Но в ответ тишина…
— Алло! — непроизвольно Лука заметно чуть повысил тон, краем глаза замечая, как его невестка со стремительно нарастающим волнением поглядывала на часы.Но и на этот раз никого…
После нескольких тщетных попыток, парень понял, что это бесполезно. Не то, чтобы кнопка вызова была неисправна, проблема заключалась в том, что самого диспетчера не было на месте. Как вскоре рассказала Маринетт, Габриель Агрест вложил много денег на усовершенствование его знаменитого Дома Моды, в том числе и на лифты этого здания. Лестниц тут не было, кроме аварийных, потому и лифты были наилучшего качества и ценником они кусались не меньше. Риск застревания в таком навороченном лифте, крайне мал. Мал, но всё же есть небольшой процент. От того, для подстраховки, Агрест старший нанял нескольких людей, что обязаны следить за качеством работы всех лифтов здания и в случае маленькой угрозы выхода из строя механизма лифта, тут же среагировать и максимально быстро устранить проблему. От этого зависело не только жизнь самого Габриеля, но и жизнь всех работяг, что трудились, ради Дома Моды и большой заработной платы. Но, видимо от долгого опыта работы, диспетчеры не особо сильно следят за работой современных и дорогостоящих лифтов. К тому же, те попали именно в то время, когда всё работающие уходили на обед. В том числе и операторы по диспетчерскому обслуживанию лифтов, у которых, по сути, был очень свободный график. А значит, на том этаже, где примерно застряли Маринетт и Лука, практически нет людей и не будет ещё где-то час. А значит, вероятность того, что кто-то услышит их крики о помощи, была очень маленькой. И именно сейчас, из-за легкомыслия и невнимательности работников, подверглась опасности физическая и психическая жизнь одного из лучших дизайнеров Дома Моды «Габриель». А именно жизнь бедной Мари, которая была одна из тех людей, что страдали от боязни замкнутого пространства, не поддающуюся логическому объяснению.Клаустрофобия.
Поняв, что она не выйдет из этой тесной и душной железной коробки ближайший час точно, внезапная паника начала накатывать на синевласую девушку, охватывая сильной дрожью и пронизывающей слабостью хрупкое девичье тело от пальцев ног, до тёмной макушки. Страх начал понемногу проникать в трезвое сознание, а непонятная тревога заставляла сердце биться в бешеном ритме, требуя свободы. Грудная клетка с болью сжималась, не давая ни шанса для Маринетт на глоток кислорода. В глазах всё темнело, и прошлые проблемы уже не имели никакого смыла. Казалось, организм начал обратный отсчёт до самоуничтожения. В страхе Мари забилась в угол лифта, и ощущая, как предательски защипало в носу, а на глазах стали появляться капли блестящих, но солёных от чувств слёз, девушка сползла вниз по холодной стенке душной комнатки. — Мари! Что с тобой? Лука среагировал молниеносно. Он в мгновение ока оказался подле сидящей на полу любимой невестки. Заключив в свои большие ладони хрупкую дрожащую девичью ручонку, он сразу понял, что с ней. Как-то раз ему уже приходилось проходить через подобную ситуацию, но тогда обстоятельства были более благоприятными и безобидными, нежели, чем сейчас. Стоял небольшой риск того, что механизм лифта может выйти из строя, и железная тесная ловушка стремительно полетит вниз. Процент маленький, но всё же есть. Из-за чего, Луке находится в сия помещении становилось всё страшнее и невыносимее, что уж говорить про Маринетт. Поэтому, нужно было, первым делом, самому парню успокоиться и взять себя в руки, дабы не усугубить положение с любимой. — Лука! Вытащи меня отсюда! Я хочу уйти! ПОЖАЛУЙСТА ЛУКА! Девушка мучительно стонала, судорожно пытаясь наполнить кислородом свои противно ноющие лёгкие. Фобия, с каждой секундой, всё сильнее и сильнее овладевала ею, заставляя разум сходить с ума. Галлюцинации и панические атаки — вот, что сейчас творилось с Дюпен-Чен. Ей мерещилось, как стены медленно начинали сужаться, а сам лифт уже свободно летел вниз, с целью разбиться и невозвратно погубить всё живое, что находилось в ней. Горячие бушующие реки солёных слез, охотно обжигали ярко пунцовую девичью кожу, скатываясь по милым метисным чертам