Ван Ибо всегда слишком много думает

      Холод, пробравший с низа живота до самого горла. Практически единственное, что он мог ощущать в тот момент. А еще ужас, полностью высушивший рот и сдавивший глотку до хрипоты. Дрожащей рукой он держал в руке снимок, сделанный откуда-то издалека со слегка затерявшимся из-за приближения фокусом, и не мог поверить своим глазам. Они вот уже двадцать два года как его не подводили, а тут такое. Он действительно с лёгкостью смог отличить мужскую фигуру на снимке. Отличил бы от тысячи других. Но кому принадлежит женская фигура на фото, кого целуют и приобнимают за талию — он не знает. Да и не важно, что не знает. Важен сам факт поцелуя. И от этого страшно. Челюсть непроизвольно сжимается, ладони моментально потеют, а дышать становится сложнее. Как будто и не умел никогда.       Его чуть более разумная часть твердила «фейк. Сначала спроси у него обо всем сам, потом переживай», но другая часть, паническая и истеричная, — «тебя только что предали, а ты ещё и узнал об этом от посторонних. Ну просто фантастический дебил».       «Так не пойдёт» попытался выкинуть из головы любые мысли Ибо, но вышло не очень.       — Ван Ибо, как ты относишься к этому? — слышится откуда-то извне голос ведущего, и Ибо выныривает из круговорота эмоций, бледный и смущённый.       — А что это вообще? — он неумело делает вид, что не понимает ни что происходит на снимке, ни кто там.       — Ноунейм залил сегодня в сеть эти фотографии, и кажется, это Сяо Чжань.       — А, — всё, что он смог выдавить из себя. Так это не фейк. Это действительно Сяо Чжань. Который целуется с девушкой. Ну все понятно теперь.       Молчание слишком затянулось, но через секунду после этой проскочившей в его голове мысли, оно прервалось на громкий смех. Ван Ибо вздрогнул. Ведущий заливался смехом так искренне, что едва мог вдохнуть воздуха. Ван Ибо же просто нервно ёрзал в кресле, продолжая не понимать ничего из происходящего. Но раз смеётся ведущий и ухмыляются некоторые участники съёмочного процесса, значит произошло что-то смешное. Ибо попытался улыбнуться, но вышло настолько криво, что лучше бы он действительно продолжал сидеть с каменным, ничего не выражающим лицом. Сейчас он похож всего лишь на оставленного всеми щенка.       — Ты ещё не понял? Ван Ибо, это слитые кадры со съёмок фильма, в которых участвует Сяо Чжань. — Эти слова звенели в голове эхом больше минуты. Его только что развели, как влюблённого школьника. — Сегодня вейбо на ушах стоит с утра пораньше после этой новости, разве ты не видел? — едва выговорил ведущий, которого до сих пор не отпускал раздражающий смех. Он как будто бы специально измывался над звездой, чтобы максимально поднять рейтинги смутившимся Ван Ибо. Сенсация!       — Не думаю, что у меня было время на это, — неловко произнёс Ибо, иногда помахивая на разгоряченную шею сценарием. Тут изначально было так жарко, или это стыд внутри достиг пика?       Ван Ибо уже ясно мог представить разгневанное выражение лица менеджера, который будет отчитывать его за неумение сдерживать нежелательные эмоции, за растерянность в эфире и за потерю лица. Но всё это меркло на фоне появившихся очертаний лица Сяо Чжаня, способного заставить испытать эмоциональную мясорубку всего лишь за мгновение.       Оставшаяся часть интервью проходит как в тумане. Ибо сомневался, что если бы его спросили, о чём шла речь дальше по сценарию, то он сможет вспомнить. Все его мысли перенеслись далеко за пределы студии. Его точно ждёт выговор.       На выходе из студии он хватал губами сгустки холодного воздуха, казалось, что кислород буквально осязаем, и что это именно то, чего ему не хватало долгое время. Несколько глотков прохладной воды отрезвили замутнённое сознание. Однако дальше по расписанию стояло ещё одно интервью от довольно популярного в Китае журнала, поэтому, как только Ван Ибо сел в машину, стоящую прямо у дверей студии, он вытащил телефон. Нужно было набрать только несколько слов. А потом отпустить ту ситуацию.       «Какие планы на вечер?» — сообщение отправлено, и Ибо, видя, что получатель не в сети, блокирует экран и крутит телефон в руках, задумчиво пялясь на пейзажи пролетающего за окнами города.       «После девяти никаких, хвала небесам» — приходит ему спустя несколько минут, и тут же телефон вибрирует ещё раз: «Хочешь приехать?»       «Да, если ты не против». — Почему-то ладони потеют от волнения. Настолько всё уже привычно, настолько всё устоялось, что странно снова видеть такую реакцию тела, как будто бы вернулся на год назад, к неловким касаниям и будоражащим кровь словам.       «Тогда до встречи».       Ибо заходит в вейбо и скрепя сердце находит в тегах то самое, о чём говорил ведущий на интервью. Сяо Чжань действительно в топе. После перехода по хештегу перед ним один за другим открывались посты пользователей с фотографиями со съёмок. Некачественные, сделанные исподтишка, размытые, но всё равно подтверждающие наличие поцелуя. Ван Ибо прикрыл глаза и потёр пальцами переносицу. До него, конечно, уже дошло, что это на самом деле фильм, и данная сцена — лишь то, что было предписано сценарием. И конечно Ибо знал, в каких проектах сейчас принимает участие Сяо Чжань, но почему так сильно хотелось выть, швыряться вещами и выстраивать баррикады вокруг Чжаня?       «Ты слишком много внимания уделяешь вещам, которые ничего не значат, Ван-лао. Мы — люди экранов, вокруг нас всегда будут камеры, осуждающие люди и те, кто захочет нас подставить. Всё, что у нас есть — доверие друг к другу. Я прошу тебя просто верить мне, и тогда всё будет так, как хотим мы», — в голове ясно проносятся слова, сказанные когда-то Сяо Чжанем в момент ревности Ибо. Тогда он, кажется, вспылил из-за того, что Чжань позволил себе приобнять девушку из каста за плечи. Жар стыда снова разгорался внутри. Хотелось дать себе по лицу за беспричинные срывы. Ван Ибо иногда даже удивляется, как Сяо Чжань всё ещё встречает любую претензию с лёгкой улыбкой и без капли раздражения.       Остаток дня тянется, как резина. Ибо не переставая нервно ёрзал, так что менеджер время от времени спрашивал, всё ли в порядке, и не хочет ли тот чего-нибудь.       — Сообщи водителю, что вечером я еду не к себе на квартиру.       — А что так?       — Есть ещё дела, ты знаешь, — Ибо не любил распространятся ни о Чжане, ни о наличии какой-либо жизни за пределами камер, но его компания была обязана знать хоть какой-то минимум информации. Чисто из логических соображений. Ох и понахватал Ибо в свою сторону летящих листов бумаги, когда рассказал обо всем агенту.       — А, хорошо. Но у тебя завтра в семь утра репетиция танцевального представления для камп…       — Помню. Я помню.       По пути к Сяо Чжаню Ван Ибо серьёзно задумался, а о чем он вообще собирается разговаривать сейчас. «Сяо Чжань, не бери проекты, где есть намёки на романтическую линию»? «Сяо Чжань, мне не нравится, что ты целуешься с какими-то людьми. Что? Это было по сценарию? Мне всё равно, факт остается фактом — вы целовались»? «Сяо Чжань, давай уедем в Тибет ото всех»? Или может «я собираюсь пристегнуть тебя к батарее и не выпускать, пока есть люди помимо меня, способные прикоснуться к тебе»?       Со всем этим мысленным грузом он поднялся на нужный этаж и тупо встал перед дверью, не решаясь занести руку для стука.       Звук поворота ключа сотряс тишину на этаже, Ибо вздрогнул и чуть отошел от открывающейся двери.       — Долго собрался стоять там? — Сяо Чжань на пороге в своих привычно полосатых домашних брюках, в большой футболке и очках.       — Задумался, прости. А ты что, под дверью сидишь и ждёшь меня? — Ибо прошел в прихожую и решил немного разрядить обстановку хотя бы для себя лёгкой шуткой.       — Даже если да, то что? — Чжань подмигнул и скрылся за поворотом, очевидно, отправившись на кухню. Ибо икнул. Его подловили.       