Celestial Bliss

Музыка к главе: breakin' holiday - Kaibutsu/怪物 (в переводе: Монстр, -ы) Screw - Barbed wire … — И что из себя, на самом деле, представляет этот ваш Орион? — Сразу прям' «наш», — съязвил Джури. — Ну, тогда, почетное слово, нашему почетному гостю. Манабу слегка перекосило, но он ничего не сказал. Казуки вообще смутно понимал, почему должен был говорить именно он, но тот лишь тряхнул головой, отгоняя какие-то свои мысли и строго произнес: — Ладно. Постараюсь объяснить доступно. Манабу развернулся лицом к Казуки и немного поерзал, усаживаясь поудобней. Прядь каштановых волос упала на лицо и тот, подцепив ее своими изящными пальцами, завел волосы обратно, за аккуратное ушко. Казуки настолько обезоружил этот жест, что он чуть было не пропустил начало рассказа. А рассказ был именно для него, остальные присутствующие в объяснениях не нуждались. — Как ты уже знаешь, а точнее, как знают все, или же, еще точнее, как было представлено всем, экспериментальный проект Орион создали на станции Делухи с целью исправления, коррекции, так сказать, девиантного и преступного поведения, с помощью виртуальной реальности. Проект исключает совершивших особо тяжкие преступления, и людей с определенными психическими расстройствами, так как в основе стоит идея, что определенное преступное поведение результат обстоятельств, и будь у человека возможность взглянуть на вещи с другой точки зрения, он бы преступление не совершил. Например, если дать человеку, который сел за управление шаттла под воздействиям алкоголя, или же наркотиков, шанс увидеть, что могло бы произойти, если бы он потерял управление, как он врезается в станцию, как люди умирают из-за взрыва, или же утечки кислорода впоследствии, или поставить его в роль пострадавшего, покалеченного, потерявшего близкого человека, ребенка и т.д., вследствие такого поступка, то существует большая вероятность, что он или она, переосмыслит свое поведение. Эта часть Ориона полностью искусственная, но отличить от реальности ее практически невозможно, и будет она доступна в памяти лишь после пробуждения. А вот вторая часть, активно задействует мозг и поведение человека. Проще говоря, для каждого провинившегося разрабатывается индивидуальный сценарий, с ним же в главной роли. За сценарием следят надзиратели, и при необходимости, добавляют коррекции, чтобы подтолкнуть заключенного к правильному выбору. Человек, де факто, видит и переживает в анабиозе программу, череду событий, предшествующих преступлению, и следует сценарию, в котором замешаны слегка измененные от реальности разговоры и ситуации. Программа запускается снова и снова, пока поведение в виртуальном мире, не будет соответствовать нормам. Например, в тот злополучный день, в Орионе, человек решает не летать в нетрезвом состоянии, ведь в переживаемой им искусственной реальности, его жена уже многие годы парализована — пилот был под воздействием нелегальных препаратов, когда они возвращались из отпуска. Еле выжили. Этот человек, с таким же характером и набором характеристик, но с другой судьбой, он не может себе позволить летать в нетрезвом состоянии. Такое поведение уже не соответствует его моральным убеждениям. При пробуждении, все кроме обзора последствий и правильно пройденного сценария, стирается и, вуаля, перед вами гражданин, который, по статистике, такого рода преступление не совершит больше практически никогда. Стоит отметить, что воспоминания, эмоции, как я уже говорил, не отличить от реальных, но вот характер участника, его сущность, логика, мышление, все это реально, т.