Рождественский подарок

Под ногами внезапно треснуло стекло, но звук был настолько громким, что Тэен испуганно замер, молясь всем богам, чтобы никто их не услышал. Хотя, если бы эти самые боги существовали, вряд ли бы с ними произошло все это. Он оглянулся назад, видя за спиной побелевшего от страха Донена, который этот самый шум и создал. — Прости, не заметил под ногами. — прошептал он. — Не хочу быть застреленным из-за твоей невнимательности. — Не нуди, я же не специально. Ничего с твоей драгоценной шкуркой не станет. — раздраженно ответил парень. Кажется, из-за резкого замечания он даже на минуту забыл о страхе. Тэен усмехнулся про себя: все такой же обидчивый. — Я переживаю не только о себе, — он взял парня за руку, переплетая их пальцы. — Идем. Только теперь будь внимательнее, здесь опасно. Им нужно было пройти через сгоревший район, чтобы добраться до соседнего Инсандона. А там, — они очень надеялись, — найдется еще несколько уцелевших продовольственных магазинов. Их район был почти полностью разграблен и, обойдя пару супермаркетов, ничего, кроме испорченных продуктов, парни не нашли. Полки пустовали. Тэен погрузился в мысли о их насущных проблемах, даже не сразу заметив, что его больше не держат за руку. Он испуганно заозирался по сторонам, представляя самый страшный исход, но тут же выдохнул, найдя Доена взглядом. Тот застыл у заброшенной баскетбольной площадки. Встав рядом, снова обхватывая холодную ладонь, потому что хотелось согреть, он слышит шепот и, если бы Доен говорил громче, то голос точно бы дрожал от слез: — Хен, помнишь как мы здесь праздновали день рождения Джено? Он помнил. Он помнил это место слишком хорошо. Тэен любил приходить сюда с Ютой и Юно — поиграть в баскетбол. Пусть он был не профи, но расслабиться было здорово. Или с Минхеном обсудить новый текст его рэпа, потому что в студии душно, а младший слишком взвинчен, чтобы оставаться на месте или идти в общежитие. Да и просто прогуляться поздно вечером с Доеном, когда у того было хорошее настроение и хватало сил после расписания, Теен очень любил. А еще они праздновали здесь их первый дэсан и последний день рождения Джено. Сейчас обугленные деревья и лавочки, столбы без щитков, наводили только тоску и горечь. — Еще бы. Я тогда с головы до пят был измазан тортом. Лучше бы съели его, чем разбрасывались. — улыбнулся Тэен, вспоминая проказы младших. Тогда они были все вместе, счастливы и беззаботны. — Было весело. — Да, очень, — Доен вдруг согнулся, упершись руками в колено, и прохрипел: — Я так по ним скучаю! — Эй, не плачь, — забеспокоился Тэен. И даже не потому что они были непозволительно шумными. Хотя, об этом стоило бы переживать, учитывая какие времена настали, но нет. Тэену было больно видеть страдания Доена. Он не хотел, чтобы тот снова впадал в депрессию, изо дня в день оплакивая ребят. Хотя, наверное, он единственный, кто считал, что с теми все в порядке. — Донен-а, а ты помнишь, какой сегодня день? Младший наконец выпрямился, отрицательно качая головой. Его заплаканное лицо причиняло Тэену боль. Он очень устал видеть слезы своих мемберов и хотел, во чтобы-то ни стало, заставить их перестать грустить. Хотя бы на короткое время. — Вторник? — Глупый, — не выдержал Тэен, с улыбкой стирая слезы с покрасневших от холода щек и поправляя немного съехавшую маску. — Сегодня сочельник. Ты ведь любишь Рождество? На мгновение Донен выглядел таким счастливым, каким Тэен давно уже его не видел, но тут же снова помрачнел, отворачиваясь. — Какая уже разница, если… — А давай, — перебил его старший. — Очень постараемся и отыщем что-то ужасно вкусное! А когда вернемся в общежитие, нарядим с ребятами елку и закатим вечеринку? — Ты считаешь, что сейчас подходящее время для этого? Тэен, очнись! Сегодня-завтра мы можем заболеть и умереть! А еще, вероятность быть застреленными за