Всего лишь маска

Хлипкая палатка не могла сдержать холодного горного ветра, как бы сильно хозяин в своё время не пытался её утеплить. Горло разрывалось при каждом вдохе, и пределом мечтаний был глоток горячего чая, но сил встать с походной кровати совершенно не было. Адская слабость и резко подскочившая температура не позволяли даже приподнять голову над жёсткой подушкой. Грубая, тонкая, почти невесомая наволочка, в которую пытался кутаться мужчина, чисто символически выполнявшая всегда функцию одеяла, сейчас казалась тяжелее грузовика. А мерзкий темпоральный дождь второй час барабанивший по натянутой крыше особенно болезненно бил по гудящей голове. Устройство связи на столе засветилось новым сообщением, бликуя на родной золотой маске прямо под носом и вызывая дополнительную боль от резкого света. Хиггс сухо закашлялся, кое-как спихивая маску на пол, и попытался перевернуться на другой бок подальше от источника раздражения. Тело едва двигалось. Новый резкий порыв ветра с громким хлопком распахнул полог палатки, злобно кусая обнажённую шею. Болезненный жалобный стон против воли вырвался из горла. Попытка натянуть наволочку на голову успехом не увенчалась и мужчина бессильно уткнулся носом в слегка сжатый кулак, в попытке хоть как-то согреть воздух поступающий в лёгкие. Нужно прямо сейчас встать и принять лекарства. Но они так далеко. Ноги не слушались совершенно, даже глупая попытка призвать тварей потерпела крах. Вся надежда на выздоровление только на ослабленный организм. Раньше же люди как-то выживали без медикаментов, правильно? Сознание опять начало туманиться вместе с поднимающейся волной бессильной злобы от бесперебойного писка сообщений. Глупые деменсы опять вздумали потрепаться в чате. Сколько раз говорил так не делать — бестолку. Орава безмозглых психов. Уши начало закладывать и создалось ощущение, словно тонешь в смоле, а кто-то сверху очень противным голосом пытается до тебя докричаться. Хотя кому ты нужен. Последнее, что почувствовал Хиггс, перед тем как провалиться в беспокойный сон, как в очередной раз хлопнул полог палатки и бесполезная наволочка от сквозняка взлетела со спины, открывая её холоду. … Сэм настороженно замер, вглядываясь в темноту так удачно подвернувшейся палатки. Временное убежище выглядело заброшенным только снаружи, внутри же, как оказалось, имело жильца. Хозяин палатки спал, отвернувшись от входа, но сон его был беспокойным, болезненным. Даже издалека было видно, как дрожит худое тело под жалким подобием одеяла, время от времени шум дождя прерывался судорожным кашлем. Первым порывом было развернуться и уйти, извинившись за беспокойство, но все сильнее расходящийся темпоральный ливень и закончившиеся восстанавливающие спреи убедили остаться. — Эм, сэр, прошу прощения, — вежливость не позволяла промолчать, вломившись в чужой дом. Курьер осторожно приблизился к кровати, вглядываясь в пространство палатки. Все было завалено каким-то бумажным мусором, коробками из-под пиццы и пустыми банками энергетика. Тут и там валялись металлические части чего-то. Напольные лампы либо не работали, либо валялись в разобранном виде, потому единственным источником света было все не замолкающее устройство связи. В мигающем синем свете кое-как можно было разглядеть тёмную капсулу ББ, беспечно брошенную прямо на стол, да доску, прислонённую к натянутой палаточной стене, всю увешанную листами, исписанными мелким неразборчивым почерком. — Сэр, вам нужна помощь? — Сэм осторожно дотронулся до чужого плеча, даже сквозь перчатку ужасаясь сколь замёрзшим было дрожащее тело перед ним. Сколь бы он не любил прикасаться к людям, но делать это приходится постоянно и это порядком раздражает. Под ботинками что-то звякнуло, когда курьер уселся на краешек кровати, давая уставшим ногам минуту отдыха. Шарить