лица Мари. Она чувствовала, как онемели её тонкие пальцы. Температура тела заметно поднималась, что совсем не являлось хорошим знаком. Она пылала, исподволь теряя сознание. Но ледяные мужские руки, что бережно прикоснулись к пылающим щекам любимой, не дали ей этого сделать. Приятный холодок ласкового касания, быстро распространился по всему личику Маринетт, а на мокром от холодного пота лбу появилось родное и такое желанное тепло от мягких губ Луки, что заставило ту машинально прикрыть глаза, вызывая новый поток слёз. — Маринетт, любимая, ты меня сейчас слышишь? — сладкий баритон вновь зазвучал в стенах смирно стоящего лифта, еле доносясь до притупленного страхом слуха девушки. Но всё же она его услышала. Судорожно вздохнув, пытаясь безуспешно восстановить дыхание, голубоглазая особа положительно закивала. — Отлично, слушай меня. Я с тобой тут рядом Мари, ты меня чувствуешь. Всё хорошо, тебе нужно постараться успокоиться. Помнишь, мы с тобой учились как дышать в подобных ситуациях? Ты помнишь? — в ответ был всхлип и кивок. — Лука, мне страшно! Я хочу домой! Пожалуйста, сделай что-нибудь! — хриплый тонкий голосок, с невыносимой болью в сердце, проникал в сознание гитариста. Она даже представить не может, как сильно он хотел выломать эти двери и поскорее вынести невестку на руках, подальше от этого проклятого Дома Моды. Но выбираться самостоятельно, без надзора и контроля специалистов, категорически нельзя. Исключения бывают, но только при экстренных ситуациях. — Лука! Умоляю! — Тише мышонок мой, ты и глазом моргнуть не успеешь, как мы уже окажемся дома. Обещаю тебе, только нужно немного потерпеть. — парень бережно прижал к своей груди любимое создание, что сейчас, окутанной влиянием необъяснимой фобией, трясётся от страха, отчаянно ища помощи в том, что окружает её. Почувствовав тепло родного человека, Маринетт сильнее вжалась в крепкие объятия любимого, и уткнулась носом в основание мужской шеи, блаженно вдыхая до боли знакомый парфюм Куффена. В периферии сознания девушка пыталась уловить слова парня, что, несмотря на сия состояние, умудрялись проникнуть в девичий побитый разум, стараясь достучаться, но без успешно. Этого было мало. Плохие мысли появлялись сами собой, накручивая Мари. Солёные реки начали течь из опухших глаз ещё сильнее. Ей казалось, что это именно последний раз, когда та обнимает Луку и от этого становилось ещё хуже. Новая волна паники и истерики не заставила себя долго ждать. Именно она и стала той каплей, что окончательно заглушила весь здравый рассудок Дюпен-Чен. Теперь до неё достучаться будет намного сложнее чем раньше. Девушка билась в панике, отчаянно заглушая крик в плече жениха, но и это не помогало. Она лишь чувствовала, как силы покидают её и та потихоньку проваливается в бессознательный мир, где одна лишь тьма и холод. —Лука… Неожиданное и настойчивое прикосновение мужских губ к пухлым девичьим губкам, немного отрезвило сознание Маринетт и та распахнула глаза, чтобы вновь закрыть, отвечая со всеми чувствами на поцелуй. Она в прямом смысле забыла как дышать. Смешанные чувства переполняли сердце Мари, заставляя его трепетать в груди, и лишая возможности на глубокий вздох. Но она не останавливалась, всё продолжая и продолжая отвечать, чувствуя, что это её последний шанс выбраться из этого убийственного потока истерики. Тонкие трясущиеся ручки девушки обвили мускулистую шею Куффена, сильнее прижимая любимого к себе. Тот с охотностью податливо подстраивался под неё, с чуткой внимательностью прислушиваясь к каждому движению невестки. Из-за большого количества чувств и переживаний, поцелуй, с каждым движением припухших губ, становился всё жарче и чувственнее. Всё глубже и развращающе. И вот уже Дюпен-Чен была благополучно прижата к металлической стенке злополучного лифта. И казалось, что внезапно нахлынувшее возбуждение притупило чувства, прогоняя злополучную фобию, и чуть успокоило её моральное состояние, но такая помощь не вечна. Стоило Луке оторваться от желанных губ девушки, отдышаться, и с новым порывом, вновь прильнуть к ней, как на Мари накатила новая порция паники. И вот под страстными поцелуями любимого человека, она