е. будь у этого человека такие же обстоятельства, как в последнем сценарии, он также не нарушил бы закон. Так, надеюсь тут все понятно. С этой частью, у Казуки не возникло проблем, это все он уже слышал, в рекламах, слухи разные, знакомые говорили. — Дальше… — Манабу замешкался. — А теперь Казуки, представь себе… нет, не так… Ты когда-нибудь хотел иметь возможность влиять на судьбы людей, подчинить своей воле, иметь возможность добавить в их жизни то или иное, и не всегда самое приятное, обстоятельство, в сущности, побыть Богом, если уж на то пошло? А вот в этот момент, Казуки слегка потерял суть разговора. — Нет, ну я бы не отказался конечно, по моему желанию, устроить кое-каким тварям сладкую жизнь и понаблюдать, со стороны, за всем этим, но чтобы прямо Богом… — Так вот, не поверишь, но есть люди, которые не прочь побыть этим самым «прямо Богом» и, при этом, заплатить немалую сумму денег за такое удовольствие. Все что угодно. Любой сценарий, любое, историческое или же нет, время, любые извращения, реальные люди-марионетки в их руках, с реальными характерами, и вполне естественными реакциями на заданные ситуации, а не искусственный интеллект, как в электронных играх, например. Орион может, с легкостью, отмечу, все это устроить. Он, по факту, именно так и работает. Казуки показалось, что его сейчас вырвет. Понимание сказанного Манабу, происходило будто частями, информация путалась в голове, но в итоге складывалась в уродливый пазл. За всю свою, пока не очень долгую, но все же насыщенную, жизнь, он повидал разные стороны человеческого тщеславия, высокомерия, желания власти, злоупотребления этой же властью, к нему жизнь не была ни добра, ни аккуратна, но никогда, в этой самой жизни, он не предполагал, что человек может пойти на такое. — Х-хочешь сказать, что нами управляли? Дергали, как кукловоды, за веревочки, заставляли инсценировать чью-то больную фантазию?.. Но кто? И зачем?.. Манабу хмыкнул, давая понять, что последний вопрос донельзя глупый. — Можно и так сказать, хотя управляют они лишь событиями виртуального мира, а решения в нем, уж прости, принимаем мы сами. Элите скучно, Казуки. Подросткам высокопоставленных лиц надоели обычные способы развлечься, ну, и что уж греха таить? Эти самые лица, тоже не прочь поразвлечься. Заключенных в Орионе продают и покупают, и за весьма немалые деньги. Выбирают характер участников, заказывают заранее придуманный сценарий, и обычно ставят конечную цель. Чтобы кого-то убили, или изнасиловали, или же разорвали на части, каким-либо изощренным образом, а еще, особые садисты любят убивать дорогих тебе людей, виртуальных и выдуманных, конечно же, но ты-то об этом не знаешь, а потом доводить субъекта, то бишь тебя, или меня и т.д., до сумасшествия, или суицида. Веселые короче вещи. И, ах да, играют обычно двое, цель одного подкидывать события отдаляющие от главной миссии, цель же другого, наоборот. Бывает играют на деньги, даже смешно, как-то… Тут уж, кто кого. — Монстры… — К сожалению, обычные люди, сливки общества можно сказать, — отметил Манабу. Он был спокоен, что нельзя было сказать о Казуки. Того почти трясло. От осознания собственной беспомощности и незначимости, хотелось крушить все вокруг. — Все равно, не понимаю… Меня убили, потом что? Начали с начала? — Не совсем. Обычно, к Ориону подключают лишь одного участника на каждый заказ, но видимо, нам особо богатенькие попались. Я не знаком со сценарием, но смею предположить, что в той аварии должен был умереть все-таки я, ну, а ты… ты понял короче, ты решил, что будет иначе, кто-то не предвидел твои действия, кто-то проиграл. Игра окончена. Пока Манабу объяснял, Казуки на секунду представил как было бы, если бы он выжил, если бы игра продолжилась, и ему показалось, что тот Казуки, виртуальный, не то что просто бы свихнулся при таком раскладе, он бы захлебнулся, задохнулся бы кислородом, жизнью, и не факт, что ему бы позволили умереть, при желании. Одним словом, не жизнь, а мечта. — Ну так вот, — спокойный голос Манабу, заставлял невольно фокусировать внимание именно на него, — Орион очень сложная программа, и чтобы при сбросе и пробуждении, в действительности никто не свихнулся и не начал биться головой о криокамеру, протокол подразумевает прекращение жизнедеятельности в виртуальном мире, по факту смерть, каждого из участвующих заключенных. Так легче стереть нежелательные воспоминания. Четкое начало и четкий конец. В нашем случае, нас было двое, но выжил в игре не тот персонаж, заказчики разошлись, а наше подсознание, все еще было подсоединено к Ориону. В