пару упаковок рамена равна девяносто пяти процентам! — Решено! Мы будем праздновать Рождество! И никакой чертов конец света нам не помешает! Это началось летом. Наверное, не будь они такими загруженными своим графиком, заметили бы раньше, потому что в новостях о неизвестном вирусе говорили неустанно. Родители тоже рассказывали о свирепствующей болезни. Тэен отлично помнит последний разговор с матерью. Она была встревожена, а речь прерывал сухой кашель. Тогда женщина просила хорошо питаться и следить за здоровьем, пить витамины, и сразу обратиться к врачу, если вдруг он или кто-то из ребят почувствуют недомогание. Она уверяла сына, что сама в порядке, в больнице уже была, и это простуда. Но это была не она. Понимание, что что-то действительно не так, появилось только когда это коснулось их сферы. Сначала на Naver и Nate стало появляться все больше статей о группах, отменивших свое расписание из-за больного участника. Откладывались релизы, отменялись концерты, один за другим айдолы попадали в больницу. А потом умер один, другой, третий… И не было этому счету конца. В стране объявили карантин. Все воздушные границы закрыли, из-за чего Дримы, и многие другие группы находящиеся в это время на гастролях, не могли вернуться обратно. Ситуация складывалась ужасная. На тот момент младшая подгруппа как раз выступала в Японии с их первым туром. И агентство, вместо того, чтобы отменить концерт и вернуть ребят домой, настояло на проведении мероприятия. Доен озвучил мысли каждого в тот момент, говоря о жадности их компании. Те хотели хоть на ком-то нажиться, зная, что у всех остальных деятельность приостановлена на неопределенное время, и прибыли им никакой не светит. Тэен помнит встречу с мамой Джемина в компании. Он тогда приехал поговорить с менеджером, узнать о планах на их счет, но преподаватель по хореографии, к которому парень тоже решил заскочить поздороваться, видимо, зная и понимая чуть больше, чем Тэен на тот момент, порекомендовала не мучить ни себя, ни остальных и распустить ребят по домам. На пути к лифту он с ней и столкнулся. Женщину, которую он много раз видел и знал как добрую и веселую, очень схожую со своим сыном, как внешне, так и характером, сейчас не узнавал. Та, болезненно худая и бледная, громко ругалась с их менеджером и требовала встречи с директором. Требовала вернуть детей, чего бы им этого не стоило. Тэен хотел вмешаться, поговорить с ней, попробовать успокоить, но менеджер, едва его заметив, приказал не приближаться и отправляться в общежитие. Тэен послушался. И тогда, наверное, спас себе жизнь. В тот день случилась еще одна встреча, которая долго не давала ему покоя. Прежде чем покинуть стены компании и отправиться в обратно, Тэен заскочил в уборную — умыться. Он чувствовал, что готов расплакаться после увиденной сцены, но не мог позволить расклеиться в такой момент — остальные на него рассчитывали. Там уже кто-то был. Сгорбившись над умывальником, он стеклянным взглядом сверлил свой разбитый телефон. — Хен, ты в порядке? Ему не ответили. Чунмен всегда был дружелюбным, открытым, готовым помочь с любым вопросом, сомбэ. Тэен бесконечно его уважал и был благодарен за все те полезные советы, которые тот ему дал. Они даже несколько раз выпивали вместе, делясь опытом работы в индустрии развлечения. Тогда же он узнал как сильно, на первый взгляд взрослый, независимый, уже состоявшийся, как личность и артист, человек привязан к своим мемберам. «Они моя семья. Моя сила и слабость» — сказал он тогда. Тэен в тот момент мысленно с ним согласился, понимая, что чувствует к своим одногруппникам то же самое. И их обоих может сломать потеря одного из них. — У тебя кровь! — Тэен подбежал к не реагирующему старшему, хватая за разбитую руку, подставляя под воду. Как сильно тот бил телефон, раз смог так пораниться, а главное, что стало