Открытая позиция

      До тренировки у них почти сутки, можно выдохнуть, расслабиться. Можно тянуться друг к другу, обнимать. Йошко думает: две недели всего не виделись, соскучился, словно вечность провели вдалеке друг от друга. Подушки в гостиницах не пахли Дани, никто не отнимал одеяло по ночам, некого обнимать было. Как пережил — сам представить не может.       Йошко сидит в кресле, расслаблен, ноги вытянул: наконец дома, хорошо, Дани плещется в душе, напевает что-то, безбожно фальшивя. Скучал. Каждую ночь ворочался в кровати, сквозь муторную дрему порой слышал смех и стоны в соседнем номере. Надо было попросить Луку и Кристияна быть потише — язык не поворачивался.       Тренировки, игры, самолеты, автобусы, — две недели без Дани. Кошмар.       Дани выходит из душа, вода стекает с волос. Йошко любуется этой картиной, обнаженным поджарым телом, нижние ребра выделяются, тазовые кости; Дани вообще весь из углов состоит, никакой плюшевой мягкости. За плюшевую мягкость отвечает Йошко. Дани его называет — мой медведь.       Дани смотрит на него непроницаемо, волосы мокрые, капли воды на светлой коже. Йошко думает: надо встать, тоже пойти в душ. Вместо этого продолжает сидеть, смотрит, протягивает руки: иди ко мне, пожалуйста. Когда Дани подходит, встает у Йошко между ног, Йошко прижимается к животу, сухим лбом к влажной прохладной коже; целует живот, грудь, слизывает крохотные капли воды. Не дразнит — поклоняется. Стонет от одного осознания: они все же вместе, сентябрь ему не приснился, не пригрезился в горячечном бреду. Дани — живой, настоящий, слегка пахнет лимонным гелем для душа, собственной чистой кожей, любовным зельем, сбывшейся мечтой. Йошко проводит ладонями по спине Дани, по ягодицам, ногам, все же вместе, думает, я к нему правда могу прикасаться.       Дани медленно поднимает его лицо — за подбородок пальцами. Смотрит в глаза, склоняется, медленно целует — и Йошко выдохнуть не может, дышать просто кощунственно, столько нежности плещется в серых глазах Дани, столько томительного обещания, столько жара. Йошко слегка тянет Дани на себя: хочет обнять покрепче, раствориться в этом теле, под кожу врасти, не отпускать никогда, никогда, никогда. Дани разрывает поцелуй и выдыхает — прямо Йошко в губы:       — Хочу тебя.       Йошко со свистом втягивает воздух: много раз уже слышал эти слова от Дани, все никак не привыкнет, невозможно привыкнуть, что Дани — его, что Дани действительно это говорит.       Чтобы стянуть футболку, надо разомкнуть объятья; Йошко делает это неохотно, даже на мгновение перестать касаться Дани сложно, очень сложно.       Дани дожидается, пока футболка улетит в угол комнаты, снова целует Йошко, пока его руки расстегивают на Йошко джинсы; у Йошко на миг проносится мысль: такие узкие штаны придумал тот, кто никогда не занимался любовью.       Когда он остается без одежды, он на секунду ежится: прохладно. Но через мгновение забывает о температуре в квартире, ему становится жарко от одного взгляда на Дани.       Дани улыбается в ответ на этот замутненный взгляд, решительно садится Йошко на колени сверху, сжимает его бедра своими, впивается в губы: сладко, больно, жарко, как бы не сойти с ума. «К черту ум!» — думает Йошко, отвечая на поцелуй; притягивает Дани еще ближе к себе, чувствует, как Дани прогибается в пояснице. Йошко возбужден так, что ему кажется: стоит Дани обхватить их члены ладонью, и он сразу кончит, две недели не виделись, с основания мира. Он медленно ведет языком вдоль вен на шее Дани, вырисовывает узор, иногда чуть прикусывает кожу. Дани запрокидывает голову, чуть откидывается назад. У Йошко перед глазами выделяющийся кадык, от беззащитности этой позы и доверия Йошко хочется плакать. Никому не позволит обидеть Дани. Никогда.       Йошко целует подставленную шею, ключицы, плечи, гладит Дани по спине, вдоль позвоночника, вдоль ребер, ловит рваные выдохи. На распаренной после душа коже Дани остаются красные следы там, где Йошко мазнул щетиной.       — Надо было побриться, — виновато говорит он, проводя пальцами по красноте.       