таких случаях, Орион запускает вторичный цикл, очень упрощенная, базовая программа, без сценария и без всяких там божков. События отдаленно напоминают изначальную игру, но без ориентиров и с отголосками из первичного, участники довольно быстро сходят с ума, попадают под машины, прыгают под поезда, едят ядовитые ягоды, — Манабу поморщился. — Программа завершается. Заключенному стирают память, записывают исправительные сценарии, в зависимости от статьи. Никто лишнего не помнит. Деньги перечислены. Все счастливы. Все свободны. — Так вот почему с нами так было… — в голове кружились мысли, словно стая голодных воронов. События, хотя и не полностью, приобретали некий смысл и закономерность. — И Джури тебе подсказал тогда?.. — Ну как, подсказал, — подал голос Джури, — отсоединил аварийным способом. В Орионе время течет иначе, один и тот же заключенный может успеть поучаствовать в нескольких заказах, но вот только наш мозг так не создан. Если не нормировать передышки, инсульт тебе гарантирован. А вот наша Спящая Красавица, — тут он несильно хлопнул Манабу по плечу, — за годы заключения, побывала на таком количестве проектов, что страшно вспоминать. — Мана… — Казуки вдруг вспомнил разговор Джури и того неприятного типа, Леда кажется. Он хотел убить Манабу. — Какой больной придурок создал этот Орион? Агги и Джури почти в унисон хмыкнули, но лица их были мрачнымм, нечитаемыми. Манабу уставился на свой пальцы. Казуки знал этот жест. Неловкость. — Манабу?!.. — Казуки не узнал собственный голос. Сказать, что он был удивлен? Огорчен? Разочарован? — Но зачем?.. От реакции Казуки, Манабу еще больше смутился, но от него ожидали ответа и, собравшись духом, он тихо произнес: — Все задумывалось иначе… Я хотел дать шанс слепым людям увидеть настоящий мир, или же дать шанс любому человеку, в кратчайшие сроки, научиться управлять космическим транспортом, или же, преступнику, переосмыслить свои действия. Я создал Орион для этого. Я не знал, что мое изобретение будут использовать так, не знал… — виновато произнес он. Манабу опустил голову еще ниже, и теперь его волосы спадали затеняя лицо. Казуки показалось, что почти физический, тяжелый груз давил на плечи программиста. Вопросов было еще тысяча, но даже так, Казуки пришлось приложить осознанное усилие, чтобы не протянуть руки и не прижать Манабу к себе. Поддержать. Успокоить. Повисла тишина. В ушах глухо отдавали импульсы исходящие от двигателей корабля. Джури нетерпеливо заерзал и жестом дал понять, что ждет продолжения: — И? Давай рассказывай все? А то у Казуки сложиться впечатление, что это все твоя вина. — А это и есть моя вина, — резковато произнес тот. Его глаза теперь недобро блестели. — Я создал Орион. Агги и Джури, почти хором, обреченно выдохнули. Было ясно, что слышали они это, далеко не в первый раз. — Ну уж нет, я обещал твоему недобойфренду, что мы все ему расскажем. — Блин, Мана, рассказывай давай и не ломайся как принцесса, — поддержал его Агги. — Вам надо, вы и рассказывайте, — огрызнулся на них Манабу. Джури просто махнул на него рукой и начал: — На самом деле, все началось давно, примерно лет пятнадцать назад, стандартных, если не больше. Ну мы и динозавры, блин, короче, не суть. Мы учились в Академии, на Глизе581, да, та самая, престижная. Я, Агги, Манабу, Сойк и … Леда, на разных потоках. На тот момент, мы даже не знали друг друга, нам даже восемнадцати не было, ну Сойку скорее уже было, не важно. Может слышал, но каждый год Академия устраивает конкурс. Имена желающих, компьютер распределяет по группам, в рандомном порядке, по пять человек каждая. Цель каждой из групп, представить перед судьями оригинальный проект, новую программу, технологию и т.