вслепую было сложно. Под походной кроватью все было завалено различным хламом, как и всё вокруг. Владелец палатки видимо что-то мастерил, до того как его подкосила болезнь. Уже вылезая из-под кровати, рука наткнулась на золотую маску, заставившую внутренности моментально сжаться и похолодеть. — Блять, — Сэм резко подорвался с кровати, будто она была раскалённой сковородкой, и злобно уставился в спину живого олицетворения всех его проблем. С отвращением отбросив золотой череп куда-то в угол палатки, курьер стремительно направился к выходу. Мелькнувшая кровожадная мысль облегчить себе жизнь прямо здесь и сейчас была задушена в зародыше. Нельзя, до ближайшего крематория путь не близкий. На пороге Сэма догнал тихий стон сквозь зубы. — Да ну блять, — мужчина раздражённо сплюнул, проклиная всё на свете, и вернулся назад. При быстром осмотре палатки лекарства не нашлось, хотя оно без проблем могло бы затеряться под одной из гор скомканных бумажек, но тратить силы и время на перерывание кучи хлама категорически не хотелось. Сэм скрепя сердце снял с плеча груз медикаментов. Коробка оказалась почти полностью уничтожена, так что шанса ей добраться до адресата все равно было бы не очень много, так что не жалко, благо содержимое сохранилось в целости. Очередной судорожный кашель заглушил особенно громкий порыв ветра, сотрясающий стены палатки. Даже в плотном курьерском комбинезоне было холодно, и стадо мурашек пробежало по вмиг замершей вспотевшей от долгой дороги спине. Сэм с сомнением глянул на тонкую наволочку и ещё более тонкую кофту на лидере деменсов, и, в очередной раз выругавшись, схватился за ПХК, убеждая себя, что убежище ему нужно только для того, чтобы согреться самому. Стоя под проливным косым дождём и уныло глядя на остановившееся на полпути строительство, Сэм в очередной раз пожалел, что не выработал привычку таскать с собой хоть сколько-нибудь материалов. Того, что он нашёл по дороге, не хватало всего чуть-чуть. Всего горсть металла, однако строительство упорно не желало продолжаться. Он бы даже обошёлся спокойно без гаража, всё равно последний трицикл развалился вчера посередь реки, и не пришлось бы тратить дополнительные ресурсы, но упёртая техника с заложенной одной единственной программой совершенно не желала входить в его плачевное положение. Теперь стало жалко потраченное в пустую ПХК и тех крох материала, уже вложенных в бездонную коробку. Сэм вернулся в палатку, доставая таки лекарство из кейса. В таких условиях шансов, что оно поможет было крайне мало, но он обязан хотя бы попытаться. Фреджайл явно была бы против его внезапно вспыхнувшего приступа гуманизма, особенно к человеку, разрушившему её жизнь, но сейчас её тут не было, чему Сэм был несказанно рад. Девушка вообще имела дурную привычку врываться в его жизнь когда надо и не надо, прямо как Хиггс, хотя даже тот был не столь настойчив в своих странных порывах. Раздражение на вечно отвратительную погоду, чересчур доброго себя, проклятого вездесущего Монагана, треклятые горы и максимально противный писк так и не замолчавшего устройства связи будили внутри давно уже дремлющую злость. Сэм даже не представлял, как сильно устал ото всего происходящего, пока не оказался, наконец, в почти полном одиночестве. Никаких звонков от Дайхартмена с тупыми советами, никаких неблагодарных заказчиков, даже не удосуживающихся лично выходить забирать свои чёртовы посылки, никакого постоянно вторгающегося в личное пространство Дедмена, никакой Фреджайл с неоднозначными намёками. Лишь бессознательный Хиггс, покорно пьющий микстуру от горла, насильно вливаемую сквозь приоткрытые потрескавшиеся губы. Ему точно следует взять отпуск сразу, как разберётся с ненавистной уже хиральной сетью. Баночка с лекарством закончилась быстро, и террорист вновь разразился