Stay Away

Чуя однажды прочитал в статье, что на выработку новой привычки требуется двадцать один день. Три недели — не так уж и много; звучит неправдоподобно, но он решил проверить. Как говорится, попытка не пытка. Подходящий момент представился тогда, когда сраный Дазай ушёл из мафии. Хорошо, думал Чуя, что такая крыса сбежала сама и избавила всех от присутствия в жизни, потому что Дазая было слишком много. Он думал, что с этой поры его жизнь станет только лучше, и распил бутылку прекрасного вина 89 года. Им всегда было трудно вместе и не легче по отдельности, ведь между способностью Дазая и жизнью Чуи сложилась прямо пропорциональная связь, и он это терпеть не мог. Разъедающая, словно кислотная, ненависть затмевает всё внутри Чуи — и это похоже на то, как его поглощает Порча, — когда придурок Дазай с противным довольным еблом появляется на пороге квартиры с запахом перегара. От него тянет блевать, и Чуя не знает наверняка, от чего именно. — Сгинь и не появляйся больше никогда, — говорит Чуя вместо приветствия. — Когда же ты наконец сдохнешь… Неужели ты настолько ничтожество, что не можешь даже умереть? — Дазай не ждёт приглашения, чуть толкает плечо и проходит в коридор. Оба знают, что бессильны друг против друга — проверяли миллион раз, и дело не столько в физической силе или способности, сколько в том, что действия непозволительно разнятся с произносимыми вслух словами. — Малыш Чу всё ещё дуется на меня? — насмешливо тянет он, стягивая ботинки. Те летят в разные углы, ошмётки грязи скатываются на светлый мраморный пол, но Чуя морщится по другой причине. Его манера речи отвратительна, считает Чуя, и за это хочется вмазать по роже, а лучше — сразу выкинуть в окно. Быть может, тогда череда нелепых попыток смерти закончится успешно. Складывается ощущение, что Дазай лишь приглашает эту капризную даму смерть на свидание, тешит самолюбие, играет по абсурдным и только ему понятным правилам, дурит всех, затем уходит по-английски. Ввязывает в это и Чую. А Чуе ни капельки не хочется в этом участвовать: играть в его спектакле и потакать потребностям ребёнка в теле взрослого человека. Чуя не отвечает; презрительно фыркает, специально задевает Дазая плечом — 1:1, — и проходит мимо, возвращаясь на диван. Не хочет смотреть в ту сторону, где может встретиться взглядом с этим человеком, поэтому отворачивается к окну. Матовые плотные шторы скрывают от глаз всё, что происходит в ночном городе. Чуе неважно, куда смотреть, главное, чтобы там не было Дазая. Он цепляется за шершавую обложку оставленной книги и стеклянным взглядом смотрит сквозь. Когда Чуя решил, что хочет новую привычку, то основательно подготовился. Он вообще ответственно относился к делам, педантично; может быть, Мори ценил его как сотрудника и по этой причине в том числе. Сперва Чуя изучил в интернете алгоритм. Первым этапом было принятие решения. Решение принято давно, и с этим пунктом прошло всё гладко. Он также скачал приложение на телефон, в котором были мотивирующие цитаты на каждый день, счётчик пройденных дней для выработки привычки и прочие штуки. Следующим шагом было выполнение единичного действия. Схема до банальности проста: придумай, выполни, повтори. Всего двадцать один день. Так думал Чуя, пока всё оставалось в теории. На деле же он столкнулся с несколькими трудностями. Дазай не пытается пойти с ним на контакт первым, пошатываясь, проходит в кухонную зону и бессмысленно топчется у окна. У него в голове обрывки нелепых мыслей, которые хоть и появляются, но не связываются в нечто единое. Он хочет что-то сказать и никак не может подобрать слов. Поэтому быстро находит бутылку красного полусладкого в первом же шкафчике, мешкается со штопором, но откупоривает её. Чую раздражает этот пьяный шорох. — Охренел? — Он откладывает книгу чуть более резко, чем позволяет его воспитание и уважение к подобным вещам, и недовольно перекидывает ногу на ногу, скрестив руки на груди. Ему некомфортно в его же квартире. — Чуя-тян ревнует к своему драгоценному алкоголю? — Дазай доволен тем, что Чуя начал разговор, его уловка удалась, и он плетётся ватными ногами к нему на диван с бутылкой в руках. По пути он спотыкается об угол кухонной тумбы и проливает часть вина. Это вводит его в замешательство на пару секунд, но тут же, глупо хихикнув, Дазай, как ему кажется, берёт в руки контроль над ситуацией и вытирает носком пролитое вино. Он слишком расслаблен и медлителен, в отличие от Чуи, и не успевает осесть на диван. Чуя вскакивает и выхватывает с его рук бутылку, нарочито громко наступая на пол, врывается на кухню и думает о том, как тоже хочет выпить. Залпом. — Проваливай я говорю, — Чуя тащит Дазая за локоть в коридор. К его удивлению, тот не сопротивляется, только довольно улыбается и слишком много смотрит на Чую, которому от этого взгляда не по себе. Состояние не позволяет Дазаю самостоятельно не то что обуться, даже найти ботинки, поэтому Чуя, собрав всю силу воли и остатки терпения, помогает. Пока его пьяная туша размякает на кожаном пуфике, Чуя хочет переломать ему фаланги пальцев, но обувает; хочет выгнать его из квартиры без всякого и отправить с глаз подальше (а то тошно уже), но вызывает такси со своего телефона на адрес Дазая и выпихивает его за дверь, не прощаясь. Дазай стоит за ней ещё несколько минут. Чуя тоже. И дышит. Потом Чуя снимает блокировку экрана телефона и обнуляет счётчик дней в приложении.