д. Главный приз — стажировка и, если повезет, возможность остаться работать на Делухи. Как сам знаешь, на станции работают лучшие нейроспециалисты, пилоты, биоинженеры, в общем, лучшие ученые Пространственных Территорий. Последним, кого добавили к нашей группе, был Манабу и мы поняли, вот он шанс, наш реальный шанс. О Манабу, в Академии не слышал лишь ленивый. Почти все его знали. Тощий красавчик, с большими глазами и нестандартным, чуть ли не гениальным мышлением, а еще… — Джури, хватит бредить, давай по делу… — Манабу недовольно заерзал, но все присутствующие прекрасно знали, он просто смущался. — Нет, ну если не нравится моя версия, сам рассказывай. Так вот, короче, изначальная идея принадлежала Мане, но разрабатывал он программу на пару с Сойком, тот тоже на программиста учился, тем временем как я с Ледой, специалисты по нейросвязям, корпели над тем, как соединить программу с органикой, точнее с нейронами человеческого мозга. Нам удалось. Тестировали мы все это на Агги, так как изначально, Орион был ориентирован на быстрое обучение управлением межпростренственных кораблей большого класса, как раз его тема. Господи, я бы ни за что в жизни не подверг бы его сейчас такому риску, но было дело… Казуки ушам своим не верил. Агги был либо смелым, либо глупым, и вот что угодно, но глупым он точно не был. Сам Казуки, на такое бы не пошел ни за какие гонорары. — Ты наверное уже догадался, что наш Орион не просто победил, — продолжил Джури. — Нас, после Академии, пригласили работать на станцию. Манабу, почти сразу, запрягли разными сложными разработками, мотали его по многочисленным проектам, и по Ориону мы обращались к нему в крайнем случае, когда даже Сойк не справлялся. А вот через год, полтора может, нас огорошили новостью, Орион, все-таки, собирались использовать на заключенных, коррекция поведения, «Давайте, сделаем этот мир лучше!», как нам сказали. Ну, ок… К этому времени, ученых на нашем проекте значительно прибавилось, и возглавлял весь этот балет Леда. Знаешь, он не всегда был таким… Эта должность будто подкармливала все его скрытые, и далеко не лучшие, стороны. Он стал отстраненным от всех, властным, алчным, наверное… — Хватит его защищать. Как хотел, так и поступил, — слегка грубовато вставил Агги. Джури и ухом не повел, просто рассказывал дальше: — И вот знаешь, как-то очень быстро мы поняли, что «верхушки» от нас хотят слегка другого, и речь вовсе не о понижении преступности, и что за эту своеобразную «игру», есть желающие заплатить весьма неплохо. Леда был просто в восторге. Тогда они и поругались с Агги, сильно. Агги ушел хлопнув дверью и устроился военным пилотом, и лишь потом, мы поняли, что не стоило. Было бы легче со всем этим бороться, если бы мы работали вместе… Я не буду тебе рассказывать в подробностях как выглядит человек, которому в Орионе поджарили нейроны. А таких было немало, особенно в начале, уж поверь мне. И сидели они, ну сам знаешь, за мелкое воровство, жульничество, превышение скорости… — Суки… мрази… — процедил Казуки, и относилось это, отнюдь не к заключенным. — Я уже не говорю, что все это было настолько засекречено, что мы боялись даже собственных мыслей. Прошло добрых три года, перед тем как мы осмелились рассказать Манабу, что теперь творилось в Орионе на самом-то деле. — Я предложил создать вирус, — Манабу говорил уверенно. — Вирус, что уничтожит лишь Орион, но будет безвреден для любого заключенного, что на тот момент был присоединен к программе. К тому моменту, Сойк, что был все это время предан Леде, согласился мне помогать, но даже так, на разработку ушли годы. — Что случилось?.. Как ты оказался в Орионе? — поинтересовался Казуки. — А ничего такого… Леда никогда и никому, видимо, полностью не доверял. Он не просветил своего первого помощника, то бишь Сойка, что он поручил программистам установить дополнительный уровень защиты. В ту ночь, Джури нам удаленно скинул коды доступа, и мы пробрались, в контрольный пункт, только я и Сойк. Дальше, ты знаешь. Меня арестовали при попытке загрузить вирус в Орион, хорошенько наврали всем сми, и вуаля. Конец истории. — Ну да, — подал голос Агги, — Мана забыл упомянуть, что когда явились охранники, он приставил нож к горлу Сойка, и даже слегка порезал для виду, выдавая того за заложника и жертву, а потом, еще и на суде очень убедительно рассказал всем, что он единственный затейник сего фейерверка, и сообщников у него нет, от слова вообще. Сидели бы