кашлем, неосознанно прижимаясь в тёплому боку курьера, изо всех сил старающегося не отодвигаться. Хиггсу совершенно точно нужно согреться хоть как-нибудь, хотя он того явно не заслуживает. Навязчивый писк уведомлений всё же слишком сильно выводил из себя. Сэм подорвался к шумящему прибору, желая его если не разбить, то хотя бы выключить. Почти сразу же за спиной раздался жалобный стон. Хиггс, потеряв источник тепла, беспокойно зашарил рукой по кровати стараясь вернуть его назад. Сердце пропустило пару ударов, сжавшись от внезапно кольнувшей жалости и сочувствия, но полумертвая гордость заставила отвернуться от больного. Устройство в руках разрывалось от уже пары сотен сообщений деменсов, писавших в чат какую-то бесполезную ерунду. Делать им явно было нечего, потому, вместо того, чтобы спокойно посидеть и мирно помолчать, они вели несколько параллельных диалогов сразу, каким-то образом в них не путаясь. Психи. Мысль о том, что предводителя этих психов он тут как самый добрый на свете самаритянин как раз и пытается спасти, наглым червячком ввинтилась в мозг, снова напоминая об альтернативе. Когда в чате проскользнула фраза о самом курьере и готовящейся засаде, Сэм практически решил, что крематорий не так уж и далеко. От расправы Хиггса спасла мигнувшая жёлтым коробка, притаившаяся под стопкой каких-то журналов. Значок металлов сбоку дружелюбно блеснул, когда материалы наконец вытащили из-под бумажного завала. Их хватило почти идеально, даже чуточку сверх пропало в недрах строительной вышки. Пока убежище печаталось, Сэм вернулся за больным, с головой кутая того в наволочку и с трудом приподнимая над кроватью. Пусть и худое, но все же крупное мужское тело оказалось куда тяжелее, чем он ожидал, особенно для уставших за день мышц. Руки отваливались и все претензии курьера, связанные с перевозкой живого груза, быстро сошли на нет. Неугомонных в своём желании поговорить женщин таскать на спине было куда как легче. — Должен будешь, — сипло проговорил курьер, поудобнее перехватывая сползающего Хиггса и защищая открытые участки тела от дождя. Только внутри тёплого убежища Сэм позволил себе наконец-то выдохнуть, устало сползая по стене на пол. Как же он устал. … Пробуждение было тяжёлым. Веки, едва приоткрывшись, тут же сомкнулись опять, защищая глаза от колющего белого света. Горло все ещё разрывал кашель, но голова уже не столь сильно болела. Мысли формировались через силу, и осознание, что он находится далеко не в своей палатке, пришло только через несколько минут. Резкая, необдуманная попытка подняться закончилась, едва начавшись. Сразу же закружившаяся голова быстро вернула хозяина на землю. Тело плохо слушалось, но Хиггс всё же упорно продолжал пытаться встать или хотя бы оглядеться. Нельзя чтобы его кто-то таким видел. Он сильный, он никогда не болеет, видимая слабость сейчас всего лишь для отвода глаз, он всё ещё в состоянии любого порвать на кусочки — мысли разгонялись все сильнее и почти пришли в норму, чего не скажешь о всём остальном. Продрогшие кости мелко, бесконтрольно сотрясались, а лёгкие, кажется, желали выпрыгнуть наружу. Вспотевшей головы коснулась чья-то рука, насильно прижимая её к мягкой подушке, и сквозь шум в ушах донёсся уверенный голос. Слов не разобрать, но после стало враз теплее и тяжелее. Сознание, несмотря на панический мысленный приказ держаться, снова пропало. «Нельзя, нельзя, нельзя! Опасность, дебил!» — крутилось в больной голове по кругу. … Больным Хиггс был самым что ни на есть отвратительным. Ввиду наличия всего одной кровати, спать Сэму пришлось на самом её краешке, стараясь не упасть и не касаться то и дело дёргающегося Монагана. В беспамятстве тот придвигался как можно ближе, вторгаясь в личное пространство и поднимая волну страха, спасибо гаптофобии. В том же подобии сознания, в