Глупые письма

При одном только взгляде на такого милого и солнечного Киришиму Эйджиро у каждого поголовно может появиться ассоциация с самым добрым и невероятно невинным существом на чертовой земле, и отчасти это правда. Эйджиро и правда был мил, невинен в большинстве случаев и бескорыстен. И только Изуку знал другую эту сторону его солнечной очаровательности, такую жгучую и сжигающую все на своем пути, что оставляет за собой лишь никому не нужную кучку пепла былого разума, и ему безумно льстило, что именно он, а не кто-то другой знает об этом. Чего греха таить, и чувствует на себе каждый день. Ведь невозможно не заметить на своей спине испепеляющий взгляд рубиново-красных глаз каждый раз, когда хоть кто-нибудь хотя бы кончиками пальцев — не дай Бог всея Египта — прикоснется к помеченному телу. К — черт вас всех подери раком на учительском столе Айзавы-сенсея — собственности Эйджиро. Когда именно Мидория стал принадлежать всей своей сущностью парню, он так и не понял. Да и не имело это совершенно никакого значения, ведь ярые и не оставляющие совершенно никаких шансов на побег поцелуи почти за каждым темным поворотом настолько сильно заполняли разум, что думать о том, как до этого вообще дошло — совершенно не хотелось. Оставалось лишь обвивать напряженную шею руками, вжиматься в горячее тело настолько сильно, что сердца начинали чуть ли не переплетаться сквозь грудные клетки и отвечать, отвечать, отвечать на требовательные влажные прикосновения так страстно, насколько это вообще возможно, пока совсем не ревнивый Киришима не утолит свою потребность в утверждении своей собственности и с довольным рычанием не отпустит чуть ли не падающего из-за ватных ног Мидорию с миром до ночи. Иногда Изуку казалось, что есть сразу два Эйджиро, ведь не может человек быть настолько нежным, любящим и ласковым, словно щеночек ньюфаундленда и в тоже время страстным и ненасытным, как самый настоящий хищник во время брачного периода. И он удивлялся этому каждый день, не в силах, наконец, к этому привыкнуть. Особенно сильно преображался Киришима именно по ночам, будто бы оборотень во время полнолуния. Поцелуи поначалу всегда нежные, трепетные, и парень старался каждый раз доставить максимум удовольствия как себе, так и Изуку. Потом уже в ход шли зубы, и комната каждый раз наполнялась рваными вздохами и легкими стонами, прерываемыми прижатыми ко рту ладонями. Иногда они принадлежали Эйджиро, ведь он очень не хотел, чтобы их услышали. Тем не менее он никогда не прекращал терзать плечи, шею, ключицы, грудь и бока своего парня до тех пор, пока живого места на любимом теле не оставалось, и он, довольный своей работой, проводил по некоторым отчетливо заметным укусам и легким засосам кончиками пальцев с полу рычящим шепотом: «только… мой». Изуку любил каждую ночь слышать эту фразу, ведь каждый раз после этого по его телу проходила новая порция дрожи, и он отвечал подрагивающим голосом: «д-да». Неизвестно, сколько уже у Мидории на теле незаживающих шрамов от острых зубов Киришимы, ведь он любил кусать определенные места, иногда по нескольку раз, чуть ли не до крови. Парню даже приходилось носить время от времени легкие шарфы на шее, чтобы скрыть слишком выделяющиеся метки прошлых ночей, ведь кое-кто слишком сильно «разволновался, что его Изу уведут, если он не покажет всем, кому он принадлежит», и тот самый «кое-кто» улыбкой сытого хищника ходил где-то поблизости и ничем свою радость не выдавал. Также неизвестно, насколько глубоки царапины на спине Эйджиро от ногтей Изуку, которые не успевают отрастать. И сколько именно рассыпано мелких отметин на таких сильных и мужественных руках и плечах, ведь Мидория тоже был не из робкого десятка, и так просто никогда не отпускал, но из-за слишком открытого геройского костюма ему приходилось импровизировать и оставлять свои метки только на закрытых участках тела своего парня. Тот иногда даже смеялся, что теперь его руки были в крапинку, а тело самого Изуку подрал слишком ревнивый пес. Тем не менее признавать свое повышенное собственничество Киришима не собирался, ровно как и Изуку наличие своего довольно сильного фетиша на укусы.