мы все сейчас, вчетвером… Вот тут челюсть Казуки окончательно и отвисла. Что угодно, но в такой роли он Манабу не представлял. — Теперь ты понял? — обратился Джури к вору. — Более-менее… теперь что?.. Так и оставите… оставим, все это? Кто еще знает? — Кроме Леды и нас, немногие, человек десять. У нас есть план. Работу Манабу уничтожили при аресте, но он сможет восстановить все и даже улучшить, используя часть Сойка. Я успел ее раздобыть до нашего отлета. А Сойк все эти годы после ареста Манабу, незаметно собирал улики, доказательства, чтобы в удобный момент передать это кому-нибудь в межгалактические сми и развязать скандал. Вирус Манабу должен обезвредить Орион, пусть и ненадолго, но у Леды не останется время замести следы, если набегут журналисты со своим расследованием. Ведь знаешь, у Леды большие планы на будущее. Он собирается распространить Орион далеко за пределы станции. Казуки присвистнул. От количества информации почти кружилась голова. Вопросов теперь у него было чуть ли не больше, чем до начала самого рассказа его гостей. — Я… этоо, не знаю что сказать… но уверяю вас, можете на меня рассчитывать, — заговорил он. — Доберемся до Приммы, постараюсь вам раздобыть все необходимые ресурсы и… — Ты не обязан, Казу… ки, — внутри Манабу шла невидимая борьба. С одной стороны, помощь им ох как была нужна, но весь этот риск. А если их снова поймают?.. — Ты мне, Бу, лучше вот что скажи, — Казуки не стал размышлять на тему обязанностей и, вместо этого, решил задать один из интересующих его вопросов. — Когда мы были в Орионе, с какого момента закончились полностью выдуманные события и начали принимать решения мы, осознанные, если их таковыми можно назвать? Манабу было открыл рот возразить, что он и знать не знает, но его опередил Джури, который дурашливым и приторно сладким голосом выдал: — Конечно же с вашего первого поцелуя, — при этом он надул губы бантиком, изображая поцелуй, за что и отхватил легкий подзатыльник от Агги, испепеляющий взгляд от Манабу и недоумение Казуки. — Ну ты и тормоз, Сатоо, ему-то откуда знать? На слове «тормоз», Манабу не выдержал, и пнул Джури под столом. — Ладно, ладно! Помнишь ты встречался с той фифой, Нами кажется, и эта дура устроила тебе скандал прямо в студии, и в порыве гнева, кинула в тебя кружкой из-под кофе, попала в стену и осколки попали в бенто Манабу, а потом Мана наорал на вас обоих, так что даже остальные ваши согруппники опешили? Так вот, это и есть конец записи. Помнит? Конечно он помнит. Казуки тогда тоже остался хлопать глазами, ведь во-первых, у Манабу, в его представлении, было лишь две фазы, спокойный и очень спокойный, а во-вторых, он никогда раньше не видел, чтобы люди злились так… красиво, что ли? Но… — Постой, этот же было года три, до того как мы начали встречаться! Джури пожал плечами. — Я же говорил, в Орионе время проходит иначе. Для вас три года, для игроков три недели, а то и меньше, не знаю, ваши часто заходили поиграть. — Да какая уже разница, — голос Манабу казался замученным. — Ну, Казе ведь интересно, я же не рассказываю тут какой именно алгоритм, например, тебя подтолкнул к первому минету. Агги заржал конем, а не ожидавший такого поворота Манабу, вспыхнул до кончиков ушей и Казуки знал, через секунду, смущение пройдет и полетят головы, и вор решил разрядить ситуацию: — Ребят, хорош! Я все понял. Кстати, а что за Орион 2? Как по невидимой команде, лица присутствующих стали снова серьезными. — В какой-то момент, какой-то больной на голову заказчик, решил, что ему не хватает «детского элемента», понимаешь? — Джури холодным взглядом посмотрел на него в упор. — Н-нет, — честно ответил вор. — Дети. — К-какие дети? — мерзкое предчувствие, будто само сознание отторгало ответ. — Те, чьих официальный опекун до совершеннолетия являются власти станции, т.