С днем рождения

Охрана даже не стала спрашивать кто и зачем, не люди, а страны, тем более еще малыши, и впустила ребят. Белла не смогла сдержать восхищенного выдоха. Какое же все было красивое! Огромный сад сиял от красок осени, а в его глубине виднелись работающие фонтаны: рыбки и античные древнегреческие боги. Около дворца мирно протекала речка, а над ней возвышался резной мостик. И, о, Боже, недалеко от ворот стояла белая карета. Резная, с двуглавым орлом! А Россия глядел на громадное здание и не мог наглядеться. Оно было толи голубым, толи мятным, с высоченными мраморными колоннами. А над большими панорамными окнами виднелись резные золотые украшения. Словом все, кроме флага, говорило о величии хозяйки. — Эй, Рось, смотри! — Белка указала пальчиком в глубину сада. Рос стал приглядываться, но безрезультатно, — да вот туда! Туда! — наконец мальчик заметил женскую фигуру. Девушка в красивом меховом кремовом платье, с летящими рукавами и юбкой мирно собирала цветы. Беларусь взяла за руку брата и рванула к Стране. А это действительно была страна, о чем свидетельствовал флаг на щеке. На голубом фоне рисовались три белые звезды, а посередине белая завитушка, как ее прозвал Россия. Не считая щеки, кожа оказалась бледной, будто специально напудренной, а на худенькие плечи спадали две длинные смолянисто-черные косы. — Здравствуйте, а, — девушка повернулась, Белла замерла. На ребят посмотрели два огромных карих глаза, — н-нам нуж-жна Российская Империя… — Российская Империя? — молодая леди поднялась и мило улыбнулась — она во дворце. Пойдемте. — А как вас зовут? — Я Казахское ханство, — Ханство поманила рукой ребят и легкими шажками направилась во дворец. Едва ее худые руки открыли дверцы, дети ахнули. Как же красив этот зал! А ведь это только прихожая! Перед братом и сестрой открылась красная ковровая дорожка, ровно и приглажено уложенная на лакированный паркет и ведущая по лестнице, полной завитушек и переплетений, словно обросшая диким виноградом, на второй этаж. Откуда — то сверху лились звуки венского вальса, так подходящего под этот интерьер. Казахское ханство взглянула на мальчика и девочку и направилась на второй этаж. Те последовали за ней. Россия постоянно вертел головой чтобы ничего не упустить и чуть не свалился с лестницы кубарем. Хорошо хоть Беларусь успела поймать его, иначе все — чекир башка. В прямом смысле слова. Но вот парадный вход в зал. Двери оказались нараспашку открыты. Перед глазами и без того изумленных детей предстало еще более грандиозное зрелище. Огромное помещение с окнами во всю стену. По бокам ввились ввысь колоннады, заканчивающиеся узорами из чистого золота. Столы, коих было немало, ломились от явств, всевозможных вкусов, форм и размеров. В центре стены была картина, необъятных размеров. На ней изображена коронация маленькой девочки, на вид лет семи. На ней было прелестное белое платье, а на ручки спадала золотая мантия, испещренная черными двуглавыми орлами. На небольшом возвышении искусно играл оркестр, а с потолка свисали огромные хрустальные люстры, усыпанные мириадами свечей. В центре кружилось несколько пар, а те, кто не был настроен на танцы, преспокойно потягивал шампанское, превосходного качества. Вдруг, Ханство убрала детей за спину и подошла к какому-то мужчине, одетому в вишневый камзол и синие кюлоты. На ногах были обычные белые чулки с черными туфлями, а на голове седые волосы были заплетены в причудливую кудрявую прическу. На шее красовался огромный опоясывающий шрам, но его было не особо видно, наверно много косметики наложил. — Королевство Франция! — страна обернулась и подняла взгляд. «Ого, — подумал Россия — один глаз золотой, другой синий. Хех, интересно… и на щеке какие — то цветочки. Ужас, он же не девочка!» — Королевство