начала извиваться и вырваться. Дёргаться и кричать. Руки, что недавно со всей любовью обнимали любимого гитариста, начали колотить того по спине, отталкивать от себя и наносить багровые царапины на всё открытые участки кожи. — НЕТ! Я просто хочу уйти! ПОЖАЛУЙСТА! Дай мне уйти! — девушка отчаянно просила о помощи, пытаясь спастись от своих же иллюзий, созданных сознанием в стрессовой ситуации. Куффену ничего не оставалось как вновь попытаться утихомирить свою любимую. Для своей же личной безопасности и безопасности своего причинного места, парень перехватив буянющие ножки Дюпен-Чен, раздвинул их, удобно устроившись между ними. Придавив собой, всё ещё извивающуюся невестку к полу лифта, тот удачно поймал хрупкие ручонки Маринетт прижав их одной мужской ладонью над её головой. Постфактум Лука бережно взялся за нежный подбородок Мари, повернув ту лицом к себе. — Мари! Посмотри на меня. Это всё ещё я Лука. И я всё ещё с тобой. — но она не хотела открывать глаза, а лишь просто неподвижно застыла. Её грудь, в сбитом ритме, тяжело вздымалась и также опускалась. Она страдала и это рвало душу ещё сильнее. Парень, с горечью в сердце, осознавал, что, по сути ничем не может ей помочь. Он не может помочь своему родному человеку, что как никогда нуждается в помощи и защите от самой себя. Он не мог, и это было невыносимо. Видеть, как она страдает, плачет и кричит, это было самое мучительное зрелище для него. Куффен, при всём своём желании, не может избавить любимую от ужасной фобии, что так сильно может навредить. Он мог лишь отвлечь её от страхов и дурных мыслей. Но, все те методы, что он вычитал в интернете, в его случае, оказались нерабочими и не долговечными. Ни один из них не помог ему хоть на пять минут успокоить девушку. Лука читал, что, несмотря на то, что эти методы, некого «успокоения» при панических атаках, были самыми действенными, всё же вероятность того, что, при определённых обстоятельствах, они окажутся не действенными, очень велика. Ведь, никогда не знаешь точно, что именно нужно человеку для полного спокойствия, особенно, когда его мозг охваченный неконтролируемым страхом и сильным чувством самосохранения. Как бы парень не старался достучаться до невестки разговорами, прикосновениями и просьбами, всё было тщетно. Он даже начинал напевать их любимую песню, которую Лука сам когда-то написал для Маринетт. Она знала её наизусть и никогда не упускала возможности её спеть дуэтом. Считала, это очень романтичным и символичным. В такие моменты, она всегда чувствовала себя как героиня красивого мюзикла про вечную и нерушимую любовь, что может горы свернуть и покорить все моря и океаны. Но, сегодня голубоглазая играла не ту пьесу, что раньше. Дюпен-Чен все так же продолжала вырываться и неистово кричать о помощи. В какой-то момент в голову гитариста пришла страшная мысль, что чем сильнее его любимая шатает лифт, тем больше вероятность того, что он может выйти из строя. Нужно было быстро, что-то решать, и времени оставалось совсем мало. Из-за панических атак, у Мари мог произойти срыв или же могло остановиться сердце. Луке ничего другого не пришло в голову, как вновь попробовать тот метод с поцелуем. Если сработало один раз, то должно сработать и второй, только на этот раз, парень дал себе обещание, что будет более осторожнее и внимательнее прислушиваться к чувствам Маринетт и засунет свои «хотелки» куда подальше, дабы не спугнуть и без того дрожащую от страха любимую, своими любовными порывами. Кивнув самому себе, Куффен звучно вздохнул, и вновь поймав голубоглазую за подбородок, тот со всей любовью и надеждой прижался своими губами к таким сладким и желанным устам девушки. Сердце бешено забилось, когда в первые секунды его любовь начала вырываться из объятий Луки, но тогда он точно знал, что на этот раз не уступит и просто так её не отпустит. Заново решительно прильнув к пухлым губам Дюпен-Чен, гитарист со всем жаром пытался проникнуть душевными мелодичными нотами своей безумной любви в каждый атом ДНК невестки, исподволь прорываясь через тьму в светлую периферию девичьего напуганного разума.— «Я тебя спасу…! Я найду твоё лекарство от страха!»