причиной, можно было только догадываться. — Пойдем скорее, нужно в больницу, в порезе стекло. — В больницу? — старший поднял хмурый взгляд, пересекаясь с испуганным тэеновым. — Да, мне нужно попасть туда как можно скорее. Сехун-и увезли на скорой, я должен ехать к нему. — Сехун-хен болен? Но ответа не последовало. Чунмен уже шел на выход, не удостоив больше вниманием ни его, ни свою кровоточащую рану. Новости об ЕXO после этого Тэен упрямо игнорировал. Попав в общежитие, Тэен объявил ребятам решение компании отправить на время карантина всех по домам. Но, в итоге, осталось больше, чем уехало. Енхо, Юте и Минхену некуда было возвращаться. Их семьи далеко, а аэропорты закрыты и, как бы не хотелось, к родным им не попасть. Новость сильно расстроила всех троих и если Енхо мог скрыть свои чувства за грустной улыбкой, то Юта — наоборот. Все его эмоции — обида, злость, зависть и страх, читались по лицу. Марк вообще ничего скрыть не пытался. Это был эмоциональный ребенок, не стесняющийся своих слез. Тэен беспокоился за них, поэтому решил остаться тоже. За Юно приехали родители, так что он попрощался с ними первым, забрав с собой и Чону, чтобы подкинуть до дома. Следом за ним уехал Тэиль, договорившись созваниваться со всеми каждый день. Последним уезжал Доен. Он долго собирал сумку: складывал, а затем вынимал вещи, перебирал их и снова складывал обратно, так что к моменту, как он был готов, на улице уже стемнело. Тэен стал переживать о том, как тот доберется. Пусть он и на машине, но в городе уже не так безопасно, как прежде. — Донен-и, ты готов? Может, все-таки, попросим твоего отца тебя забрать? Позвони ему. — Я не маленький. Уж как-нибудь доберусь сам. — Слышал бы это Юно, — усмехнулся старший. — Не злись, окей? — Кто тут злится? — зашвыривая зарядное в рюкзак, пробубнил Доен. — Скоро комендантский час, ты можешь не успеть. — Пожалуйста, выключи в себе лидера хотя бы со мной. Мне сейчас не до твоих нравоучений, — подхватив сумку и рюкзак, младший вышел в коридор, а Тэен, не понимая, что происходит, направился следом за ним. — Почему ты сердишься? Доен резко остановился, а Тэен, не успевший среагировать, врезался в его спину. — А почему не должен? Не много ли ты на себя берешь, Ли Тэен? Ты просто парень. Тебе двадцать три, но ты собираешься заботиться о нас, когда в мире происходит конец света? — Кто, если не я? — нахмурился Тэен. было не приятно слышать, что в нем сомневаются и не воспринимают всерьез. — Это моя обязанность, как лидера. Я же не могу всех бросить и уехать… Но Доен не хотел это слушать. Он и без того знал, что тот скажет. Его интересовало другое. — А кто позаботится о тебе? Тэен опешил, настолько искренне было беспокойство в голосе друга. Тот никогда так открыто не проявлял своих чувств и это подкупало. Оказывается, о нем тоже хотели позаботиться. Он взял младшего за руку и заглянул в лицо, ободряюще улыбнувшись. — Я буду в порядке, честно. Младший в ответ только скривился, закатил глаза и снова развернулся, направляясь к выходу. — Донен, постой, я позову остальных, пусть попрощаются с тобой тоже. — Не нужно, — натягивая кроссовки, ответил тот. — Я же не навсегда уезжаю, чего мне с вами прощаться. — зло закончил он и, хлопнув дверью, ушел. — Вы поссорились? — спросил появившийся из комнаты Минхен. — Нашли же время! Им действительно не пришлось прощаться — через полчаса Доен вернулся обратно. Он объяснил это просто: позвонил отцу — предупредить о приезде, — но тот попросил остаться в общежитии, так как мама приболела и боится его заразить. После сцены, устроенной Доеном, Тэен даже не поверил в правдивость его слов, поэтому, закрывшись у себя в комнате, позвонил родителям младшего сам. Все оказалось правдой. По настоянию родителей они не выходили из квартиры несколько недель. Благо, еды им на это время хватило. Даже экономить не пришлось, ведь