е. такие как Кейта и Рю, ты же знаешь, приемные родители лишь исполняют обязанности родителей, но важные распоряжения имеет право давать Станция. В школах. Они хотят установить Орион в школах, под официальным предлогом ускоренного обучения, и раздавать втихаря «детские мозги напрокат», так сказать. Что с ними будут делать в Орионе, думаю здравому человеку лучше не знать, — было видно, Джури было противно говорить об этом, тошно и больно. — И да, я уже не говорю о детях, чьими опекунами являются приюты, там и обсуждать нечего, будут делать абсолютно все, что захотят, но это потом… когда такие, как наши мальчики, докажут, что система работает безупречно, тут легче за всем проследить. Ступор Казуки, словно поглотило волной гнева, неожиданной, сильной. В этом водовороте эмоций, ему захотелось просто что-то сломать, разбить, уничтожить. Он резко поднялся на ноги, и почти не осознавал насколько озлобленным стал его голос: — Приюты?! Чертовы ублюдки! Да у этих детей в жизни и так полная говнистая жопа, ни защиты, ни прав, ничего! Вы хотя-бы представляете, что, уже и так, происходит в этих самых приютах?! — Представляем, — отозвался Манабу безэмоционально. — Да вот уж очень сомневаюсь! — Казуки не хотел никого обижать, тем более Манабу. Просто вырвалось, слетело с языка, ведь действительно, откуда им, привилегированным, учившимся в Академии, знать такое. Но эти ребята и так были готовы рисковать всем, чтобы все исправить. Они заслуживали уважения. То, что своей необдуманной репликой, в порыве гнева, Казуки чем-то задел Манабу, вор понял сразу. В комнате будто похолодало на пару градусов. Нет, Манабу не кричал и не истерил. Он просто встал из-за стола, и бросив краткое «Разговор окончен» удалился, забрав планшет Джури, видимо собираясь поработать над созданием вируса. Все произошло настолько быстро, что Казуки мигом успокоился, но вот от укоризненных взглядов Джури и Агги, становилось не по себе. Он понял, что сказал что-то не то, и дело было отнюдь не в его вспышке ярости. — Я ляпнул что-то не то, да?.. — Не то, — Агги как-то странно на него смотрел. — Думать надо, Казя, думать, прежде чем говорить, — прокомментировал Джури. — Ах да, думать не совсем твоя сфера. — Когда-нибудь слышал про Сигнус? — спросил Агги. Сигнус? Конечно он слышал про Сигнус. Да любой ребенок, выросший в приюте, слышал. Об этой дыре в космической заднице Внешних Территорий, казалось забыла сама вселенная. Холодный булыжник, именующий себя планетой средних размеров, ресурсов мало, как и солнечного света. Какой недоумок решил там построить детский приют, Казуки не знал, но Сигнусом обычно запугивали детей остальных приютов, тем самым, не совсем тонко, намекая, что таким как Казуки еще повезло. Туда редко направляли медиков, учителей, или же волонтеров, но случаи, когда те не выдерживали условий и возвращались с серьезным психологическими травмами, или же подавали заявку на релокацию, были не редкими. Неужели Манабу?.. — Я не знал, что Манабу там работал… — Казуки даже не знал, что еще сказать. — Жил, Казя, жил. Манабу там вырос, — просветил его Джури. — Чтооо?!.. *** Ужасно неловко. Стыдно. Но извиниться обязательно надо. «Вот я козел». За последний час, Казуки получил такую порцию информации о Манабу, что переварить все сразу не получалось, но одно было ясным. Манабу был замечательным, необыкновенным, и повидавшим, отнюдь не лучшее, в этой жизни. Вор отправил Агги и Джури спать в свою каюту, так как на единственной кровати в их каюте, уже спали Кейта и Рю. «Я подежурю сегодня. В медотсеке есть небольшой диванчик, если Манабу вдруг решит придремнуть». Казуки сварил кофе. Манабу любил кофе. На корабле уже давно был задействован режим ночь, и Казуки зашагал с кружкой в руках по коридорам, освещенным лишь дежурным приглушенным светом, вниз, на нижний уровень. Нашел он программиста относительно быстро. В инженерной, прямо на полу, лицом к одной из немногих панелей обзора на этом уровне. Тот успел подключиться к компьютеру на борту и уже, то увлеченно щелкал по клавиатуре, то останавливался и смотрел, почти завороженно, вдаль, на звезды. Когда Манабу почувствовал присутствие Казуки, а скорее запах свежего кофе, он лишь повернул голову вбок и посмотрел на вора нечитаемым взглядом. — Что? Понял, что облажался, и приперся теперь, со своими извинениями?