Франция, не подскажете, где Российская Империя? — Mon cher, — пропел Королевство — не поверите, только ушла. Кажется, туда, — Франция махнул рукой — на балкон. — Благодарю, — улыбнулась казашка и отошла, — пойдем, — она, улыбаясь, взяла компанию за руки. Пройдя метров двадцать, завеяло уличным теплом. Показался открытый проход, — я вас покидаю. Бегите, малыши. — Я не… — хотел было возразить Федерация, но его перебила Республика. — Скажите, а как обращаться к ней? Ну к Российской Империи? — Хм, ну, государыня Александра Николаевна или Ваше Императорское Величество или… в общем, по-разному. — Спасибо, — бросил Рося за что получил укоризненный сестринский взгляд. Ханство такими же легкими шажками, словно лань, унеслась танцевать, а парочка нерешительно стояла перед балконом. Россия вспомнил слова — предупреждения папы, о бесполезности попыток понравиться. А Беларусь все думала о внешности своей… бабушки? И почему она раньше об этом не знала? И что бы она могла носить? Наверняка пышнющее платье с миллиардом рюшек. И огромную прическу — непременно с кораблем, какие она видела в книжках. Рос одернул сестричку и указал взглядом на антресоль. Впереди на площадке стояла, повернувшись спиной и облокотившись об перила, девушка, одетая в яркое, темно-лазурное платье со спущенными плечами, покрытыми белым кружевом, а до локтя поднимались снежные перчатки. На шее было жемчужное ожерелье, и каштановые наверняка длинные волосы были собраны в причудливый пучок, венчавшийся лазурной шляпкой с пером и блестящей ленточкой. — Кто говорит? — шепотом спросила Беларусь. — Не знаю, — вторил Россия — может ты? — Нет, ты! Старшим нужно уступать! — Ты! Ты девочка! — Да не ори ты! — Ладно, я, — Рося повысил голос — Ва-а-ше Ве. ой. Императорское Величество. — Государыня Александра Николаевна! — Беларусь почувствовала, что брат немного напортачил и начала брать ситуацию в свои руки. Точнее голос. Александра повернулась. Какое же красивое платье спереди! Изящный лиф мило подчеркивал грудь и выделял ключицы. Его юбка спускалась в пол, но черные туфли выглядывали из-под платья. Лайкровые перчатки закреплены серебряным браслетом, а в руках колыхался веер. А шляпка! Красивое экибано из белых и голубых роз в россыпи перламутрового бисера. Да в принципе весь костюм так подходит РИ. Особенно светлому-светлому лицу. На нем выделялась только щека с российским триколором и уютно расположившимся в левом углу двухглавым орлом и губы, кропотливо подведенные красной помадой. Из-под пенсне в золотой оправе, закрепленной на цепочку, блеснули два ярких глаза цвета московского пожара. Губы растянулись в ласковую улыбку. Рука машинально поправила очки. На самом деле Империя вовсе не глухая и все слышала, просто не хотела мешать. — З-здравств-вуйте, — пролепетала испуганная Беларусь. — Здравия желаю, Ваше Императорское Величество, — осмелев, Россия отдал честь. — И вам здравствуйте, — проворковала Александра. — Поздравляем Вас с днем рождения! — теперь подключилась Белка, и получился маленький хор. Россия подошел к РИ и протянул цветы, а Белла толкнула его, что от неожиданности тот встал на одно колено. Сама же девочка поведала миру Украинские печеньки. — Благодарю вас, — рассмеялась Александра. Она легко хлопнула в ладошки, и тут же на пороге появилась служанка. — Полина, цветы, — Императрица вдохнула потрясающий аромат цветов и рассияла — в вазу на нижней балюстраде, а печенье… Печеньице на кухню в хрустальную тортницу. — В тортнице «Прага» от РСФСР, Ваше Величество. — Тогда под клош. — Слушаюсь, — Поля поклонилась, забрала подарки и, махнув ситцевым передником и длиннющими косами, унеслась. — А как вас звать, молодежь? — Александра присела на маленький диванчик и показала взглядом на креслица впереди. Дети