Смелые и уверенные движения губ парня, что с каждой секундой стремительно старались всё сильнее и сильнее углубить поцелуй, всё же дали свои результаты. Недолго брыкаясь, голубоглазая, под давлением пылких и настойчивых поцелуев жениха, всё же сдалась и устав сопротивляться, обессилено размякла под ним, полностью отдаваясь любимому на растерзание. Силы были на исходе и их больше не хватало ни на что. Но, тот страстный напор, с которым Куффен целовал её, пробуждали в ней новую волну сил и возбуждения. Казалось, сознание вторично помутнело, но уже не из-за чувства страха, что преследовало бедную девушку пару минут назад. Мари буквально пьянела от каждого порыва любимого. И не выдержав, та с тихим порывистым стоном начала отвечать Луке. Неожиданная покладистость и взаимная симфония ответных чувств, что исходила от прекрасной метиски, будоражили и соблазняли брюнета посильнее любой виагры. Он чуть ли не терял голову от радости и возбуждения, а эти тихие девичьи стоны любимой, что как любимая мелодия ласкала слух парня.— «Ты — музыка, которая вертится у меня в голове с тех пор, как я встретил тебя.»
Чувствуя, как с каждой секундой Куффен, постепенно теряет самообладание, тот принял решение, что пора действовать и незамедлительно переходить на следующую стадию. Стадию, когда обычная милая романтика перерастает в сильную страсть, безумное желание и в безнравственный разврат чистой воды. Лука соврёт, если скажет, что никогда даже и не думал провернуть нечто подобное вместе с Маринетт в каком-нибудь общественном месте. И лифт, был одним из вариантов, но зная о фобии любимой, гитарист быстро забросил эту идею подальше, так как, не хотел, ради осуществления своих похотливых фантазий, насильно затаскивать невестку в душный и тесный лифт. Отчасти, где-то на периферии сознания, парень был нескончаемо благодарен столь необычному стечению обстоятельств. Ох уж эти чертики, что гуляют по здравому и светлому рассудку бедного Луки, внушая ему такие мысли. Но, уже ничего не попишешь, никто не без грешка за душой. Тем временем мозолистые руки гитариста вовсю блуждали по интересным изгибам девичьего тела. Шаловливые пальцы так и намеревались залезть под подол строгой чёрной юбки-карандаш, что так удачно хорошо выделяла и подчеркивала спортивные бёдра голубоглазой нимфы, пройтись вдоль бархатистой кожи аппетитного бедра вверх к кружевному чёрному белью. Но проворные руки сделали все быстрее. Не успев всё хорошенько обдумать, Куффен внезапно понял, что он уже, с удивительной легкостью, умело избавился от ненужной трикотажной ткани. Парень бескультурно задрал темную юбку наверх, выставив на личное любование соблазняющие трусики чёрного цвета, что так хорошо выделялись на фарфоровой девичьей коже метиски. А это красивое кружево так выигрышного дополняло и украшало. Незамысловатые узоры необычно танцевали по всему периметру запретной женской зоны, придавая той загадочности. И хоть гитарист еле сдерживался, чтобы не начать медленно освобождать невестку от столь интересной загадки, но сейчас было не время. Мужские губы, с большим усердием, еле как оторвавшись от сладких уст Дюпен-Чен, потихоньку принялись посыпать новой порцией поцелуев алое, от смущения и нахлынувших чувств, миловидное личико Мари. Ему нравилось, как невинно вздрагивала и покрывалась мурашками его любимая, когда тот, дразня девушку, проходился своим шершавым горячим языком по её тонкой лебединой шее, нещадно опаляя горячим дыханием белоснежную кожу голубоглазой нимфы. Успешно освободив себя и любимую невестку от верхней, совсем ненужной сейчас, одежды, длинные пальцы Луки принялись довольно ловко расстёгивать маленькие пуговички на белой, почти прозрачной, блузке Маринетт, с потрясающе-красивой вышивкой в виде больших розовых пионов, ручной работы. За пару лет практики, Куффен повидал довольно большое множество разнообразных видов застёжек, и всех он по десять раз проверил на качество и надежность. В том, что твоя девушка, а уже будущая жена, модный дизайнер, есть как свои плюсы, так и минусы. Именно поэтому, какие-то обычные пуговицы, для него не стали помехой, а лишь приятным легко решаемым препятствием. Стянув с Мари любимую блузку, гитаристу тут же открылся захватывающий вид на небольшую девичью грудь, что была кокетливо прикрыта кружевным бралеттом* белого цвета, как раз под полупрозрачную блузку, дабы не