никто не рассчитывал засиживаться здесь дольше месяца. Единственным соединением с внешним миром для ребят стали телевизор и интернет. Хотя, слушать новости с каждым разом становилось все страшнее. Вирус распространялся, заболевало все больше людей, а вакцина так и не была найдена. Первым перестал выходить на связь Тэиль. А однажды, поздно ночью, позвонил Чону, и не переставая рыдал, прерываясь только на надрывный кашель. Тэен тогда так испугался! Он все спрашивал, что случилось, что с ним, но младший одногруппник только завывал и кашлял, кашлял, кашлял. Когда связь оборвалась, Тэен решил больше не ждать и ехать к Чону домой, но Доен, находившийся все это время рядом с ним и слушавший весь короткий «разговор», вдруг вцепился в его руку. — Не ходи. — Но Чону! Он болен! Ему нужно помочь! — Нет, не ходи, — испуганно твердил Доен. — Ким Донен, ты не в себе?! Ты же его слышал! Пусти! — крикнул он, вырвавшись из захвата. Наверное, не будь они в такой ситуации, Доен бы уже давно обиделся, развернулся и ушел, хлопнув дверью, но в этот раз он только еще крепче обхватил его запястье, а потом и вовсе обнял за шею. — Он не здоров, ты ему уже не поможешь, Тэен-а. И снова Доен был прав, пусть признавать это было очень больно. Последние дни они жили в страхе, то и дело проверяя, все ли на связи. После того, как Чону перестал отвечать, ребята были счастливы, что остальная часть группы, младшие и Вэйви, на момент когда это все началось, оказались за пределами страны. Хотя бы они в безопасности. Последняя надежда на то, что все будет хорошо, оборвалась с смс Джэхена. Ранним утром Тэен не мог спать, поэтому не стал себя мучить, пытаясь заставить организм отдохнуть еще, решив вместо этого приготовить завтрак, пусть и очередь была не его. Выбор был скудным: все быстропортящиеся продукты они давно съели. Остался только рис, который тоже почти заканчивался, немного кимчи, привезенного еще Тэилем с дому, лапша и с десяток банок консервов. Тэен как раз думал о скорой вылазке за продуктами и степени опасности, которую эта когда-то безобидная прогулка могла повлечь за собой, когда услышал крик Енхо: — Проверьте общий чат! Скорее! Доен, сидевший в это время на диване и мониторивший последние новости по телевизору, схватил телефон, с ужасом уставившись в экран. Енхо грузно упал рядом, будто без сил, и уткнулся в колени, громко заплакав. Тэену не нужно было даже заглядывать в переписку, — он догадывался, что там написано. Это было прощание. «Берегите себя. Я люблю вас». Родители Доена тоже перестали отвечать на звонки, а чуть позже мобильная связь вообще пропала. По телевизору сказали, что правительством, — не без влияния извне, — было принято решение полностью изолировать Корею от внешнего мира, чтобы не сеять панику среди людей за пределами страны. Это было такой глупостью, что Тэен не мог унять дрожь от злости. Теперь они остались без связи с родителями и остальными юнитами. Одно успокаивало, — те не заразятся вирусом и будут в порядке. Однако их спокойствие не длилось долго. Вечером показ дорамы, которую любили смотреть Енхо и Тэен, прервали срочным выпуском новостей. Оказалось, какая-то очень богатая семья, чьи имена не озвучили ввиду высокого статуса последних, подкупив некоторых сотрудников частного аэропорта, вылетели на территорию материкового Китая. О том, что кто-то выбрался из страны, узнали только когда один из членов семьи в тяжелом состоянии попал в больницу. Но было уже поздно, эпидемия потихоньку начала распространяться. И вот тогда надежды не осталось ни для кого. В новой среде вирус, видимо, мутировал и стал еще агрессивнее, подкосив китайцев в два раза быстрее. Ребята сидели в общежитии, смотрели очередные спецвыпуски со сводками умерших за сутки, и только молились, чтобы Тэн, Юкхей, Кун и остальные были здоровы. В городе тоже было