улыбнулись и уселись. Правда Беларуси пришлось следить за осанкой брата — он частенько норовил развалиться и принять самую неблаговидную позу. — Я Беларусь, — девочка склонила голову в маленьком поклоне и уже собралась представить своего брата, но… — Российская Федерация, Ваше Величество! — Роська встал и, отчеканив каждое слово, на радость сестричке с ровной спинкой отдал честь — Но для вас просто Россия. Скажите, а какого года постройки это великолепие? — Дворец? — мальчик утвердительно закачал головой, а Александра про себя отметила, что молодежь пошла очень образованной. Препохвально! — в шестьдесят втором году восемнадцатого столетия. Подарок на второй юбилей. — Это вам… десять лет было?! — А почему бы и нет? Вы вот что мне скажите… а кто вас в Петербург ко мне отправил? — Наш папа. — Союз Советских Социалистических Республик. -… — сказать, что Империя была удивлена — значит ничего не сказать. Совет — ее сын, это так. Но смущало не то, что сейчас перед ней сидят Ее Родные внуки, а то, что СССР мать, мягко скажем, ненавидит. Белушка, заметив небольшое замешательство на лице Императрицы, решила сменить тему: — А как в ваше время детей воспитывали? — В наше время детей в семьях было много. На всех воспитания не хватает… кого-то родители, кого-то учителя… — Сколько же их было? Сильно много? — как же искусно Россия строит из себя аристократа! Вот — вот на французском заговорит! — Нет. Ну вернее как… Трое — это минимум. А так по пять — по шесть. — Да, наверно трудно было уживаться в пятером, — протянула Белка, теребя красивую юбочку — толи от волнения, толи просто не знала, что сказать. — Бел, не забывай, что у тебя еще пятнадцать братьев и сестер! — Прошу меня великодушно извинить, — от шока бедная РИ поперхнулась воздухом — но сколько?! — Пятнадцать, — невозмутимо отозвался Рос. — Может сменим тему? Сomprenez-vous, я о вас и так много узнала… Savez, я не могу поверить, что передо мной сидят мои внуки… вроде только вчера Союз был таким маленьким… — У вас такой красивый веер! — Хих, благодарю, душечка, — тут к Александре прибежала девушка, лет семнадцати. Аккуратное, кукольное личико с полночно-синими глазками обрамляли золотые волосы, завитые в кудри. На щечке блистал флаг до безумия похожий на Российский триколор, но небесная полоса была сильно высветлена, даже больше походила на лазурь. Юная леди была одета в прелестное, чуть свисающее и тянущееся по полу платье времен Наполеоновской Франции. Как же ей шел этот наряд, что кремовыми прослойками в виде рукавов — фонариков и нижней юбки, между прочим богато украшенной, и красным бархатом, как глазурью, формирующим а-ля длинный жакет с вышитыми цветами, сейчас предстал на суждение малышам. Девушка вытащила кружевной веер и отстучала на нем какую-то мелодию, что несмотря на перчатки, была хорошо различимой. — Нет, Маруся, не сейчас. Я же вас знаю! Коли вечер будет, кутите хоть со всем Преображенским полком. А до пяти ты мне нужна в здравом уме и светлой памяти. — Но Матушка! Всего одну мазурку! Или кадриль! Падеспань в конце-концов! — Один вальс, Мари, и больше ничего! — Но! — Без но, милая, на своем же опыте говорю! Все понятно? — Да, маменька, — Мари, горестно вздохнув, развернулась и убежала восвояси. — А кто это? — спросила Рос, когда отошел от раздумий. — Моя старшая дочь — Российская Республика или Мария. — Она такая красивая! — пролепетала Белочка и мечтательно посмотрела в небо. — Но право, душечка, если тебя одеть в похожее платье и дать в руки веер, ты будешь ничуть не хуже, — возразила Императрица — особенно с твоим характером! — А вы… — Прошу меня простить, но если вы мне приходитесь внуками, то можно на «Ты». — Правда? — и снова Россия вспомнил о словах отца… — Конечно. Буду ли я вам лукавить? Александра