—

Следующее утро начинается неплохо. Чуя считает, что новый день — как чистый лист. Он выходит из ванной в белом махровом халате под Моцарта, распахивает шторы, позволяя робким рассветным лучам смахнуть остатки плохого настроения с себя. То, что произошло вчера, больше не волнует его. Чуя берёт в руки блистер, выдавливает одну таблетку и проглатывает. Первый день начался. В штабе мафии с утра тихо. Чуя знает, что в это время большинство только заканчивает работу и отправляется домой. Он тоже мог быть в этом числе, но вчера был его законный выходной. Хотя, думается ему, лучше бы работал. Обстановка в городе не накаляется давно. У Чуи много бумажной работы, которая наводит тоску. Он искренне не любит такие дни: чувствует себя офисным планктоном, погибает морально. Его мысли далеко от стопки отчётов: рядом с бассейном под открытым ночным небом, с бутылкой лучшего вина и музыкой. Он обязательно возьмёт отпуск на несколько недель и уедет как можно дальше отсюда, как только разберётся с дедлайнами. Однако через две с половиной недели всё меняется, и отпуска ему не видать ещё долго. Переговоры с конкурентами складываются неудачно, несколько подчинённых умирает в перестрелке. Мори созывает срочный совет, и пока он в деталях рассказывает план действий, Чуя второй час рассматривает мутное пятно на оконном стекле, которое портит приятный глазу пейзаж — он как любитель прекрасного чувствует возмущение по этому поводу. Неподконтрольное желание подойти и очистить стеклянную поверхность бурлит внутри, но Чуя старается изо всех сил сдерживать его. Чтобы отвлечься от глупых мыслей, он решает всё же послушать, о чём с таким серьёзным видом повествует Мори, и сосредотачивается на его голосе. Фразы отрывочно доходят до его сознания с задержкой в несколько секунд, и хотя он понимает, что ситуация действительно достигла крупных масштабов, не может выдавить из себя хоть каплю концентрации, как бы ни старался. Виной этому, думается Чуе, стали его таблетки, рекомендуемую дозу которых он превышает последние дней пять. — Накахара. — Чуя слышит своё имя с упрёком и переводит взгляд на Мори. Судя по всему, от него ждут какого-то ответа, но он понятия не имеет, о чём шла речь. И не придумывает ничего лучше, чем: — Да. Повисает молчание. Слышно лишь напряжённое сопение одного из участников собрания. Видимо, Мори понимает, что Чуя не в лучшем состоянии, а потому решает не то чтобы совсем игнорировать это, а вынести разбор тет-а-тет. Умеренная тактичность присуща всем хорошим начальникам. Особенно для таких хороших подчинённых. Счётчик показывает семнадцать дней. К двадцатому дню он уменьшает дозировку до оптимальной терапевтической. Ему становится лучше, мысли яснеют, но немаловажной причиной послужило то, что сегодня от него требуется максимальная собранность. Лекарства могут помешать выполнению задания. Его отряд направляют основной группой зачистки вражеской базы на заброшенной промзоне. За несколько дней масштаб ситуации уже вышел за все дозволенные рамки, пострадало много гражданских, и происходящим заинтересовалось правительство. Целью мафии стала ликвидация стратегических и командующих сил противника, без которых им будет трудно перегруппироваться и дать адекватный отпор. Это словно нож в спину. Местоположение базы слил двойной агент. А где правительство, там и детективное агентство: среди пыли, всполохов способностей и под сопровождение выстрелов Чуя замечает дрыщавую фигуру в бежевом плаще. «Твою мать». Численное преимущество врага даёт о себе знать. Ни по каким источникам не было известно, что у противника есть команда сильных эсперов. Отряд Чуи несёт потери. «Где