На кухне Чжаня всегда пахло чаем с жасмином и манго. Сяо Чжань буквально пил только его и воду, иногда даже казалось, что от него самого начинает пахнуть жасмином с нотками манго. И сейчас он сидит за небольшим деревянным столом с двумя чашками этого чая. Ван Ибо присаживается на свое извечное место, молча принимаясь рассматривать чаинки в чашке.       — Как прошёл день?       — Как все предыдущие, — произносит он, а в голове только фраза «ну начинается цирк с конями».       — А теперь честно. — Ибо дёргается. Тот на самом деле за всё это время научился читать его эмоции. Либо Ван Ибо сам слишком явно подает сигналы а-ля «всё НЕ в порядке» и «спроси меня, иначе сам я никогда не сознаюсь». — Что-то плохое произошло сегодня с Ван-лаоши? Есть кто-то, кто заслужил от меня фирменную роспись на лице?       Ван Ибо вздохнул, и, встав со своего места всё также опустив голову, подошёл к Сяо Чжаню и осел на пол, положив голову тому на колени. С минуту он почти не шевелился, но затем прикрыл глаза и выдохнул весь воздух, что ещё оставался в лёгких.       — Ладно, к чёрту спектакль. Ты видел фотографии, Ибо? — Ван Ибо не сразу, но кивнул. Сяо Чжань запустил тому в волосы пальцы, спокойно и мерно перебирая локоны. — Что мне сделать, чтобы Ван-лаоши перестал ревновать? — с намёком на усмешку произнёс Чжань, но Ибо, даже не видя его лица, уловил нотки печали.       — Чжань-гэ…       — Или ты переживаешь из-за того, что это попало в эфир? — вдруг вставил Сяо Чжань.       — Стой, оно уже в сети? Стой, ты что, смотрел?       — Конечно. Ван Ибо тогда очень распереживался и расстроился, это было видно, и наверняка сейчас его фанаты создадут межпространственный разрыв на вейбо.       — Чжань-гэ, ты не помогаешь. Я… тогда очень испугался. Правда. Если все предыдущие мои срывы не имели под собой ровно ничего, кроме личных домыслов, то тут мне принесли на красивом блюдечке готовый компромат. Я не ревновал Чжань-гэ, я был испуган. По-настоящему. Здравый смысл твердил мне, что этому есть объяснение, но он перекрывался паническими мыслями «да какое, мать его, объяснение, Ибо, послушай себя».       Сяо Чжань молчал, и рука в волосах застыла. Брови сошлись у переносицы, но не от злобы, а от навалившейся печали.       — Чжань-гэ. Я верю тебе. Всегда верил. Просто я эгоист, самый настоящий эгоист, которого в первую очередь заботит тот факт, что его предали. Без причин, без объяснений. Чжань-гэ, скажи мне, что всё в порядке, и я на самом деле слишком много думаю. Я правда успокоюсь, и мы больше не вернёмся к этому. Слышишь, Чжань-гэ?       — Слышу, Ибо. И достаточно отчётливо. Ван Ибо действительно любит меня и держится за то, что есть между нами. Я ценю это. И также я переживаю за тебя, ведь иногда твою сдержанность пробивает чувствами. И всё то, что ты держал в себе, вырывается наружу. Нужно ли оно тебе?       — Плевать, что подумают другие.       — Мы уже говорили об этом. Знаешь же, что не плевать. Ибо, но дело не в том. Сейчас важно то, что я понимаю тебя и твои чувства. Каждый раз, когда я вижу тебя с кем-то, сердце пропускает удар. Мне страшно представить, что происходило с тобой, когда тебе так нагло всунули те фотографии. Бедный Ван Ибо, — движения пальцами в волосах возобновились, и Ибо устало прикрыл глаза. — Посмотри на меня, я скажу тебе одну важную вещь. — Ван Ибо послушно оторвал голову от чужих бёдер и посмотрел снизу вверх. — Это, — Чжань коснулся пальцами своих губ, — это, — медленно опустил ту же руку до груди, — это, — рука скользнула к бёдрам, — и любая другая часть этого тела целиком и полностью твоя. И только твоя. — Та же рука метнулась к скуле Ван Ибо, а затем он медленно огладил её большим пальцем. На губах Ибо появилась улыбка.       — Ну и развели мы тут…       — Не говори, что тебе не нравится.       — Я всё отдам за то, чтобы ты повторял это почаще.       — Всё не нужно, только своё доверие, Ван-лаоши.       — Ты заслужил его уже давно, Чжань-гэ.       — А теперь поднимайся с пола, мы допьем чай и пойдём спать. Или ты хочешь есть?       — Хочу только одного… человека, — Сяо Чжань сначала неловко скривился в улыбке, а потом прыснул со смеху. — Что ж, это можно устроить.