Уставший

Сенку болен трудоголизмом. Тсукаса не видел в этом особой проблемы до поры до времени. Ведь прекрасно понимал, что если бы ученый все те 6 месяцев, что он провел в одиночестве, не работал бы так усердно, то омега скорее всего был бы давно мертв, а сам Тсукаса, да и остальные окаменевшие люди, или бы обратились в пыль или бы еще 3700 лет дожидались кого-нибудь с таким же гениальным умом. И все же Альфа не мог не злиться, наблюдая как парень, забив на свои потребности, погружается с головой в науку, пытаясь улучшить жизнь ныне живущих людей и медленно вернуть цивилизацию. Ишигами Сенку знал, что все надеются на него. Ишигами Сенку понимал, что не может подвести. Конечно, он с превеликим удовольствием принимал помощь от всех желающих (и не желающих тоже, но это другая история). Мало кто мог остаться в стороне, когда гений творит очередное научное чудо. Но при этом Сенку продолжал работать. Нет, он брал, конечно, перерывы, если работа совсем уж тяжелая, ведь его тело все еще не выдерживает больших нагрузок. Но дел и задач в его многоступенчатых планах всегда было слишком много, к тому же они требовали его непосредственного участия. Вот и получалось, что работал омега как проклятый, а отдыхал ужасно мало. «Возможно выработанная привычка, которую Сенку-чан приобрел за 6 месяцев полного одиночества» — предположил как-то Ген. Тсукаса был согласен с ним. Вот и сегодня он работал, несмотря на то, что по погодным условиям у всех последователей Царства Науки выходной. Сенку всегда следовал логике, но сейчас его действия не были оправданы. Конец зимы был ужасно холодным по меркам Японии. -8 градусов Цельсия или 17,6 по Фаренгейту. Многие просто боятся выйти на улицу, предпочитая греться у печи и набивать желудки теплой едой. Но только не Сенку, который сидел в холодной и ничем не обогреваемой лаборатории. Только вселенная знала, что он там такого особо важного делал. Тсукаса, которого обеспокоенная Кохаку попросила проверить Сенку, по началу даже хотел с чистым и искренним любопытством поинтересоваться, чем занимался юный гений, он бы даже предложил бы ему помощь. Но стоило Альфе увидеть этого несчастного омегу, с ярко-красными носом и щеками, а также его белые руки, пришлось в срочном порядке изменить планы. Не церемонясь, боец взгромоздил пищащего омегу к себе на плечо, едкий кисло-сладкий запах недовольства тут же впился в чувствительные рецепторы альфы. Тсукаса вынес Сенку наружу, несмотря на то, что тот рьяно сопротивлялся, а дальше направился в их хижину, в тепло. А чтобы хоть немного урезонить ученого, который уже грозился обрушить на альфу всю силу науки, шлепнул его по заднице. Сработало. Сенку, задыхаясь от смущения и возмущения одновременно, замолк. Чувствует Тсукаса, что так просто ТАКУЮ выходку ему не простят и мысленно готовился к мести омеги, но это потом, а сейчас главное согреть ученого, пока тот не потерял сознание от обморожения. Войдя в хижину, Тсукаса, не отпустив Сенку, схватил одеяла, уселся у теплой печи и только тогда посадил Сенку на свои колени, плотно укутал его в одеяло и прижал к себе спиной. Греет. — Я для тебя что, плюшевая игрушка? Если тебе, малыш Тсукаса, не хватает твоего плюшевого мишки, попроси Юзуриху, чтобы она тебе его сделала, — шипел омега, пытаясь вырваться, но куда там? Пинай не пинай ногами пол, а вырваться из хватки бывшего бойца ММА хрупкому Сенку, даже под двойной дозой адреналина, не получится. Тсукаса шутку не оценил, приглушенно рыкнув, он прикусил чувствительную кожу на шее омеги, заставив того крупно вздрогнуть и выдохнуть. — Засунь свои шуточки куда подальше, Сенку. Если ты не заботишься о себе, то это буду делать я, малыш. — спустившись ниже, туда где на шее располагались железы с феромоном, альфа прошелся по ним языком, от чего омега прикусил губу, заглушая стон. Это заставило омегу расслабиться и прекратить свои попытки вырваться. Аромат омеги постепенно приходил в норму, а лицо Сенку становилось более умиротворенным и