***
Он схватил её руку и завёл ей за спину. Лорин посмотрела на него с вызовом. Дикарь остро пах хищным зверем, землёй и чем-то пряным. В русых волосах застряли ветки и листья. Он наклонился близко-близко и провёл носом по её лицу, глубоко и часто дыша. — Ты пахнешь чем-то сладким, — сообщил он, — может, ты недавно ела мёд? Он аккуратно поцеловал её изогнутые губы. — Хм, нет. Странно. А может, ты ела мёд, только давно? Он медленно провёл чёрным языком по её рту, приоткрывая его. Лорин нежно прикусила его почти чёрную губу. Свободной рукой он распускал шнуровку её корсета, пока его рот жадно поглощал её тихие поцелуи. Она млела и не сопротивлялась. Рослый, странный, очень умный и чувственный — она не могла и мечтать о таком, понятном только ей одной. Едва дикарь ослабил хватку, девушка выдернула руку, встала на носочки и зарылась в его гриву обеими руками, перебирая волосы, нежно касаясь рогов, трогая бьющиеся под белой кожей сосуды, проводя по его ноздрям… Потом они чиркали зубами друг по другу, смеялись, не размыкая ртов, не расплетая пальцев, не отпуская друг друга. Дикарь сам стаскивал с себя броню и тунику — Лорин бросила всякие попытки понять сложную систему перевязей. Наконец он смог оторваться от неё, и не мигая смотрел в её блестящие глаза. Смотрел и молчал.«Зачем мне быть с тобой в броне, зачем защищаться от той, к которой всю жизнь шёл? Ты — моя Истина в обличье самки renaigse, заключённая в деву их племени, и вот он я, открытый перед тобой полностью, до конца».
Он стоял, раскинув руки, возмутительно белокожий, монолитный, искренний. Лорин переступила юбки и сделала маленький шаг ему навстречу. Она хотела его всего и всю ту свободу и полноту жизни, которые ворвались вместе с ним в её печальное существование. Дикарь не двигался с места, только смотрел на неё исподлобья и не опускал руки. Это была какая-то игра, правил которой она не знала, но в которой намерена была одержать победу. — Ты моя свобода, — прошептала она, и глаза её наполнились слезами.«Ты — моя Истина, — молча вторил ей Винбарр, — ты показала, как много любви я способен вместить, и сколько мужества может быть в беззащитности. Ты сделала меня сильным. Ты сделала меня неуязвимым».
Когда его руки сомкнулись на её талии, Лорин поняла: она в полной безопасности, она почти бессмертна. Жар его тела был солнцем, побеждающим холодный мрак той силы привычки, что звалась жизнью. Её темная ладонь на его безволосой груди будто слышала биение сразу двух сердец: одного, с редкими гулкими ударами, и другого, бешено колотящегося, не умеющего сдерживать чувств, выдающего с потрохами строгого юношу со спокойным лицом.Бросаясь в воду у логова надайга возле водопада, Винбарр знал наверняка — он будет делать дочь вождя Новой Серены своей до тех пор, пока не будут стёрты и сломаны любые границы их тел. До тех пор, пока их души не сплавятся в единый кусок, и нельзя будет различить, какая душа была чьей. Он это знал, его чресла это знали, его глаза это знали, его руки это знали. Но когда девчонка renaigse бросилась ему на шею, как есть, обнажённая, забывшая фальшь, юноша сказал себе и своим устремлениям «стоп». Как бы сильно ему ни хотелось, сколько бы у него ни было возможностей, — даже когда она целовала его длинный сомкнутый рот, — он только придерживал её, не давая соскользнуть в воду и чувствовал на себе её прохладную кожу и цепкие пальцы. Он вдыхал её голод и выдыхал старинные целомудренные обычаи, лишавшие прав наиболее сильного и дающие свободу и безнаказанность более слабому.
Она поцеловала его ключицу. Он прикоснулся губами к её макушке и тихо сказал какое-то слово на букву «м»².