посмотрела на детей, дети посмотрели на Александру. Своеобразная молчанка продлилась минуты две. Встав со своего насиженного места, Россия подошел к Империи и обнял ее за руку. РИ сначала удивилась, но потом взаимно обняла Росса, поглаживая по мягким и чистым волосам, отчего мальчик начал мурчать, будто большой кот. Беларусь в стороне не осталась и, скромно подойдя, тоже обняла Александру. Последняя, не помня себя от счастья, обнимала обоих. * * * Вечернее солнышко продолжало приветливо греть все вокруг, радуя последними теплыми деньками. Дети уже перезнакомились со всеми гостями и успешно этим пользовались. Россия на пару с Французской, Германской и Австрийской Империями штурмовал крепость Королевства Франции, кстати, очень успешно. Увидев это зрелище, Александра горестно приложила руку ко лбу со словами «Вот недоросли! А еще серьезными, взрослыми странами зовутся!» А вот Беларусь пристроилась к компании дам: Пруссии, РИ, Российской Республике, Казахскому Ханству. Сначала просто слушала, сидя на руках у бабушки, но ее простые да и немного запутавшиеся хвостики заметила Мари. В общем, через небольшой промежуток времени девочка щеголяла в новомодном пучке с двумя прядками по ушкам. Что же может испортить такую идиллию? Правильно, ничего. Только наступающий дождь — исключение. Поэтому все зашли во дворец и бросились танцевать. — Эй, ребята, — РИ наклонилась к Росе и Белке — пойдете танцавать? — Конечно! — вскрикнул мальчик, но сестра поубавила пыл. — Но…не умеем… — А это не проблема, — Империя выпрямилась и, взяв в левую руку юбочку, положила правую на плечо невидимому партнеру — коли желание есть — все подвластно. Научим! И показательно провальсировала круг. У Белки видно был талант — гавот ей дался сразу. А вот Россия тужился над ним изрядно. Не парнишечье это дело — фантазии, каприсы танцевать. Он даже намеревался это все бросить, но девушки помогли: империалистка вела его за руки, а Белла самым нахальным образом переставляла ему ноги. Одним словом, через упорных десять минут Рося мог выходить на танцпол. Он галантно пригласил сестру и пошел в центр залы. Российская Империя, со своей красотой, долго в стороне стоять не могла. Первый подлетевший, в прямом смысле слова, Речь Посполитая ухватил ее за руку и повел туда же. Скрипачи ударили по струнам. Трубачи вдохнули воздух. Флейтисты приложили инструменты к губам. И заиграла мелодия, наверняка прекрасней которой не найти. Рос повел сестру вальсовым квадратом, пристально следя, чтобы, не дай Бог, не врезаться. Речь же, чувствуя безграничную власть над паркетом, повел партнершу самыми далекими далями, испещряя круг вычурными израсцами. Впрочем, сама партнерша была не против, даже наоборот, обеими руками за. Младший русский, видя в гусаре потенциального соперника, тоже не отставал и увеличил круг до предела, а кое-где умудрился сделать поддержку. Впрочем, вышло неплохо. До Речи наконец-то дошло, что этот мелкий очень достойный конкурент. А что Посполитый? Он же не просто там какой-то поляк, а летающий поляк, с двухметровыми крыльями за спиной! И пошли полеты! То вальс на трехфутовой высоте, то «Титаник» наяву. Но ведь русский — это ум и сообразительность, да? Тогда сестра в помощь! И не зря Бплка два года танцами занимается — ей только в радость шпагаты продемонстрировать. И продолжаться этой войне еще долго-долго, но музыка к вальсу не вечна. Остановился кто как: Поляк и Александра наверху, даже приобнялись, Рося и Белка внизу. Зал зарукоплескал! Оглушил! Но тут… — Ваше Императорское Величество! — в комнату ворвалась запыхавшаяся служанка с рыжими кудрявыми хвостами. Темно-синее платьишко, отделанное понизу белым кружевом, и однотонным воротником, с коротким рукавом-фонариком еще трепыхалось, в отличии от