Покажи зубы

Темные тени уже гнездятся меж деревьев. Путаные тропы вьются меж стволов — где людские, где звериные. У них в отряде настоящий следопыт, но Боромир не может отделаться от ощущения, что каждый поворот — не туда. Он не на пределе, еще нет, но сумерки с каждым днем сгущаются все раньше, а в грудной клетке медленно расправляет чешуйчатые кольца змея сомнения. Помыслы отравлены. Небо темнеет. Боромир наблюдал, как Фродо собирает хворост для костра. Было что-то неправильное в том, чтобы стоять вот так, незамеченным в тени деревьев, словно он лазутчик какой, но что прикажешь делать? Лес был полон опасностей: случись что, их доблестный Хранитель Кольца и за себя-то постоять не сможет, не то, что за вещицу, от которой зависит судьба мира. Чтобы это понять, достаточно беглого взгляда на тонкие ручонки — Боромир, захоти он, переломил бы их одним движением, как ветки молодого деревца. Захоти он — он, конечно (не) хочет. Треск — Фродо сам сломал длинную ветку. Взялся за следующую, чересчур толстую: хрустит, но не гнется. Боромир со вздохом вышел из своего укрытия. Заслышав тяжелую поступь, Фродо вздрогнул, резко обернулся, похожий на перепуганную птицу. Узнал. Но, выпрямившись, так и не расслабился. — Боромир. Я не слышал твоих шагов, — в этом тоне Боромиру примерещилось обвинение, но он через силу улыбнулся. Кивнул на собранную охапку древесины, пока куцую. — Тебе следовало бы попросить о помощи. Дневной переход тебя утомил, отчего бы не обратиться к тем, кто устал не так сильно? Как охотник в засаде, он ждал. Проявления слабости, доказательства своей правоты. Его слова как будто уязвили Фродо, но заговорил тот спокойно: — Мы все устали в равной мере. С моей стороны было бы нечестно требовать к себе особого отношения. Он снова нагнулся, возвращаясь к своему занятию: голова низко опущена, точно что-то пригибает его к земле. Кольцо. Оно выскользнуло из распахнутого ворота, повисло на цепочке, призывно покачиваясь. Спелое яблоко на низкой ветке. В груди сжалось от мучительного томления. — О, но разве ты не особенный? — у основания горла начала зарождаться клокочущая злость. — Эта твоя особая миссия, это твое особое Кольцо... Фродо поспешно спрятал Кольцо за иллюзорной защитой ткани. Внимательно и с подозрением глянул из-под густой курчавой челки. — И все же. Я — не особенный. Боромиру захотелось его как следует встряхнуть — из самых лучших побуждений: напомнить, кто он такой, что может, а что не может. Но вместо этого просто перехватил собранный хворост и со скрипящим на зубах участием посоветовал: — Передохни. Позволь мне тебе помочь. К его удивлению и раздражению, Фродо не сдвинулся с места. — Мне приятно твое участие, но... Боромир положил руку ему на плечо и настойчиво подтолкнул к лысому пню рядом. — Не упрямься. Но Фродо точно врос в землю. Боромир нахмурился: что за ребячество? В светлых, как безмятежное летнее небо, глазах виднелся вызов... и насмешка? Он толкнул во второй раз, не рассчитав силу. Фродо шагнул назад, поскользнулся на вязкой слякоти и не удержался на ногах: тихо охнув, повалился наземь. Боромира тут же скрутили угрызения совести — точно ребенка толкнул. Он поспешно опустился на колени, забыв про хворост, рывком поставил непозволительно легкого полурослика на ноги. — Фродо, извини, я... — Ничего страшного, — от безучастного тона ему сделалось слегка не по себе. — Мы, хоббиты, такие неустойчивые, а вы, люди, такие сильные... Это уже не игра воображения: Фродо в самом деле над ним посмеивался: уголки губ подрагивают, на щеке подсыхает грязь. Боромир принялся сердито оттирать бурое пятно указательным и средним пальцем — что угодно, лишь бы стереть этот намек на ухмылочку. — Вам, хоббитам, все весело, — проворчал он. Разозлись Фродо, было бы проще — на это хоть ясно, как реагировать. — Лучше бы зубы чаще показывали. И вдруг мизинец обожгло холодом. Боромир опустил взгляд. Под пальцем оказалась цепочка, на которой висело кольцо. Где-то вскрикнула ночная птица. Между большим и указательным пальцем защекотало прерывистым выдохом. Улыбка исчезла. — Ты планируешь провести остаток вечности с рукой на моем лице, о Боромир, сын Денетора? — певуче произнес Фродо, но шутливые слова плохо сочетались с застывшим взглядом. Боромир и сам знал, как нелепо выглядит, стоя на коленях перед вымазанным в грязи полуросликом, прижав три пальца к его скуле, а мизинцем прилипнув к звеньям цепочки. Подушечкой большого он ощутил легкое подрагивание нижней губы. А если он не пошевелится? — А каков будет на это твой ответ? — странно хриплым голосом спросил Боромир. — Все шутки? Что-то мелькнуло в голубых глазах. Что-то ехидное. — Нет. Я покажу зубы, — сказал Фродо и, ощерившись, цапнул его за верхнюю фалангу большого пальца. Боромир остолбенел. Не от боли — не так уж и больно. Фродо прищурился, не разжимая челюстей. Ждал. Чего? Да кто разберет этих полуросликов. Боромир сделал то, что в этот момент показалось ему естественным: протолкнул палец дальше, обдирая костяшку об острые зубы. Теплый влажный язык заметался под пальцем, ноготь уперся в нёбо. Фродо нахмурился, слегка ослабил хватку и снова укусил — в основание большого пальца. На этот раз с чувством. Боромир охнул и надавил на язык сильнее. Скользкое тепло облепило кожу, кончик языка прочертил линию кости. Подушечка пальца от влаги уже начала скукоживаться. А ведь добился своего, — подумал Боромир с досадой. Про Кольцо он и думать забыл — цепочка осталась где-то внизу, отлипнув. Фродо откинул голову назад. Все портил взгляд — от такого и подмораживает, и бросает в жар. А портил ли? Фродо напоследок еще раз проехался по фаланге зубами и с влажным звуком выпустил палец на свободу. На коже осталась полоска красноватых следов, поблескивающих под тонкой пленкой слюны. Боромир молча вытер руку о штанину. Фродо выглядел до смешного задумчивым: маленький философ с отпечатками чужих пальцев на щеке и повисшей на подбородке ниткой слюны. Поймав взгляд Боромира, он снова улыбнулся этой своей невозможной полуулыбкой. — Значит, все же не остаток вечности. Боромир вскочил на ноги. В груди бурлило, желания мешались друг с другом, мешая думать. Он хотел броситься в лагерь — и прижать хилого полурослика к дереву — и: взгляд снова упал на цепочку... Все разрешил хруст сучьев сзади. Боромир взвинчено обернулся. К ним шел Арагорн, со своей обычной угрюмой миной. Боромир выдержал его тяжелый взгляд, как выдерживал всегда, но легкая дрожь пробежала по его спине. Сколь многое увидят зоркие глаза следопыта? — Что у вас тут происходит? — спросил Арагорн, хмуро разглядывая пятна грязи на одежде Фродо. — Фродо, тебя не было так долго, что Сэм распереживался, не утащили ли тебя волки. Фродо шагнул мимо Боромира, даже не взглянув на него. Развел руками. — Боромир великодушно вызвался помочь мне со сбором хвороста, — говорил он ровно. Боромир сомневался, что сможет похвастаться тем же, если откроет рот. — Я упал, и он помог мне подняться. Скажи Сэму, что он напрасно бьет тревогу. Арагорн скупо усмехнулся. — Нет уж, скажешь ему сам. Он не поверит, пока лично не убедится в твоей целости и сохранности. Боромир повернулся к ним спиной и принялся собирать рассыпавшийся хворост. Будничные разговоры клинком резали слух, ему как никогда требовалось уединиться. — Я сам здесь закончу, — объявил он, не оборачиваясь. И поторопился углубиться в лес. Большой палец саднило. Боромир поднял ладонь к глазам, разглядывая побледневшие отметины. Медленно сжал кулак — и со злостью саданул по стволу старого дуба. Тени сгущались.