расслабленным. — Я хочу вытащить руки. — спокойным голосом сообщил Сенку. Он смотрел на печь, на тоненькую щель между железной дверцей и стенкой, в которой мерцало пламя. Тсукаса решил, что может позволить это омеге, потому ослабил хватку, и ученый наконец высунул ручонки из-под одеяла. Он внимательно осмотрел их. Багрово-красные ладони все еще подрагивали, к тому же в них чувствовалось сильное покалывание и жжение. Боец выдохнул и взял ладошки Сенку в свои. Руки омеги были куда меньше и это даже вызвало приступ умиления у альфы, но вот их болезненный вид, который отягощался еще и тем, что эти прекрасные руки были полностью покрыты зазубринами и шрамами, заставил Тсукасу нахмуриться. Теперь уже его запах отзывался недовольством, в воздухе чувствовалась горечь. — Будто в первый раз их видишь, — цыкнул Сенку. Тсукаса промолчал, он преподнес красные ладошки к своим губам и поцеловал пальцы на обеих руках, обдавая их горячим дыханием. Сенку привычно хмуро посмотрел на своего парня, но без явного раздражения, скорее недоверчиво, смущенно и немного удивленно. Он отвернулся, откинулся на него и положил голову на плечо альфы, устало прикрыв глаза. Некоторое время они просидели в тишине; Сенку думал о своем, Тсукаса пытался согреть руки парня. — Где Мирай? Я думал, что она тут и ты смотришь за ней. — нарушил молчание Сенку, его глаза все так же закрыты. Тсукаса переплел свои пальцы с пальцами Сенку. — Кохаку и Суйка пришли и позвали Мирай в гости. Деревенским детям скучно сидеть в домах, поэтому Рури и Кохаку решили их немного развлечь. — объяснил Тсукаса. — Вот как… -выдохнул омега. — Это хорошо, ее развитие еще далеко от детей ее возраста, но она движется в верном направлении. Мирай умная девочка. — Я верю тебе на слово, Сенку, — Тсукаса улыбнулся. Он был тронут словами омеги, ведь они действительно много для него значили. Пусть он и не желал сестре такой жизни, что у нее есть сейчас, кажется она была счастлива, поэтому Тсукаса не имел права жаловаться. К тому же, у него есть Сенку, который помогает заботиться о девочке и курировать ее состояние. Возможно со стороны они похожи на семью. Тсукаса был бы рад, если бы они были настоящей семьей. Мирай, он, Сенку и… их ребенок. Тсукаса приложил обе пары рук к животу Сенку. Омега шумно втянул воздух. Он придерживался иного мнения. Ребенок будет помехой его планам. На первом месте — цивилизация, которую они должны возродить, а потом уже все остальное. Он решил это еще тогда, когда впервые увидел деревню Ишигами. Деревня была маленьким сокровенным уголком для Сенку. Она напоминала о времени до апокалипсиса. Конечно, тут не было дорог, по которым ездили машины, было не так много людей, ночью деревня не освещалась так ярко. Но все эти люди, что тут жили, делали это место живым и не таким одиноким. Сенку прислушался - ни единого звука снаружи. Первобытная тишина. Такая же, какая окружала его целых 6 месяцев, которая не позволяла расслабиться ни на секунду. От этого стало не по себе. Живот закололо, омега открыл глаза, его взор отчаянно заметался по хижине, пытаясь найти свои инструменты. Ему нужно, необходимо сейчас занять себя чем-нибудь. Шум. Он нуждался в шуме: стук молотков, рык пилы, шипение реактивов, взрыв, скрежет, скрип, плеск, трещание. Он нуждался в шуме, который бы доказывал, что он жив, что наука жива и этот каменный мир не поглотил его, что это не иллюзия его сознания, которое уже давно сбилось со счету. — Сенку. — Тсукаса вновь прижал его и потерся своей щекой о его щеку. Омега попытался вернуть себе самообладание, но паника все еще отражалась в его глазах. Тук-тук. Тук-тук. Тук-тук. Это сердцебиение Шишио Тсукасы, которого он, Сенку, и Тайджу освободили от камня, полгода работая над Формулой Камня. Он жив. Руки Сенку перестали ощущаться как две ледышки, они были все еще красными, но не такими болезненными. Тсукаса снова притянул руки к своим губам и поцеловал их. — Будешь заботиться обо мне, говоришь? Что ж. Позаботься обо мне. Я так… устал.