белого, почти школьного фартука, завязанного сзади на бант. — Прошу прощения, — императрица отошла- да, Варенька. — Государыня Александра Николаевна, там еще один гость… — Правда? Ну что ж, пусть зайдет сюда. — Хорошо, — Варенька скрылась за дверями. Бал продолжился, русская снова в танцы. Только теперь то была задорная венгерка, а кавалером стал Австрийская Империя. Вдруг, послышался чей-то голос. Все обернулись. Россия и Беларусь переглянулись и побежали к гостю — в дверях стоял сам СССР. Но последний, поздоровавшись с детьми, немного оттолкнул их и, вынув из-за спины большой красивый букет цветов, пошел к матери. Надо сказать, что одет коммунист был реально отменно — чистая выглаженная солдатская форма сидела как влитая и даже немного подчеркивала телосложение, что многие девушки оценили. На взъерошенных кудрявых волосах лежала фуражка с красной звездой посередке. Александра, увидев подходящего сына, еще больше изумилась, но тоже пошла ему навстречу, мягко и как-то по — матерински улыбаясь. На это Союз стыдливо опустил взгляд. А расстояние все сокращалось и сокращалось и, наконец, исчезло совсем. Советский посмотрел на улыбающуюся мать и… в слезах упал на колени. — Прости меня грешного, — прошептал СССР и обнял маму — прости за боль и страдания… — Дурачок, — Саша тоже опустилась на коленки, обняла и принялась гладить сына по макушке, по кудрям, по лбу — я не могла долго обижаться… ты же мой сын… я тебя все равно очень-очень сильно люблю, — Алекса прошлась по волосам и поцеловала сына в лоб. Такие слова внушили надежду, и Совет поднял взгляд, но, заметив под челкой некрасивый пластырь как пережиток Его юности, моментально понурил голову. РИ поднялась, революционер тоже. — Бра-а-атец! — через толпу умиляющихся гостей прорывалась Мария — Российская Республика. Когда преграды преодолены, она, предельно разогнавшись, сиганула на руки коммунисту. — Машка! — и вот только сейчас брат узнал сестру и давай ее щекотать. А что, Маша сама прыгнула! За это сейчас расплачивается, смеясь во весь голос — эх, Маруська, как же я по тебе скучал! — Отпусти, ирод!!! — заорала через смех Мари и сразу же полетела на пол. Однако, ей было настолько смешно, что она и не обратила на это внимание. — Музыку, господа! Оркестр немного опоздал, но, быстро сориентировавшись, принялся играть контрданс. Если вы думаете, что Совет остался стоять в стороне, то ошибаетесь. Более того, он пошел приглашать на танец мать родную. А Маруська на радостях ухватила танцевать одного очень милого офицера, что умудрился прийти без дамы. Наши маленькие герои тоже не сидели сложа руки, а озирались по сторонам в попытках научится и вскоре даже танцевали с папой, бабушкой и тётей с молодым офицером. И вдруг, бам-бам-бам! Старые часы пробили семь часов вечера. Гости испуганно глянули на часы, потом на улицу. А там нестерпимо темнело… — Нам, это, ехать пора… — с сожалением признал Коммунист. — Уже? — Мария удивленно посмотрела на брата — а еще чутка не хотите остаться? — У меня дома еще четырнадцать детей. Я и так отпустил все на плечи бедных Казахстана и Украины. Тем более нам еще идти до станции по темноте. — Никто ни по какой темноте не пойдет! — возмутилась Александра. СССР посмотрел на нее, как на душевнобольную. — А что, — Советский глянул на поляка — полетим, что ли? — поняв, что речь идет о нем, Посполитый выругался на своем и пошел на охоту за тортиком. — Николай! — со словами «Извините» и «Можно пройти» через толпу пробирался кучер с волосами, убранными в хвостик и под треуголку цвета вина. Одеждой ему служила кобальтовая ливрея с панталонами и винный жилет на пуговицах. Он подошел к РИ, улыбнулся во все тридцать два зуба и, шаркнув ногой, поклонился. — Что вам угодно, Ваше Величество? — каждое слово