портить сия композицию. И это было логично, но Луке все же хотелось сейчас видеть на ней что-то более тёмное, что-то под цвет нижней части её белья. Но, вряд ли бы тогда, парень смог и дальше себя сдерживать. Аккуратно приспустив лямки бюстгальтера, брюнет вновь прильнул к основанию длинной шейки метиски, жадно покусывая ключицы и медленно опускаясь к двум желанным бархатным холмикам. Проведя влажную линию вниз по ложбинке, Куффен зубами подцепил подол бралетта, и потянул вверх, заставляя девушку поднять руки и избавиться от красивого предмета гардероба. Обнаженная грудь, тут же содрогнулась и покрылась мурашками, от чего показались коралловые девичьи соски, что чуть набухли и потвердели. Но долго им не приходилось быть в холоде. Лука тут же накрыл ртом один из них и не сильно втянув сосок внутрь, прошёлся по нему языком, чуть покусывая. Мужская широкая ладонь, принялась массажировать вторую грудь, немного сжимая между пальцев бархатный сосочек. Вторая же рука пройдясь вниз по стройному животику Дюпен-Чен, опустилась ещё ниже, проникая под кружевную чёрную ткань. Громкий вскрик огласил лифт, когда проворные пальцы гитариста добрались до самого чувствительного места девушки. Маринетт стонала и извивалась под парнем. Выгибалась и тихо вскрикивала, пока тот проворачивал свои манипуляции над ней. В паху она чувствовала лишь жар, что заставлял её тело неистово дрожать. Мари жаждала большего и всеми силами старалась это показать своему жениху. Но, как будто бы на зло, Лука специально делал вид, что не замечает этого. Полностью игнорируя явные просьбы голубоглазой нимфы, Лука, явно зная свою собственную тактику, лишь погрузил свои два пальца в пылающее лоно невестки. От такого, Дюпен-Чен прикусила губу и запустив свою ладошку в густые волосы брюнета, та с силой сжала меж тонких пальчиков темные локоны парня. Второй же рукой она провела вверх к ключицам по плечу гитариста, и чуть спустившись к спине, вонзила свои острые коготки в грубую мужскую кожу Куффена. На что тот звучно прошипел и в ответку, как хищный зверь, вцепился в лебединую шею любимой, ощутимо сжав зубами хрупкую бледную кожу метиски. Мари вскрикнула, боясь пошевелиться. Казалось, Лука и правда лишил её возможности на движение. Или же она просто не хотела? Скорее да, чем нет. — Лука, пожалуйста…! — тихо, но чувственно, прошептала девушка на ухо парня, моля любимого сжалиться над ней. — Потерпи ещё немного, любовь моя. — она прекрасно слышала, как в этом хриплом баритоне звучала страсть и неодолимое желание, он был на взводе, но, почему-то изо всех сил сдерживался, если даже не дразнил голубоглазую. Возможно, это можно оправдать тем, что Куффен старался трепетно и ласково вести себя с любимой, боясь, что если даст себе небольшую волю, не сможет обуздать себя и навредит психическому состоянию Мари, что приведёт к новой панической атаки. Но Маринетт не понимала этого, поэтому, в данную минуту, даже и не думала быть хорошей и послушной девочкой, и уж точно не собиралась следовать чужим правилам, даже если это были правила любимого, что шли ей только во благо. Она до сих пор чувствовала, что чертова фобия так и намеривалась без спроса влезть и прервать столь увлекательное дело, став третьей лишней. Чувство страха утихло, но не покинуло её до конца. Поэтому, Мари решила взять всё в свои руки и немного поторопить жениха. Чуть привстав на локтях, она кокетливо, как хвостатая и прекрасная сирена из старых сказок и легенд, поманила к себе Луку, впиваясь в его губы и сплетаясь своим языком с его. Обняв того за сильную шею, девушка полностью повисла на нём, тем самым вынуждая гитариста стать ей опорой. А пока у брюнета заняты руки, хитрая чертовка провела ладонью вдоль подтянутого торса Куффена вниз, к кожаному ремню и ширинки чёрных джинс парня. Дойдя до цели, голубоглазая чуть улыбнулась, почувствовав как требовательно выпирает мужское достоинство Куффена, предвкушая дальнейшие действия. Ему так же не терпелось как и ей, поэтому Дюпен-Чен, не раздумывая, быстро и умело расстегнула ремень и ширинку штанов. Теперь их разделяла лишь тонкая ткань мужского нижнего белья, но и это тоже не проблема, с которой Маринетт справилась в два счёта. Лука не выдержал и озверел, когда тонкие холодные пальчики любимой дотронулись до его устойчиво стоящего достоинства. Возбуждение, как электрический ток, ударил по мозгам, а кровь