котором террорист находился раз в пару часов, единственном времени, когда можно было заставить его выпить таблетки от никак не снижающейся температуры, он чуть ли не дрался, напрочь отказываясь принимать помощь и забиваясь как можно дальше к стене, самостоятельно убегая от малейших прикосновений. Сэма тот явно пока не узнавал, периодически сквозь бред называя незнакомые курьеру имена и чаще всего зовя его Папочкой. Записать бы всё и вернуть в ответ за все те иголки, коими Монаган буквально утыкал Сэма, но остатки воспитания делать этого не позволяли. Более менее пришёл в себя лидер деменсов только на вторые сутки, как ошпаренный шарахнувшись от Сэма, принёсшего растворимый суп и от неожиданности едва его не разливший. — Совсем сдурел, — пробурчал курьер, стряхивая попавшие таки на штаны пару капель и отставляя тарелку на стол. Хиггс, заходясь непрерывный кашлем, отполз по стене к дальнему углу и едва не навернулся с кровати. Удержаться ему помогла только раньше времени взметнувшаяся рука Сэма. Дёрнув его за локоть назад и без труда завалив по центру кровати лицом вниз, Бриджес уселся сверху на прогнувшуюся поясницу, окончательно придавливая террориста к матрасу. Как бы слабо сейчас не выглядел Хиггс и как бы Сэму не было жаль больного человека, церемониться с лидером оравы психов было опасно. Скрутив руки за спиной и перевязав их верёвкой, с которой курьер уже почти никогда не расставался, Сэм отошёл на пару шагов от кровати, ожидая когда нервная дрожь от тесного контакта сойдёт на нет. Монаган же тем временем, уткнувшись лицом в подушку, не переставая кашлял, причём так сильно, что спустя пару десятков секунд Сэм всё же забеспокоился. Беспокойство наросло, когда курьер увидел маленькие капли крови на длинных пальцах Хиггса. Они дрожали, елозя по плотной верёвке, не имея ни малейшего шанса её снять. — Чёрт возьми, — боясь, что такими темпами Хиггс задохнётся, Бриджес аккуратно перевернул его на бок, касаясь ладонью горячего лба. Температура опять поднялась. Стараясь не обращать внимания на окровавленные губы и испачканную подушку, Сэм принялся вливать в сопротивляющегося мужчину новую порцию лекарства. Разомкнуть челюсть и остановить дёргающуюся голову было до смешного легко, так что террористу осталось только обречённо прикрыть глаза, напрягаясь всем телом. Кашель затих спустя пару минут. — Тебе нужен врач, Хиггс. Я не смогу тебя вылечить, это что-то посерьёзнее простуды. — Кто тебя вообще просил, — просипел Монаган, изнурённо расслабляясь, сил держать голову в вертикальном положении уже не было никаких. — Что у тебя за привычка вмешиваться куда не надо, Сэмми. Закатив глаза, Сэм подумав все же развязал верёвки, справедливо решив, что в настолько плохом состоянии Монаган точно ничего сделать не сможет. Укутав безучастного террориста в одеяло, Бриджес прислонил его к стене и молча пододвинул стол с супом, указывая на еду и быстро уходя из комнаты. Чем плохи временные убежища так это максимально ограниченным пространством. Помимо комнаты предусмотрены только скромная кухня да не менее скромный гараж. Некуда особо уйти, чтобы побыть одному, не получится, не выходить же наружу, так что уже спустя пару минут Сэму пришлось таки вернуться в комнату. Кухня всегда вызывала у него сильное отторжение не хуже прикосновений. Максимум его кулинарных способностей — разводимые продукты быстрого питания, да и то не всегда получается правильно их заварить. Хотя бы две чашки чая проблем не составили и тихонько звякнули друг о друга, когда курьер поставил их на стол. Хиггс ожидаемо к еде не притронулся, тихо сидел там же где его и оставили, натянув одеяло на голову и уткнувшись лицом в подтянутые к груди коленки. Конечно же он не будет его слушаться, на что вообще можно было рассчитывать. Давно идущее трещинами терпение