неспокойно. Орудовали банды, на улицах то и дело случались вооруженные стычки, а полицейских и военных уже не хватало, чтобы сдерживать их. Тэен помнит, как горел соседний район, тот самый, куда они ходили на спортивную площадку. Кто поджег и зачем, было не ясно, он лишь молился о том, чтобы огонь не распространился дальше и не дошел до них, потому что пожарные так и не приехали. Как показывали в репортажах, было несколько случаев, когда людей находили мертвыми. Те погибали от истощения, а не от вируса, — настолько они боялись выходить на улицу. У них тоже заканчивалась еда, а Тэен не хотел умирать голодной смертью. Он собрал всех ребят в гостиной — посоветоваться и принять решение, как действовать дальше. Но договориться сразу не удалось. Только он и Енхо были за то, чтобы выйти наружу. Остальные категорично отказали. Вернее, Юта и Доен проголосовали против, а Минхен, после того как отключили интернет и мобильную связь, вообще перестал разговаривать, разве что иногда звал мать или кого-нибудь из Дримов, чаще Хэчана или Джисона, так что он промолчал, как обычно уставившись в пол невидящим взглядом. Все переживали о его психическом здоровье, но никакие разговоры с ним не помогали, а возможности попасть в больницу не представлялось, так что остальные были бессильны. В тот вечер они ни к чему так и не пришли. Но, спустя две недели, когда кроме пачки чипсов и одной пачки рамена у них не осталось ничего, пришлось снова поднять эту тему. Все понимали, что, рано или поздно, они заразятся, но приближать свой конец из-за голода никто не хотел. Донен первым вызвался идти с Тэеном. Им пришлось целый час сидеть за мусорными баками в грязной подворотне, чтобы не попасться в руки кучке вооруженных мужчин. Они понятия не имели как те настроены, но показываться незнакомым людям на глаза не рискнули. Несмотря на затекшие ноги, ожидание было вознаграждено. Хоть полки супермаркета и оказались пустыми, но аптечный киоск, находящийся в том же здании, порадовал наличием некоторых нужных лекарств. Но главная находка ждала их в подсобке персонала. — Ты только глянь, что я нашел! — Тэен гордо продемонстрировал свою добычу. — Пару бутылок соджу скрасит любое торжество! — Ага, а закончится это все чьей-нибудь истерикой. — Я уже и забыл, каким ты можешь быть занудой, Донен-и. Пройдясь еще по нескольким местам, они нашли совсем немного еды. Парни, конечно, не рассчитывали, что полки будут ломиться от ассортимента, но и застать полностью разграбленные магазины не ожидали. И если для Тэена утешением их не очень удачной вылазки стал алкоголь, то для Доена мятая упаковка токпокки, которая, каким-то чудом, оказалась среди испортившийся свинины. С этой скудной добычей они и вернулись в общежитие. Новость о вечеринке остальные восприняли без энтузиазма. Юта покрутил пальцам у виска и собрался было вернуться в комнату, но Тэен не был бы собой, да и в принципе лидером их группы, если бы не смог уговорить ребят. И пока Доен готовил главное и единственное блюдо их праздничного стола, Енхо и Юта и впрямь нарядили небольшую искусственную елку. Сам Тэен куда-то запропастился. Отправившись на его поиски, Доен застал парня у себя в комнате, аккуратно складывающего листки бумаги в конверты. — Что делаешь? Тэен замер, испугавшись внезапного оклика. Он обернулся, глянув на стоящего в дверях Доена, и вдруг рассмеялся. — Милый фартук. Младший тут же смущенно опустил взгляд вниз, проклиная себя, за то, что забыл его снять. Детский принт и яркие цвета были вовсе не в стиле Донена. — Это Тэиля, — стягивая с шеи, пробубнил в ответ. — Что нашел, то и надел. А ты чем занимался? — Писал вам письма! Рождественские пожелания! — Пряча в кармане толстовки конверты, ответил он. Но на протянутую руку усмехнулся и, вместо того, чтобы вручить свой подарок сейчас, взял его ладонь в свою и повел младшего в