Дани опускает голову, переводит на него затуманенный взгляд. Несколько секунд молчит, ловя разбежавшиеся мысли. Потом добро усмехается:       — Ловлю тебя на слове.       Перегибается через ручку кресла, нащупывает на полу скатанные джинсы, достает из заднего кармана серебристый квадратик презерватива, медленно раскатывает резинку по члену Йошко — Йошко видит, что Дани старательно не прикасается к себе.       А потом Дани приподнимается на коленях и начинает медленно опускаться на член Йошко, заглушает губами хриплый стон: идиот… смазка… подготовка… Йошко чувствует, что Дани напряжен, но боится не то, что пошевелиться — дышать, только и может, что выдохнуть в крохотных паузах между жаркими поцелуями:       — Псих…       Дани опускается до конца и замирает; Йошко видит: скулы у него побледнели; мягко ведет пальцами по спине, не направляя, не требуя, — пытаясь привнести в это безумие капельку нежности.       Дани улыбается, потом тихо смеется: душ — это не только вымыть голову и смыть пыль, я тебя как увидел, так чуть не набросился, как пубертатный подросток, ты не представляешь, как мне без тебя было хреново. Дани приподнимается, опускается, снова, снова, снова… С каждым его движением Йошко чувствует, как член Дани, истекающий смазкой, трется об его живот, он хочет обхватить его, погладить головку, с силой провести по всей длине. Стоит ему убрать руку со спины Дани, тот сильней нажимает ему на плечи, почти шипит: не дергайся, хочу тебя так, чтобы как я хочу!       Сильные пальцы зарываются в короткие волосы, оттягивают голову назад, Йошко воздух хватает губами, твой, смотрит он на Дани, знает: Дани прочитает это во взгляде, весь твой, только твой. От прожигающего насквозь ответного взгляда Йошко, кажется, возбуждается еще больше, хотя больше некуда, жар в паху, сжатый мышцами Дани член пульсирует. Дани кладет ему пальцы на губы, очерчивает контур, потом погружает глубже, в рот; гладит внутреннюю сторону щек, язык; Йошко внутри Дани, Дани внутри Йошко, трахает его в рот пальцами, в том же ритме и темпе, как двигается на члене. В глазах Дани пляшут чертики, когда он двумя пальцами слегка прихватывает язык Йошко, а потом резко опускается вниз, бедра влажно хлопают о бедра, Дани стонет, второй рукой грубо сжимает сосок Йошко, и только потом отпускает язык.       Йошко сразу тянется его поцеловать, прикасается губами к губам. Теперь они почти не двигаются, замерли в хрупком равновесии: вкус губ, капельки пота на спине, задница, опустившаяся на член до яиц, пальцы на соске. Дани медленно сжимает его член мышцами и начинает снова двигаться, на этот раз почти соскальзывая с члена, а потом насаживаясь обратно. Йошко стоит неимоверных усилий не подаваться бедрами к Дани, не подгонять, растворяться в том ритме, который задает Дани. Дани стонет почти непрерывно, и Йошко сносит крышу: это значит, что Дани хорошо, это значит, что все правильно.       Дани дышит все глубже, рвано; рвет темп, вжимается в плечи пальцами, выдыхает что-то на испанском — ничего не понятно, только по интонациям: господи, как же с тобой хорошо, ты сводишь с ума.       Йошко хочется умереть на месте, потому что дальше жить просто незачем.       Дани прикусывает его губу, смотрит шальными глазами, почти кричит: volim te!, и Йошко понимает: жить дальше надо для того, чтобы снова это услышать.       Оргазм длится бесконечно долго, Йошко успевает умереть и воскреснуть, пока его семя покидает тело, толчками изливается в Дани. Дани хрипло стонет, направляет его руку к своему члену, сжимает поверх ладони, направляет: вот так, так, хороший мой, господи!.. Дани хватает нескольких коротких неритмичных движений.       Когда Дани встает с колен Йошко, он выглядит опустошенным. Йошко сползает с кресла, ноги не держат, встает перед Дани на колени, слизывает семя у него с живота.       — Не могу представить, как мы будем, когда снова разъедемся в сборные, — тихо говорит Дани. — Без тебя невозможно пусто.       Йошко и сам не хочет об этом думать. Он несколько минут подбирает слова, потом отшучивается:       — Выспавшимися. Мы будем выспавшимися.