в жилах закипела, стремительно несясь по венам. Разгоряченный парень не теряя ни минуты, быстро сорвал с невестки оставшееся кружевное бельё и достав из кармана презерватив, аккуратно надел его. Его обжигающие руки прошлись вдоль бёдер к дрожащим коленкам, и ухватившись за икры девушки, он широко раздвинул стройные ножки любимой, после чего, поудобнее устроился между ними. Гитарист начал врываться в женскую вульву аккуратными и медленными толчками, исподволь наполняя её изнутри, пока не вошёл в неё до самого основания. Эмоции и чувства новой дурманящей волной нахлынули на парочку. Девушка со сладким стоном, прогнулась под ним, сильнее раздвинув ноги, чем дала Куффену больше простора, как для движений, так и для его фантазии. Она знала, что дело не обойдётся без нескольких интересных поз. Так оно и случилось. Мужские пальцы с силой сжали девичьи бёдра, закидывая одну ногу себе на плечо, Лука подался вперёд прижимаясь торсом к обнаженной груди невестки, снова кусая ту за шею. Маринетт не была супер гибкой девушкой, от чего, вполне смогла ощутить легкую тянущуюся боль в мышце бёдра, что так хорошо растягивал парень. Такими темпами, она, в скором времени, сядет на идеальный шпагат. Хотя, если хорошенько подумать, ведь именно этого и добивается гитарист. Куффен принялся двигать бёдрами, задавая, для начала, чуть медленный темп. Парень был музыкантом по жизни, и давно решил для себя, что секс-как музыка, для захватывающего и запоминающегося припева, нужен нагнетающий куплет, что хорошо подготовит слушателя и плавный переход в виде проигрыша. И те звуки, что тихо срывались из уст Мари, были отрадой для ушей и души. —«О да, скоро эта мелодия зазвучит более громче и чувственнее.»
Девичьи стоны начали потихоньку заполнять небольшое помещение, стараясь не выходит за пределы и сохранить секрет в стенах лифта. Сжав ещё сильнее крашенные короткие волосы гитариста, девушка с силой закусила нижнюю губу, чувствуя накатывающую на неё волну эйфории от жара и ритмичных движений у неё между ног. Этот жар охватывал всё тело приятным и всегда желанным пламенем сладострастного безумия. Она дрожала, как осиновый лист на ветру, и извивалась под ним, как змейка, что поймали и схватили за шею. А змейки очень нравились Луке. Куффен неумолимо кусал Маринетт, оставляя на её белоснежной коже ярко багровые пятна. Тонкая шея, выпирающие ключицы и бледные плечи, всё это было усыпано следами от укусов парня, разной яркости и разных размеров. Он неторопливо проводил шершавым языком по месту, где будут совершаться дальнейшие действия. Прижавшись губами, он оголяет зубы, после чего, как хищник, приступивший к трапезе, вонзает свои клыки в хрупкую фарфоровую кожу, прикусывая и втягивая её в рот. Постфактум все укусы превратятся в синяки и увидя их размеры, его любима вновь будет ворчать, и ей опять придётся носить шарфы и ходить в не очень удобных водолазках, с высоким горлом, которые она так не любить. Зато, на его прекрасную мышку ни один наглый котяра не посягнётся. Дюпен-Чен же, в свою очередь не отставала и всё сильнее и сильнее вонзала свои коготки, в обнаженные плечи гитариста. Её тоненькие пальчики, с невероятной силой сжимали забитые мышцы и грубую кожу спины, от чего та могла слышать, как срывался на блаженный стон Лука. Парень с каждой минутой понемногу добавлял напора, иногда срываясь на более грубый и быстрый и замедляясь в более нежный и тихий. Это сводило Маринетт с ума и она заглушала свои стоны в родных губах гитариста. В какой-то момент Куффен, неожиданно, стал замедляться, давая себе и невестке возможность перевести дыхание. Брюнет выпрямился и отпустив ногу любимой вышел из неё. Такой выходкой девушка была явно не рада этому, от чего с досадой томно и протяжно простонала, параллельно хватая ртом воздух, пытаясь заполнить кислородом бедные легкие. Гитарист довольно улыбнулся, когда услышал подобное проявление недовольства со стороны метиски. Значит всё идёт как надо, и она его не просто ждёт, а она его жаждет как никогда. Подумав пару секунд, Лука внезапно понял, что холодный и не очень чистый пол лифта — это не то место, где стоит вот так брать любимую невесту. Слишком неинтересно и просто. Бросив быстрый взгляд на выпирающие из стены поручни, он принял решение, что сейчас самое время сменить позу, пока его «жертва» не остыла. Прямо взглянув в красивые васильковые глаза