Дорогой дневник, Я пытаюсь забыть всё, правда. Но у меня не получается выкинуть из головы его слова, действия, прикосновения, обещания. И всё же мне нужно провалиться в беспамятство. Я думаю, что это лучший выход. Забыться.
Потому что так сложно понять, где ложь, а где правда. Пересечь черту дозволенного настолько просто, что доводит до кома в горле. Потому что Джувия уже который день находится в четырёх стенах, упираясь взглядом в одну точку. Она не может простить, не может понять причин. Шторы её комнаты были наглухо задёрнуты, ни один лучик солнца не мог проскользнуть ни в холодное помещение, ни в душу девушки. А зачем это нужно было? Этот вопрос так часто задавала она сама себе, каждый раз не находя на него ответ. Это не было настолько сложно, как она себе представляла, но слов не находилось. Они пропадали в безмолвном хрипе, так и не успев сорваться с языка, улететь в немую пустоту. Так бывает, когда человек привязан тонкой прочной нитью к другому, который даже не подозревает, что за него ухватились крепко. И не могут отпустить. Как бы ни старались. Джувия любила Грея всем сердцем, отдавая всю себя этой преданности. Их узы крепчали с каждым днём, нить, соединявшая их сердца, сокращала расстояния между ними. Пламя чувств разгорелось слишком быстро. Ровно так же, как и потухло в один прохладный осенний вечер.* * *
— Грей-сама, я испекла тебе печенье на завтра, — Джувия любовно погладила разноцветную коробочку с лакомством, несмело протягивая парню. — Спасибо тебе, Джувия. Ты так добра ко мне, я не знаю, как отплатить тебе, — грустно начал Фуллбастер, но синевласая его перебила. — Да что ты, мне ничего не нужно. Пока ты рядом, всё будет хорошо. Багровый кленовый листочек сорвался с хиленькой веточки, отправляясь в своё длинное путешествие по миру. Он хоть и знал, что мир жесток, видел, как его друзей, решившихся на этот отчаянный шаг раньше него, безжалостно топтали тяжёлой подошвой, как из прекрасных листьев они все становились лишь жалким подобием, оторванные части их смешались с остальными в коричневую грязную кучу. Зияющие дыры говорили только об одном — они многое повидали. По ним можно было сказать, что их помотала сама жизнь. Но их манила обратная сторона. Любопытство, никак иначе не назовёшь. Листочки пылали желанием узнать неизведанные стороны мира, повидать каждый закоулок двориков, каждое королевство Фиора. Но мы все уже знаем, что за удовольствие нужно потом платить дорогой ценой. Также и с людьми. — Джувия. — Да, Грей? — глаза, наполненные лаской и преданностью. — Послушай, это непредвиденные обстоятельства, но… Парень запнулся. В душе девушки похолодело настолько, насколько это возможно. Словно она находилась рядом с сотней айсбергов, а сверху, как из ведра, лил сильный дождь. — …мне нужно покинуть тебя. — Навсегда? — Да, навсегда. Прости, что всё так вышло. Я знаю, что наша история закончилась, не успев даже начаться, но я не в силах ничего изменить. Извини, Джувия, изви… А дальше девушка ничего не видела и не слышала. Слёзы сами собой полились из глаз, боль вырвалась наружу, не пытаясь даже задержаться, остаться для более ужасного случая, но что может быть ещё больнее этого для неё? Грей был всем. Локсар настолько сильно дорожила каждым миллиметром его тела, утопала в его тёмно-синих глазах, любила зарываться в такого же цвета шелковистые волосы. Его улыбка заставляла трепетать. А сейчас что? Боль решила постараться, устроить настоящее представление для судьбы. Все хотят выслужиться перед ней, но этого никогда не хватит. Судьба ненасытна. Она любит разрушать мечты, которые являлись единственным, за что можно было ухватиться.* * *
И с того момента прошла будто бы вечность, время то ли остановилось, то ли летело слишком быстро. Джувия обратилась бы в тёмную лужицу, наполненную печалью утраты, если бы не Люси. Она помогала девушке справиться с потерей, каждый день приносила продукты, чтобы Локсар поддерживала свою жизнь хоть каким-то способом. Конечно, это не меняло того факта, что внутри что-то давно оборвалось, но было всё же лучше, чем ничего. Чем извечная пустота. Или одиночество. Да, для себя Джувия давно решила, что должна жить дальше. Должна оборвать нить, которая уже еле-еле связывала два сердца. Но ничего не могла поделать с руками, которые не могли подняться для совершения заветного деяния. Словно их связь не утеряла своей силы спустя столько месяцев. Словно эта нить, эта связь были единственным дорогим в жизни затерявшейся в своих чувствах души. Локсар не понимала, что чувствует. Всё смешалось в одно большое отвращение. Не осознавая до конца, что происходит у неё в жизни, она вела личный дневник, куда записывала каждый проведённый день без Грея. Она боялась. Боялась забыть каждую минуту, что провела без него. Чтобы когда он вернулся, она в свою очередь показала ему всё, что пережила. Чтобы он одумался, пал к её ногам в бесконечных извинениях. Но Джувии было бы уже всё равно. Так синевласая представляла их встречу.Дорогой дневник, Ты думаешь, что за четыре месяца что-то изменилось? Я тебя разочарую. Он глубоко запал в моё сердце с того момента, как я встретила его. Эти бездонные синие глаз постоянно передо мной, я не могу уже нормально спать. Как поступать в такой ситуации? Что делать, когда разбивают сердце? Может, бежать? Скрываться? Оставаться на месте? Я просто не знаю, что мне делать. Мысли противоречат сами себе, не могу здраво оценивать ситуацию. Я люблю его? Ненавижу за то, что ушёл, не назвав даже причины? Что происходит, кто-нибудь может мне объяснить? Я теряюсь в догадках. Такое чувство, что отключусь и не допишу до конца, отдавшись забвению. Оно заберёт меня навсегда, не дав возможности попрощаться с этим миром, с Люси, с Нацу, с Эрзой, со всеми моими любимыми друзьями. И мысленно с ним.
А затем наступают ночи. Все люди знают, что ночь забирает все хорошие мысли, оставляя наедине с самим собой. Со своей другой стороной, скрытой от посторонних глаз. И только ты можешь разговаривать с ней один на один. Она всегда по-другому видит ситуацию. «Другая» Джувия заставляет настоящую плакать, вновь и вновь вонзая кинжал в не затянувшуюся до сих пор рану. Больно? Определённо. А Джувия всё терпит и терпит. Это уже обрело термин «само собой разумеющегося», втёрлось в карту памяти мозга как привычка. Каждый день наступает ночь, и Локсар остаётся беспомощной, как никогда. Уже готовой к очередной порции воспоминаний, причиняющих одни лишь страдания. Как последствие — горечь, отчаяние, обида. В эту ночь к ней в двери постучали. И это был нерешительный стук, воспроизведённый, наверняка, дрожащей рукой. Джувия научилась понимать каждый шелест листьев, каждый едва уловимый звук. — Подожди меня здесь, я сама знать не знаю, кого занесло сюда в такое поздное время суток, — пробормотала истощённая девушка своей второй копии, кое-как сползая с кровати. Стучать не прекращали. Всё более и более уверенно доносились до синевласой звуки, отходящие от двери, тяжёлое дыхание за дверью. Она не могла до конца поверить. Это дыхание — его дыхание. Нет, не может этого быть. Она уже смирилась с тем, что он ушёл без объяснений, как последний предатель. Но рука потянулась к замку, открывающий путь в её сердце. Она чувствовала, что сейчас всё изменится. — Открывай, Джувия. Я вернулся.