гостиную. — Позже отдам. Вечер и правда получился ностальгическим. И хоть настроения эти разговоры никому не прибавляли, не вспоминать прошедшие годы не получалось. — А помните, как Джисон-и и Чэнлэ напились первый раз? Это ведь как раз было на Рождество? — Ты хотел сказать, «а помните как Джисон-и и Чэнлэ напоил Хэчан»? — хмыкнул Юта. — Тише вы, — шикнул на них Доен, кидая испуганный взгляд на самого младшего. — Не расстраивайте Минхена разговорами о Дримах. — Он спит, так что все нормально. — Гладя по давно немытым волосам уснувшего на его коленях Марка, ответил Енхо. — Отведу-ка я его в комнату. — Хен, больше не покупайте это токпокки. — вдруг забормотал парень, вцепившись в руку Джонни, который секундой ранее пытался поднять его на ноги. — Оно ужасное! Ни сосисок в нем, ни яиц, один только соус! В следующий раз закажите лучше курочки или пиццу, хорошо? Енхо добродушно улыбнулся, взъерошивая макушку самого младшего. — Договорились, братишка. Все что захочешь закажем, а теперь пошли спать. В такую волшебную ночь нужно крепко-крепко уснуть, чтобы все мечты сбылись. Но Марк заупрямился, начав канючить. — Хен, а мы завтра начнем репетировать? Пожалуйста-пожалуйста. Я устал отдыхать, хочу уже потанцевать, размяться, — повисший до этого на чужой шее, Минхен резко выпрямился, указывая в пустоту и грозясь пальцем. — Донхек, не проспи завтра, а то получишь! Все застыли. Хотелось верить, что он просто перебрал лишнего, вот теперь и мерещится всякое, но Минхену не наливали и грамма, он есть толком не мог самостоятельно. Доен кормил его сам, так что об алкоголе и речи не было. Это значило, что ему становилось хуже. Не от голода, не от вируса, скосившего уже, наверное, большую часть населения — от душевных потрясений. Енхо отмер первым и, пару раз шмыгнув носом, прогоняя ненужную сейчас щекотку и покалывание, тихо сказал: — Донхек-и тоже уже спит. Пойдем. После того, как они ушли, Доен резко засуетился, собирая грязные приборы и пустую кастрюлю из-под токпокки, собираясь отнести все это на кухню помыть. — Ах, мои токпокки и правда были не очень. Тут не поспоришь… Тэен! — Доен кинул все обратно на стол, подскочил к трясущемуся от тихих рыданий лидеру. — Не плачь, слышишь? — Но тот не мог остановиться. — Ты чего такой горячий? Лишнего выпил? — Кажется, праздник подошел к концу. — Вставая и направляясь в свою комнату, сказал Юта. — У него истерика. Отведи его к себе, пусть успокоится. Донен сделал так, как было сказано, но Тэен не желал ложиться спать. — Подожди, я не отдал вам письма. — Давай уже потом. — Нет, это важно. Пожалуйста. — Ну, тогда я им передам. Прямо сейчас пойду и отнесу, окей? Тэен сперва замешкался, но потом все же достал немного помятые конверты и отдал их в руки Донена. — Ладно. Только скажи, чтобы прочли завтра. И сам ни в коем случае до утра не читай, обещаешь? — Хорошо, если ты в ответ пообещаешь к тому моменту, как я вернусь, успокоиться. С Минхеном все будет нормально. И ты сам говорил, остальные тоже в порядке. Ты веришь в это, и я верю благодаря тебе. Донена долго не было, Тэен даже успел задремать. Но собственный кашель вырвал из сна. Он резко приподнялся, испугавшись, что кто-то мог его услышать. Он уткнулся в подушку, пытаясь заглушить хрипы, и, к его счастью, приступ быстро закончился. Устало откинувшись обратно на спину, Тэен замер, разглядев чью-то макушку у подножья кровати. — Донен? — Хен, ты проснулся? — тут же отозвался он, вставая с пола и пересаживаясь к нему ближе. — Надеюсь, не я разбудил? — Нет, — а в голове проносится пугающая мысль: «меня слышали». — Это простуда, а не то, о чем ты подумал. Но ты все равно лучше иди спать к себе. Даже простудой сейчас болеть не нужно, достаточно будет и меня. Ложь звучит так жалко и неправдоподобно, что становится стыдно. Он бы на месте младшего не поверил ни слову и уже закатил бы