Скрытые мысли

Царившая вокруг тишина не переставала оглушать. Апокриф, эта окрашенная в чёрно-зелёные цвета земля без жизни, пространство вне времени — медленно убивал бесконечной монотонностью. Каждый шаг разносился гулким эхом, терявшимся среди бескрайних нагромождений бесполезных книг. Поймав летавший в воздухе истончавшийся от старости листок, Мираак скучающим взглядом окинул его содержимое. Не интересно. Не нужно. Через мгновение оно сотрётся из памяти, как некогда его самого стёрли с яркого, наполненного пёстрыми красками жизни Нирна. Если бы несколько тысяч лет назад Мираак мог предположить, что помощь Хермеуса Моры обернётся бесконечным мучительным заточением, он бы не прибегнул к ней и нашёл другой способ разделаться с мстившими за вероломство драконами вместе с их покорными жрецами. Но роковая ошибка оказалась совершена, и теперь он здесь, среди старых книг, на прочтение которых не хватит ни вечности, ни жажды знаний, которая рано или поздно закончится, в отличие от заточения несчастных или глупых душ, попавших в это царство не-жизни и застрявших здесь навсегда. «Но только не для меня. Возвращение в Нирн так близко...» — Мираак сел на невысокую книжную стопку. Сняв маску, пригладил светлые, до плеч, волосы скорее в силу привычки, нежели по необходимости: демонстрировать красоту мужественного лица со светлой щетиной, широким носом, яркими серыми глазами в Апокрифе не имело смысла: оценивать его по достоинству здесь некому. «Как только вернусь в качестве правителя Солстхейма, первым делом потребую привести девственных наложниц, которых буду трахать до тех пор, пока сознание подо мной не потеряют. А ты... Скоро ты останешься здесь один», — Мираак поднял взгляд на ядовито-зелёное небо, в котором с тихим шелестом кружились наполненные запретными знаниями желтоватые листки. Он не видел ни свисающих из ниоткуда щупалец, ни янтарно-жёлтых глаз, но знал: Хермеус Мора рядом. Сдвоенные зрачки видят каждую трещину в полу из гладкого камня, каждый символ, начертанный в прошлом, настоящем и будущем на парящих вокруг листах. Лишь спрятанные в недрах разума тайны не покорялись Демону Знаний: в противном случае он бы тотчас поднял могучие вездесущие щупальца и разорвал Мираака за предательство, сдирая кожу, мясо и размазывая их по обнажившимся костям. «Хотя, „драть“ не обязательно насмерть. Ты мог бы наказать меня более приятным способом», — Расположившийся на бесформенной куче книг разных цветов и размеров Мираак откинулся на спину. Длинный край выпиравшей обложки сквозь одеяние впился в кожу: ненадолго останется ровная вертикальная вмятина. Мелочь. Вытянув ноги, Мираак сбил ещё несколько книг. Неподалёку спереди с громким всплеском показалось и тут же скрылось под ядовитой чёрной водой тонкое блестящее щупальце. «Идеально», — прикрыв глаза, Мираак представлял, как оно вновь вылезает из воды, а следом показывается ещё одно. С приближающимся шорохом щупальца тянулись по гладкой каменной поверхности, приминали разбухшие от стекавших с блестящих боков тёмных капель листочки. Коснувшись идеально чистых подошв, поднялись выше, оплетая защищённые сапогами лодыжки плотными кольцами. Замершая в неудобной позе спина начала ныть. Поёрзав и сдвинув книги так, чтобы на них было удобно лежать, Мираак снял золотистые наручи в виде драконьей чешуи и стянул длинные коричневые перчатки, плотно облегавшие широкие руки. Наручи тихо звякнули, ударившись о пол. Перчатки беззвучно упали сверху. Отодвинув полы расшитого по краям зигзагообразной золотой нитью коричневого одеяния, Мираак положил горячую ладонь на низ живота. Оглаживая круговыми движениями пах, он чувствовал, как внутри зарождается обжигающее желание. В яркой, словно сама реальность, фантазии обвившие лодыжки щупальца развели ноги после того, как Мираак приспустил штаны и обхватил нежной, позабывшей былые мозоли ладонью увеличивающийся, слегка наклоняющийся вправо, член. Хермеус Мора появился в фантазиях, не издав ни единого звука: монотонные скучные речи не интересовали Мираака. В его воображении лорд обвил запястья холодными, блестевшими от влаги щупальцами и потянул вверх, вынуждая отпустить жаждущий прикосновений член. Из огромного чёрного сгустка, приходившегося Демону Знаний телом, вылезали новые и новые отростки разной длины и ширины. Большинство монотонно покачивалось на весу, в то время как некоторые тянулись к Мирааку, обхватывая тело, удерживая голову и скользя вдоль внутренней стороны подрагивавших от нарастающего возбуждения бёдер. Один за другим из ниоткуда появлялись круглые жёлтые глаза со сдвоенными зрачками. Медленно моргая, они смотрели на распростёртого Мираака с нескрываемым интересом, изучая реакцию на прикосновения: лёгкое сжатие шеи, поглаживание затвердевших сосков и горячих подмышек. Извивавшийся Мираак издал громкий стон, когда холодное щупальце обхватило сочащийся смазкой член. — А-а-а, хорошо-то как... — рука порхала вдоль ствола, от покрасневшей головки до основания. Мираак ёрзал на старых книгах, периодически слизывая с пальцев крупные бесцветные капли. В собственном воображении Хермеус вошёл в него одним из скользких прохладных щупалец, раздвигая узкие горячие мышцы и доставляя развратное наслаждение. Ритмично двигая бёдрами, Мираак сильнее и сильнее насаживался до тех пор, пока от оргазма не перехватило дыхание. Тело вздрогнуло в последний раз и замерло на бесформенной куче книг. Подождав, пока выровняется шумное дыхание, Мираак открыл глаза. В левой руке он сжимал какой-то мятый листок. Правая лежала на покрытом жёсткими волосами лобке. Пах, пальцы и запястье покрывали крупные белёсые капли, блестевшие в ядовито-зелёном свете безжизненного неба. Мираак ещё немного полежал, пребывая в расслабленной неподвижности, после чего начал неторопливо приводить себя в порядок. Хермеус Мора так и не показался. Мираак понятия не имел, чем занимался владыка Апокрифа и в какой части бесконечной библиотеки он пребывал. С одной стороны — к лучшему: сократив контакты с вездесущим Принцем даэдра, Мираак имел больше шансов скрывать до последнего свой план предательства. С другой... в настоящий момент Мираак даже жалел о том, что многоглазый Хермеус не способен видеть некоторые мысли того, чьим запретным желанием он сам оставался на протяжении нескольких тысяч лет.