Маринетт, тот обомлел, но вовремя собрался и хитро улыбнувшись, всем своим видом показал, что, в очередной раз, что-то задумал. И Мари, будто читая его мысли, подалась вперёд, покрепче обхватывая руками мужскую шею. Она полностью доверяла парню, и прекрасно знала, что если ей что-то не понравится, она всегда сможет остановить разгоряченного гитариста, что слишком заигрался в строптивого доминанта с богатой фантазией, и тот не подумает противиться. Лука, надежно прижав к своему тазу бёдра любимой голубоглазой нимфы, сначала встал на колени, а потом и вовсе в полный рост. Гитарист, с новой страстью вцепился в пухлые и сладкие губы девушки, с силой прижимая её обнаженной спинкой к прохладной металлической стенке лифта, от чего та чуть вскрикнула и хихикнула, от неожиданности и нахлынувших чувств. Холодные выпирающие перила, крепко прижались к голым девичьим бёдрам, когда Куффен ловко посадил на них Дюпен-Чен. На удивление высота перил идеально подходила и располагалась в аккурат на уровне паха Луки. Настало время и ему поудобнее пристроиться, дабы продолжить начатое. Парень, пошире раздвинув девичьи ножки, устойчиво встал между ними, теснее прижимаясь к невестке. Довольно удобно ухватившись одной рукой за перила, а второй за женское бедро, Лука вновь вошёл в любимую, но на этот раз без лишних нежностей. Каждый был на взводе и желал лишь одного. В голове не было ничего, кроме пустоты и их двоих. Никаких страхов, фобий, важных дел и чертовой тесной комнатки лифта. Только необузданная страсть и невероятно сильное желание друг друга. Маринетт протяжно простонала, почувствовав, как в её сокровенное место вторично ворвалось пылающее мужское достоинство. Девушка облегченно чуть улыбнулась. Она снова могла чувствовать любимого в себе. Снова могла обвить его шею руками, запуская свои проворные пальчики в темные крашенные волосы гитариста. Девушка снова могла спрятаться от всех проблем и невзгод, страхов и стрессов, в его крепких и надежных объятиях, погружаясь с головой в его ласку и заботу. И для Маринетт, это было одним из самых дорогих вещей, что у неё есть в жизни. Из-за надвигающейся недели моды, Мари, от неопытности, сильно затерялась в делах. Она с дуру понахватала для себя кучу ненужной работы, а попросить помощи язык не поворачивался, что и привело к тому, что девушка совсем позабыла о родных для неё людях, на несколько месяцев. Но сейчас, у неё выпала прекрасная возможность загладить вину перед Лукой. Голубоглазая нимфа, обхватила ногами спину жениха, сильнее прижимая его к себе. Куффен же, стараясь растянуть удовольствие, старался придерживаться нейтрального ритма, но он уже чувствовал, как оргазм исподволь карабкается по его телу и он постепенно теряет контроль, полностью, без остатка отдаваясь чувствам. Свои собственные стоны Лука пытался заглушить в, уже нещадно покусанной, лебединой шейке его маленькой податливой мышки. Он с нескрываемым наслаждением слушал, как в ответ ему, чувственно стонет его любимая. И когда голубоглазая нимфа пыталась прикрыть рот ладошкой, гитарист тут же перехватывал её тонкую ручонку, с силой вжимая её в стену. — Давай же мышонок, громче! Я хочу слышать, как сильно ты меня любишь! — как настоящий змей-искуситель, прошипел парень, усиливая напор. Та даже и не думала противиться порывистому желанию любимого и охотно повинуясь сладкому соблазну своего разгоряченного либидо, вольно начала издавать протяжные и громкие стоны, чем безумно радовала самолюбие гитариста. Дюпен-Чен прекрасно знала, что Лука, как творческий человек, очень падок на заслуженную похвалу, и когда тот, что-то, изо всех сил старается делать во имя искусства или любви, девушка не может не отблагодарить его за это. И сейчас, получая феерическое удовольствие и утопая в эйфории и любви Куффена, Маринетт не упустит возможности ему доказать, как сильно она ценит и обожает то, что он делает. И как сильно она его любит. С каждым мгновением, контроль терялся всё сильнее. Толчки становились всё глубже и напористее, а ритм все быстрее и непреклоннее. Горячее дыхание, что выходило из раскалённых от адского жара двух страстных тел, нещадно обжигал, и без того, ярко пунцовую кожу влюблённой пары. Языки красиво переплетались в страстном танце под бешеный ритм, а сердца люто бились об хрупкие рёбра, пытаясь вырваться из грудной клетки и воссоединиться. Все мышцы ощутимо дрожали, а