истерику, но Донен до странного тихий и спокойный. — Конечно. Только дам тебе сперва лекарств, а потом лягу спать. Это травяной чай, выпей. Парень протянул ему чашку, но Тэен не торопился ее принимать, не сводя с Доена взгляда. — Ты отдал письма? — Да. — А почему так долго? Доен улыбнулся, отставил приготовленный напиток обратно на тумбочку, поправил Тэену растрепавшиеся после сна волосы, и вдруг крепко обнял, сжимая так сильно, как только мог. Старший не сразу сообразил, что случилось, а когда осознал, в ужасе попытался отпрянуть. Пусть раньше объятия Доена были для него навязчивой идеей, сейчас было нельзя. — Пусти, идиот, заболеешь! — Я вдруг понял, — зашептал Донен, все так же не разжимая рук. — Что ведь тоже должен всем подарить подарки на Рождество. Не сразу придумал, чему вы будете рады. Знаю же, вам тяжело угодить. — Ты ведь прочел, да? — не спрашивает, утверждает. А на что он, собственно, рассчитывал? Неужели и правда думал, что любопытный Донен послушается и прочтет, как и было сказано, завтра? А может он просто эгоистично надеялся, что именно так Донен и поступит. — Конечно! Очень душевно написано. Мне понравилось, Тэен-и. Особенно про то, как будешь скучать, когда на рассвете уйдешь умирать куда-нибудь в канаву, — он наконец немного отодвигается, встречаясь с Тэеном взглядом. Эти глаза, наполненные злыми слезами, резали по сердцу. — И что ты придумал? Какие подарки достались ребятам? Это ведь не что-то глупое, правда? Тэен заглядывает другу в лицо, пытаясь понять, что тот задумал, и ужасно боится рассмотреть в нем отблески безумия, но ничего, — кроме страха, отчаяния и боли, — не видит. Доен пожимает плечам, а подступившие слезы снова текут по щекам. Тэен, не задумываясь, их стирает. — Позже сами тебе расскажут, — шепчет Доен. — В любом случае, он им понравились, и они приняли с благодарностью. — А Минхен? — уже не скрывая своих слез и дрожь во всем теле, спросил Тэен. Доен мотает головой из стороны стороны, будто не хочет об этом думать. — Енхо позаботится о нем, не беспокойся. И снова они замолкают, глотая истерику, но не сводя друг с друга взгляда. — Может, тогда ты уже вручишь мне мой рождественский подарок? — Тэен берет Доена за руку и выдавливает кривую улыбку. Младший кивает и оборачивается к тумбочке, но Тэен за плечи разворачивает его обратно. — Что ты мне подаришь? Кроме того, что и остальным. — А чего ты хочешь? — вдруг смущенно опуская взгляд, спрашивает Доен. А через секунду, будто опомнившись, трет лицо ладонями и виновато продолжает: — Прости, хен, но времени на другой подарок нет ни у меня, ни у тебя. — Он сует ему кружку, снова предлагая выпить. Руки дрожат — Пей, чай и так остыл. Это просто травяной отвар. Доен часто пичкал им всех, кто простужался, пусть и помогало едва ли. Зато успокаивало и расслабляло мгновенно. Тэену тоже приходилось его пить, хоть тот и не переносил вкус и запах. Специально для него Донен клал дольку лимона, делая менее отвратительным. Но в этот раз, ни лимона, ни самого отвара в чашке не оказалось. Это было ясно еще до того, как Тэен выпил все залпом. — Хочу поцеловать тебя, — решительно прохрипел Тэен. Сейчас или никогда! — Это и будет моим подарком. — За-зачем? — Всегда об этом мечтал, — притягивая оробевшего младшего поближе, ответил Тэен. — На Рождество, Новый Год, День Рождения, Чусок я хотел получить тебя, Донен-и. Твои взаимные чувства. Можно? И, лишь дождавшись кивка, он жадно прижался к губам младшего, чувствуя на его языке ту же горечь, что и у себя. — Я счастлив. Счастлив, что наши желания совпадают. Жаль только, что не исполнили их раньше, — сонно пробормотал Донен, склоняя голову на чужое плечо. — И прости меня, хорошо? За все. — Ты все сделал правильно. Отдыхай, — горько выдохнул Тэен, целуя Доена в макушку. — В такую волшебную Рождественскую ночь нужно крепко-крепко уснуть…