носит группу прикрытия?» — он чертыхается и чувствует, как тьма кипит внутри, просится наружу. Даже если все его люди помрут здесь, Чуя точно выживет. Он знает, что будет дальше. Свести факты не трудно. Чуя ненавидит Дазая. Чуя ненавидит Порчу и себя. Он бы отдал всё на свете за возможность полностью контролировать Арахабаки. Однако расклад в его жизни таков, что он абсолютно бессилен перед потерей разума, обожжённого чёрным пламенем. Жаль, что великие умы фармации не изобрели лекарства от бога внутри себя. Есть только лекарство от шизофрении, мысленно усмехается он. Чуя чувствует на себе липкий взгляд и косит глаза вправо: там, зажимая кровотечение из плечевой артерии, Дазай действительно пилит его глазами. На секунду Чуе кажется, что тот едва заметно кивает ему, давая сигнал. Они понимают друг друга. Пора. Чуя снимает перчатки. — О, дарители тёмной немилости, не тревожьте меня вновь. Слова звучат личным проклятием Чуи на прощанье перед тем, как он падает в бездну. Он вверяет свою жизнь в руки Дазая. Снова. Всё происходит быстро. Громадные сгустки тёмной материи уничтожают пространство вокруг. Чуя перекидывает их из руки в руку, словно развлекаясь, и швыряет в стороны. Часть людей не успевает отбежать на расстояние и попадает внутрь. Дазай видит это в сотый раз, мысленно прибавляет к трёхзначному числу новое количество поглощённых. Чуя никогда не узнает об этом. Вероятно, ему докладывают на отчётах по миссиям о количестве жертв, однако, Дазай уверен, это и вполовину не близко к правде. Пылает ад. Ничего невозможно разобрать, в воздухе витает пепел вперемешку с пылью, дымно, воняет газом, трудно дышать. Выстрелы стихли и стало пугающе тихо, если не учитывать безостановочные истерические смешки. Дазай движется на звук, но понимает, что сейчас не самый удобный момент для дезактивации. Ему бы не попасть под хаотичные вбросы эргосфер Чуи, не то что подобраться вплотную. Ничего не остаётся делать, кроме как наблюдать и ждать. Он исподлобья смотрит на мечущееся без каких-либо законов физики тело, на кровоточащие глаза и плотоядный оскал. Это не человек — беснующийся монстр. Дазай замечает, что Чуя замедляется: силы его человеческого тела иссякают. Сейчас или никогда. Он делает рывок и крепко хватает Чую за лодыжку. Проходит секунда, Чуя издаёт такой звук, будто это его последний вдох, и падает оземь. Дазай подходит ближе, опускается на колени, поправляет рыжие пряди волос на лице, искажённом гримасой боли. Чуя бледен, как труп, ярко-красные дорожки артериальной создают чудовищный контраст с его кожей. Грудная клетка не поднимается. Дазай берёт в ладони его лицо и внимательно смотрит. В воздухе отвратительно воняет горелым. Удушение угарным газом самый приятный способ расстаться с жизнью — возникает мысль у него в голове. Чуя ужасен в истинной форме своей способности. Дазаю всегда доставляет удовольствие обнулять его. Ещё ни одна другая способность не сравнилась с этим ощущением, даже близко не стояла. Это похоже на дуновение прохладного ветра в жару и замирание сердца. А ещё Дазаю нравится бесить этим Чую. — Ты опять заигрался, Чуя… Дазай наклоняется ближе и недолго целует его. — Прости. Он поднимается, последний раз смотрит в мертвенно бледное лицо. «Такой красивый», — думается ему. А затем разворачивается и спешно уходит. Чуя просыпается в белоснежной палате больничного крыла. Он оглядывается вокруг, тянется к стакану с водой и делает несколько глотков. Ему требуется пять секунд, чтобы восстановить все события и выстроить логическую цепочку. Чуя раздражённо хватает телефон и обнуляет счётчик дней в приложении. «Чтоб ты сдох, Дазай». Чуе больно.