того. Ожидая хоть что-то ещё, даже не похвалы и благодарности за его помощь, Мотылёк решает начать разговор не о чём, как и всегда он делает. - М-ожет тебе сон какой снился? Расскажи, а то скушно тут с тобой стоять, - надув губы и щёки в детской несерьёзной обиде проговорил он, внимательно следя за вторым, - что же тот скажет? - Я- я не уверен, что мне что-то снилось, думаю- , - замялся в попытках всё таки вспомнить хоть что-то, - нет, не было ничего, не помню, может был, но очень неважный, - кряхтя как старый дед ответил он на, конечно же, глупый вопрос. - А жаль! Уверен-н, что что-то было, это ведь ты, Безбилетник или как ты там себя называешь? Ха-ха, - посмеивался Мотылёк, кажется, забывая своё собственное имя в честь насекомого. - Билетёр вообще-то! Не путай, мелкий! А то в следующий раз сам тебя в мебель вмажу, чтоб не коверкал и не издевался над калеками! - резко хватает и недовольно чуть ли не кричит Проводник, который дал себе именно это имя, но таков был его род деятельности раньше - билеты проверять на кассе у станции. Хоть это было давно, помниться, он перестал там работать когда ушёл последний поезд. Но когда это было?