наконец сломалось окончательно, выпуская наружу едва сдерживаемый гнев. — Ешь давай или я насильно тебе его волью. Опять. Только в этот раз ты будешь это понимать, — строго сказал Сэм, усаживаясь на кровать и сдёргивая с террориста своеобразный капюшон. Хиггс вздрогнул, приоткрывая глаза и злобно косясь на Сэма. Обиженно поджав губы, Монаган перевёл взгляд на тарелку с мутной жижей, выглядящей как что-то уже пару раз переработанное человеческим организмом. — Мог бы выбрать и более гуманный способ меня прикончить, Сэмми, — колючий без доли насмешки взгляд и охрипший голос буквально сочившийся ядом совершенно не сочетались с типичной хиггсовской фразочкой. — Ну как хочешь, — почти что выплюнул Сэм, хватая тарелку и прижимая зашипевшего деменса к стене. Влить в террориста мутную гадость оказалось также просто как и лекарство. Слабые руки, настойчиво упирающиеся в грудь, не послужили сколь-нибудь значимым препятствием. — А теперь слушай меня сюда, — цепко хватая Хиггса за запястья, Сэм болезненно прижал их к стене и не хуже самой последней змеи зашипел в бледное лицо, — Я точно об этом пожалею, и точно никто из моих знакомых этого не одобрит, но я тебя спас. Спас, несмотря на то какой ты мудак и как сильно мне мешаешь жить. Так что будь добр быть хоть чуточку благодарным за оказанную помощь и прекрати хоть на пару дней вести себя как конченный говнюк. Монаган подозрительно молчал и пелена вспыхнувшего гнева спала так же быстро как и появилась. Сэм пораженно смотрел в потухшие, полные боли зелёные глаза без тени прежней злобы. Будто тумблер переключили. Крепко, до синяков сжимавшие узкие запястья пальцы расслабились, и Хиггс поломанной куклой осел на кровати. Голова покачнулась и пустой остановившийся взгляд устремился куда-то в стену позади курьера. — Прости, — невольно вырвалось у Сэма. Монаган же на это никак не среагировал, продолжая не мигая смотреть в одну точку. Общий болезненный вид ухудшился полной неподвижностью, и террорист совсем перестал походить на живого человека. — Эй, посмотри на меня, — Сэм аккуратно коснулся щетинистого подбородка, поднимая пуще прежнего побледневшее лицо и заглядывая в широко распахнутые глаза. — Ты в порядке? — Да, Папочка, — чужим слабым голосом ответил Монаган, смотря сквозь Сэма. Бриджес дёрнулся как от пощёчины и одним прыжком оказался на другом конце комнаты. Нашарив свой комбинезон, курьер пулей выскочил на улицу, не сводя глаз с завалившегося на бок террориста. Неестественно широко раскрытые глаза с остатками подводки уставились теперь на душевую и до дрожи пугали своей пустотой. Дождь в кои-то веки прекратился и освежающий ветерок приятно трепал давно уже немытые волосы. Успокоившись Сэм задумчиво почесал затылок, оглядываясь на убежище и ожидая — надеясь — увидеть там внизу глумливо улыбающееся лицо лидера деменсов. Мысли захватило иррациональное желание, чтобы тот опять сделал какую-то типичную для него гадость. С этим Хиггсом понятно, что делать, тот же, что остался на кровати, пугал неизвестностью, непредсказуемостью. Точно. Это все уловка, чтобы ввести наивного курьера в заблуждение, а потом напасть в самый неожиданный момент. Удовлетворившись этой теорией, Сэм уверенно кивнул собственным выводам и воинственно направился в покосившуюся уже палатку. Врага надо изучить в конце то концов. Пару креплений таки вырвало ветром из земли и левая часть тента уныло осела на землю. Кое-как вырыв из-под завала дурацкий плащ пчелиной расцветки, Сэм подхватил чужого красного ББ и бесперебойно мигающее индикатором зарядки связное устройство. Покопаться в личных записях лидера противодействующей группировки лишним не будет, а плащ он несёт точно не для восстановления на мгновение пошатнувшегося образа злодея в глазах. Не глядя в комнату, Сэм швырнул на стол одежду, едва не