мужчина чеканил четко, громко и с улыбкой. — Готовьте карету, — на этих словах Совет поперхнулся воздухом. У них все равны? Все равны. Какого черта он сейчас поедет на карете? — Какую угодно? — РИ подвела его к антресоли и указала рукой на большую и белую, с орлом посередине. — Видите? Вот эту. — Пятнадцать-двадцать минут не составит ли трудностей вас подождать? — Нет. Кучер поклонился и со скоростью света убежал. — Может, без кареты обойдемся? — промямлил Союз — у нас всё же все равны… — Ради детей! — а Империя умеет манипулировать, даже очень неплохо. — Может, еще один танец? — выкрикнул дирижер из другого конца зала. На том и порешили. Дирижер, которого зовут Сергей, уже хотел играть мазурку, но его дернули за кончик фрака. Сережа опустил голову и встретился взглядом с Россией. — А польку можно? — Можно. — Спасибо. Делать нечего. Ну как можно отказать мальчику с огромными синими глазами? И Сершио взмахнул палочкой в просьбе играть польку. Гости взмыли вверх. В быстром темпе закружились от мала до велика. Казалось, сейчас закружится голова, и упадешь. Но она все не кружится и не кружится… А вообще-то, танцевать можно долго, но только до прихода Кольки-кучера. А вот, кстати, и он! — Ваше Императорское Величество, карета подана. — Благодарю, Николай, — из группы танцевавших вышла Александра, успевшая переодеться. По сравнению с первым, этот костюм выглядел скромнее. Белая блузка с манжетами и жабо была заправлена в темно-синюю юбку с широким поясом на пуговицах. На ногах все те же черные туфли на широком каблуке. С головы снята шляпка, зато на пучке красовался атласный бантик. — А что так… мало… украшений? — изумился коммунист, выходя из зала. — В следующий раз специально для тебя надену коронационное платье, — отозвалась Российская Империя, беря за руки Росю и Белку — скажете «Пока» гостям? — До свидания! — хором ответили дети, чем очень сильно умилили приглашенных. Пролет за пролетом семья оказалась на улице. Во всей красе стояло белоснежное ландо с впряженной в него златогривой тройкой. Лакей в винной ливрее открыл дверцу и жестом пригласил сажаться. Первой запорхнула РИ и посадила Беллу на колени, Ваня сел напротив, Союз пристроился рядом. Экипаж двинулся. Рося ожидал услышать грохот, но карета двигалась быстро, плавно и бесшумно. — Ах вот почему я так часто тут спал, — промолвил СССР, зевнув. — Признаюсь и я в юности сном не брезговала. Бывало, прямо на руках у правителя засыпала… — И тебя никто не будил? — Рос вопросительно склонил голову набок. — Отчего же не будил? Будили, еще как! И если это была императрица, то можно было рассчитывать на еще пару минут, мило устроившись головой на ее коленях. Даже возможно, тебя бы взяли и на руках понесли во дворец. Но если то были императоры — не жди пощады! Особенно от Петра Первого, вот кто зверствовал как никто другой. Даже на минуту дольше поспать было нельзя. Горе Империи, у которой правитель в четыре утра встает. Или… Но дилижанс остановился. Слуга открыл дверцу. — Уже? — изумилась Беларусь — А почему так быстро? Можно я тут останусь? У бабушки вкусно готовят, потанцевать можно! — Нет, милая, нам нужно идти. Спасибо за прием, матушка. — Вам спасибо за поздравления и подарки. Приезжайте почаще, — Империя поцеловала каждого в нос — Ах, точно, — Российская хлопнула себя по лбу и вытащила маленький веер с лебедиными перышками для Беларуси, небольшую сабельку для ее братика и, посмотрев на сына, вытащила из кармана маленькую записную книжечку с изображением Питербурга в его лучшие времена. Троица залюбовалась подарками, но вовремя вспомнила о поезде и не без сожаления покинула карету. Александра тоже выбралась из экипажа и долго смотрела на сынишку и двух теперь уже обожаемых внучков. Интересно, когда она их еще увидит?