тела изнывали от боли и усталости, но им было всё равно. Когда чувствуешь, что уже совсем скоро достигнешь своего пика и захлебнешься в собственных сладострастных чувствах, тут не до усталости. Нужно было довести дело до конца, несмотря ни на что. И вот, когда пальцы со всей силы вцепились в кожу, зубы, в очередной раз, неумолимо впились в шею, оргазм поспел вовремя, накатив их одной волной удовольствия. Два громких вскрика огласили маленькую комнату лифта, что находился в знаменитом Доме моды «Габриель», но экстаз был уж слишком сильным, дабы пара обратила на это своё внимание. Маринетт, рефлекторно прогнулась под Лукой, когда тот, по инерции, качнув пару раз бёдрами, вошёл особенно глубоко. Они благоговейно замерли, пытаясь прийти в себя и восстановить сбившееся дыхание. В голове была полная пустота и необычная легкость. Капельки пота, что небольшой, но длинной рекой, медленно скатывались вниз по пылающим ланитам к подбородку, после чего, как холодный дождь, капали на кожу. Сердца, как и надрывисто вздымающаяся грудная клетка, всё никак не могли найти покоя. Было страшно хоть немного пошевелиться, и прервать столь прекрасную идиллию, но Куффен понимал, что сейчас хорошо будет восстановить температуру тела, и выпить хоть одну бутылочку прохладной воды, что так удачно лежала в одном из пакетов. Да и к тому же, нужно подумать и о любимой невестке, которую он так хорошо прижал своим тяжёлым торсом к стене, не давая ни единой возможности на хорошее наполнения прохладного кислорода в раскалённые лёгкие. Поэтому, взяв себя в руки, гитарист чуть отстранился от Дюпен-Чен. Глянув на любимую, он отметил, что сегодня, Маринетт, как никогда была особенно обворожительна и соблазнительна, а её милые метиски черты лишь придавали ей шарма и необычности. Щечки голубоглазой пылали ярким алым пламенем смущения и похоти, что охватывал переносицу и остренький носик. Когда-то, хорошо уложенная строгая прическа, была растрёпанна, а непослушные темные, как ночь, локоны дали о себе знать и проявили свой характер. Розовые, припухшие и чуть приоткрытые губки девушки, что изо всех сил старались помочь хозяйке отдышаться, так и манили на продолжение, но парень решил, что с неё уже хватит. Быстро сняв презерватив и натянув на себя обратно джинсы, Лука легко подхватил на руки невестку, и аккуратно посадил её на свою кожанку, предварительно расстелив её на полу. —«Негоже любимому мышонку, обнаженной, сидеть на холодном полу. Того гляди, простудится ещё.»
Достав из пакета небольшую бутылку с водой, парень, прихватив разброшенную одежду, сел рядом с Дюпен-Чен. Пока девушка начала потихоньку одеваться и приводить себя в порядок, Лука быстро расправился с крышкой и жадно делая первые глотки такой сладкой и желанной воды, стал оглядывать сам лифт. — Маринетт, можно спросить? — чуть не подавился Куффен, завидя один предмет в верхнем углу чёртово лифта. — Это же то, о чём я думаю, правда? — делая очередной глоток, гитарист стремительно показал на камеру видеонаблюдения, что висела под самым потолком. Лука был в смятении, судорожно поглощая воду из бутылки, в то время, как девушка завидя сия предмет, лишь вздохнула. — Если ты думаешь о неработающей камере видеонаблюдения, что висит здесь для вида, дабы приструнить подобных нам с тобой, то да, ты правильно мыслишь. — слова голубоглазой ввели парня в шок не меньше. Но немного отойдя, тот лишь громко засмеялся. — Умно, умно, я уже в серьез поверил, что наши «приключения» всё это время снимала эта камера. — облегчённо выдохнул гитарист. — На это и было рассчитано. Об этом секрете знают только я и сам Агрест старший, ну и теперь ты тоже. Это, конечно, всё временно, пока Габриель не разберётся со всеми трудностями по оборудованию, так то, нам ещё повезло. Кстати, там где-то можно кондиционер включить. А это мне отдай, ты тут не один, кто умирает от жажды. — Дюпен-Чен ловко отобрала у жениха бутылку с водой, смотря, как тот включает кондиционер. Минут десять спустя, лифт вновь запустят и те приехав на нужный им этаж застанут не свойственно растерянного Габриеля Агреста, что обеспокоено начнёт приносить свои извинения и заботливо расспрашивать Маринетт о её самочувствии. Та быстро скажет, что уже в полной норме и сразу же простит босса и его персонал, ведь, если бы не их оплошность, то она бы не смогла так хорошо провести время с любимым Лукой.