снеся чашки с нетронутым чаем. Зарядник есть и на кухне, а ББ он вообще вернёт только в случае хорошего поведения. В устройстве связи ничего особенно интересного так и не обнаружилось, а вот не замолкающие деменсы в чате успели пару раз довести уведомлениями на пол экрана до белого каления. Без Сэма и других курьеров им, видимо, категорически было нечем заняться, потому они безостановочно трепались. Папка с доброй сотней фотографий его самого Сэма смутила, а вот пара десятков электронных документов со сложным названием и не менее сложным содержимым явно из области физики заставили голову болезненно заныть. Формулы и сбивчивый текст к ним не говорили ничего курьеру о планах террористов и не факт, что в принципе их содержали. Кто вообще сказал, что у безумных деменсов есть хоть какие-то планы. Наручник Сэма пиликнул, напоминая о вечернем приёме лекарств, и тот нехотя поплёлся к больному. Бриджес не был на сто процентов уверен, что его лечение хотя бы помогает, а не вредит, но спрашивать у кого-то из сети было бы слишком опасно. Едва только подключившись, Сэм рисковал обнаружением, а этого совершенно не хотелось. Ещё подумают, что он с террористами в сговоре, проблем и разговоров потом не оберёшься. Хиггс дремал, свернувшись калачиком на том же месте, где его Сэм и оставил. Легко растряся его за плечи, курьер всунул деменсу таблетку и остывший уже чай. Всего на мгновение мутный взгляд приобрёл толику осознанности, пропавшей сразу, как к губам помогли поднести напиток. Монаган больше не мог сопротивляться, однако и говорить напрочь перестал, покорно выполняя все указания и максимально стараясь не пересекаться глазами. Только когда температура опять поднялась, и Бриджес, дав очередную таблетку, отправил его под холодный душ, он кинул какой-то затравленный взгляд в его сторону. Дверь в душевую Хиггс закрывать почему-то не стал, демонстрируя поражённому Сэму своё обнажённое тело. Тонкая спина с выпирающим позвоночником оказалась целиком усеяна шрамами. Длинными и косыми, как росчерк ножа, и крупными точечными, словно в кожу вдавливали что-то горячее. В голове нет-нет да и пробегали мысли откуда они взялись, но после захотелось вымыться изнутри. Долго на это Бриджес смотреть не смог, сбегая на кухню заваривать очередную порцию горячего чая на двоих, и вернулся только когда шум воды в комнате стих. Монаган не вытираясь расселся прямо на холодном полу, склонив голову. Капли стекали с чёрного ёжика волос и оглушительно разбивались о пол убежища. — Ты чего там делаешь? — недоверчиво спросил Сэм, ставя на самый край стола кружки. — Поднимайся давай, ты и так больной, такими темпами мы тебя не вылечим. — Конечно, Папочка, — задушено прошептал Хиггс, приподнимая голову. Он не видел Сэма, он видел кого-то на месте Сэма. — Мне сделать всё самому, Папочка? — Прекрати меня так называть, — буркнул Сэм, отворачиваясь от пустого взгляда и кривой полуулыбки. Это явно было стратегическим проигрышем. Хиггс подполз к нему на коленках и уверенно полез дрожащими руками в штаны. От неожиданности Сэм дёрнулся и без задней мысли на автомате завалил деменса на кровать прижимая руки к подушке. — Ты чего творишь, больной? Сэм готов был поклясться — в прозрачных зелёных глазах стояли слезы. — Прости, Папочка, я буду хорошим мальчиком, — просипел Монаган, раздвигая ноги. — Не делай мне больно, пожалуйста. — Да какого хрена?! — второй уже раз Сэм был вынужден бежать из собственного убежища. На свежем воздухе думалось куда лучше и, главное, тут не было странно ведущего себя Хиггса. Тот всегда вёл себя странно, но сейчас было что-то сверх даже его нормы. Казалось, что теория о притворстве это всего лишь теория, рассыпающаяся прямо на глазах. Никакой актёр не в состоянии так притворяться. Да и зачем? Сэм не возвращался несколько часов, бесцельно шарахаясь вокруг убежища, пока опять не закрапал дождь. Откопав таки на обратном пути проклятую золотую маску, Сэм с опаской спустился вниз. Хиггс спал, плотно прижавшись голой спиной к стене и обхватив руками бледные плечи, не удосужившись, однако, накинуть на себя хотя бы одеяло. События последних дней твёрдо убедили Сэма, что куда спокойнее ему находиться в обществе спящего террориста, чем ловить на себе болезненный кукольный взгляд. Опуская черепушку на кровать и запуская сканирование, пока есть время, Бриджес краснея волей-неволей разглядывал обнажённое тело. Хиггс был хорошо сложен, что неудивительно, учитывая курьерское прошлое, но до объёмов Сэма не дотягивал, очевидно разленившись, попав в общество террористов и променяв долгие часы дороги на быстрый прыжок через Берег. Всё портили шрамы, переходящие со спины на бока, да и только. Словно кто-то не хотел портить внешний вид, но очень хотел причинить боль. — Это был мой дядя, если тебя интересует, — хрипло выдохнул Хиггс, когда Сэм, забывшись, прикоснулся к одному из шрамов на боку. Террорист проснулся столь тихо и незаметно, что напугал своим голосом курьера. Сейчас, держа в руке маску, разглядывая её словно в первый раз, Монаган наконец был отдалённо похож на себя самого. — Дядя меня не любил, зато очень любил мою мать. Говорил, что я на неё очень похож. По крайней мере внешне. Лицо у меня, видите ли, её. Сэма встретил чуть более осознанный, чем обычно взгляд. Ни злости, ни ненависти, ни боли, лишь бесконечный океан печали и равнодушия. — Прости, — прошептал курьер, невесомо поглаживая тёплый рассечённый бок. Хиггс лишь замотал головой и, нацепив маску, подтянул к себе кусок одеяла, чтобы уткнуться в него лицом. — Что ты планируешь делать дальше? — Ну ты почти выздоровел, так что скоро пойду дальше проводить хиральную сеть. Дайхартмен с Дедманом меня наверное уже вовсю ищут, перепугав всех остальных в придачу. Вернусь ненадолго в Южный узел заказов набрать и дальше пойду на запад. Буду все время ждать тебя, когда ты уже появишься опять мне планы портить. — Сэм, почему ты меня не убил? Тебе даже ничего не пришлось бы делать, просто оставил бы меня там, — и так тихий голос заглушался двойной преградой, так что Сэму приходилось усиленно вслушиваться в быструю речь. Признаться честно, он ведь и сам не знал, что за внезапная совесть заставила его вернуться назад и ухаживать несколько дней за больным врагом. — Не забивай себе голову, — пальцы, живя своей жизнью, вплелись в короткие все ещё мокрые волосы и принялись ласково, словно зверя, поглаживать чужую голову. — Хочешь чего-нибудь? — Да, — шёпот сквозь сон. — Пожалуйста, иди дальше прямо сейчас. Я сам справлюсь. Пораженно замерев, Сэм отнял гладящую руку, и отобрал кусок одеяла, прикрывающего лицо. Хиггс под золотой маской сонно щурился, но упрямо продолжал держать глаза открытыми. — Спасибо, Сэм, — через силу выдавил террорист, отворачиваясь от курьера на другой бок. Рассечённая спина красноречивее многих слов указывала на дверь. Резко выдохнув, Сэм подорвался с кровати и молча принялся собираться. Лу в своей капсуле проснулась и беспокойно агукала, глядя на родного курьера из своего оранжевого мирка. Давно он так никуда не торопился, лишь на пороге комнаты притормозил, кидая последний взгляд через плечо. Голос его догнал уже за закрытой дверью. Тихий, неуверенный. Хиггс, должно быть, надеялся, что его не услышат, но Сэм услышал и вернулся. — Не верь Амелии, — прошептал Монаган, принимая ещё более компактную позу, а потом, через длинную паузу, когда Сэм уже развернулся на выход, добавил. — И, если захочешь ещё встретиться за пределами нашей вражды, напиши мне из этого убежища. Последняя фраза была сказано практически про себя, но Сэм расслышал. Молча кивнув и попрощавшись, он двинулся в путь.