Праздник летоисчисления

- Эх, вот же были славные деньки! – воскликнул Золтан, наконец слезая с табуретов. – Встанешь себе, нальешь кружечку пенного, партейку в картишки, по делам сходил, вечером пришел – банька, девки в соседнем помещении с кипятка стонут. Ах, красота, мужики! А сейчас что? Единственные стоны, которые слышу, и те – Лютика! - Надо думать, Присцилла держит его в ежовых, а? – усмехнулся Ламберт, в очередной раз проверяя новогоднее дерево. – Хотя, если уж говорить об упряжках, то у Йеннифэр нет равных. Они тут же замолчали, услышав едва уловимый стук каблуков по лестнице. Грациозной походкой Йеннифэр спустилась в гостиную и внимательно осмотрела елку от пяти до семи раз. Затем ее фиалковые глаза пересеклись с кошачьими глазами ведьмака Ламберта. Он нервно глотнул, а затем театрально отошел от дерева, давая Йен насладиться этим произведением искусства. Чародейке лишь оставалось надеяться, что «самый любимый» ведьмак не оставил тут какое-нибудь пасхальное яйцо в виде неприличной игрушки. Хотя, откуда им тут взяться? На крайний случай мог уговорить Кейру, но она бы вряд ли согласилась. «Надо же, мальчики, да у вас все получилось!» - наконец, воскликнула Йеннифэр. Одобрительно улыбнувшись, она легонечко, но издевательски хлопнула Ламберта по щеке несколько раз, словно послушного песика. В следующий миг Йен щелкнула пальцами, напомнив «трудоустроенным рабам», как их охарактеризовал Лютик, что стол был все еще не накрыт. Со второго этажа спустились Кейра и Присцилла, полностью готовые помочь горе-работникам. Последним спустился бард Лютик, держа в руках свою налакированную лютню. Настроив инструмент, он провел правой рукой по открытым струнам, проверяя все ли он правильно сделал. Затем, зажав первую нотку, бард запел: Бедняга Золтан захворал, и он уже не рад, Что прибыл он в Туссент! Кому эту нужнО?! Какой же в этом толк? Понять я не могу! И что сказал ведьмак, когда увидел вас? Лишь засмеялся, и выпил стакан! А я егоный друг, я выпить с ним готов, Лишь не работать – прошу, не хочу! - Лютик! – крикнули все разом. Бард замолчал, отчаянно опустив голову. Что-то тихо произнеся, видимо, ругательное, он поднялся на второй этаж, решив, что лежа в кровати он принесет куда больше пользы, чем если разобьет всю посуду Йеннифэр. Послышался скрип входной двери. В небольшую гостиную повалили люди, одетые в доспехи, но с виду напоминавшие господские одеяния – как сказала Йеннифэр, это зимний вариант сторожевой брони. Анариетта не только как охрану использовала своих стражников, но и как мальчиков на побегушках – в этом они с Йен были очень похожи, а оттого и быстро нашли общий язык. Быстро расставив весь груз, что у них был, стражники величественно поклонились черноволосой чародейке, и покинули поместье. В дверях все еще стояла Анна-Генриетта, держа в руках бутылку какого-то изысканного вина. Грациозно шагнув внутрь, она кивком поздоровалась со всеми, а затем обратилась к хозяйке: - Геральт так и не объявился? - Гуляет по городу с Цири, пока мы наводим последние штрихи. – пояснила Йен. - Прости, кто наводит?! – подал голос Ламберт, но тут же получил локтем Кейры в бок. – Я хотел сказать, чудная из нас команда вышла! Княгиня будто пропустила мимо ушей высказывание ведьмака, передавая Йеннифэр свой презент. Глаза чародейки широко распахнулись – дорогая бутылочка, может быть, даже дороже всего поместья, включая сады и пристройки Геральта. Вот тебе и южная богема! Чародейка аккуратно отнесла бутылку на кухню, а когда вернулась, то увидела потрясающую картину: Ламберт, Кейра и Присцилла расставляли тарелки и фужеры на стол, а Золтан тем временем увлек Анну-Генриетту рассказами о своем бизнесе в Новиграде – само собой, без слов-паразитов, вроде «Жопа», «Срака» и им подобным, не обошлось, но, кажется, княгиня не особо и протестовала. В следующее мгновение ведьмачьи рефлексы дали сбой, и Ламберт чуть было не обронил один из хрустальных фужеров. Время в комнате будто замерло, и только тихое бренчанье Лютика все еще напоминало им, что жизнь не кончена, чего нельзя было сказать о взгляде Йеннифэр, готовой тут же разорвать ведьмака на маленькие кусочки. «Ламберт» - словно кошка, шикнула Йен. Ведьмак развел руками: - Ну так и ничего ведь не разбилось, что уж теперь-то кричать? Тем более, как говорил Весемир, это на счастье! - Это не Весемир говорил, дурья твоя голова! Это просто устойчивое выражение! – процедила Йеннифэр. – Старика-то уж не приплетай. - А хороший мужик был, Весемир-то! – подал голос Золтан, пытаясь как-то разрядить обстановку. – Может мы того, ну, выпьем, память старины почтим, чего думаете? Йеннифэр лишь что-то цыкнула, а затем исчезла за дверями кухни. Ламберт повернулся на голос краснолюда и кивком сообщил о своем согласии. «Вот это другое дело!» - обрадовался Хивай. Золтан подошел к тумбе, в которой, как он уже знал, Геральт хранил пивные кружки. Может, ведьмак думал, что Йеннифэр не узнает? А, может, и просто так хранил – в принципе, мотивы Геральта в сокрытии кружек, Золтана не особо интересовали, а вот наличие – добрый вечер, давно не виделись! Радостно улыбнувшись, Хивай достал две кружки и разлил по ним медовуху. - Скажешь чего? – спросил Золтан, перед тем как отпить. – Старику-то приятно было б, скажи ты чего хорошего. Ламберт кивнул. Оглядевшись, он увидел, что все присутствующие молчали: - В детстве мне не дали выбора, хочу я быть ведьмаком, или – нет, - начал Ламберт. – Казалось мне тогда, что всю свою жизнь я буду ненавидеть их за то, что со мной сталось. Да только вот, друзья, оглядываюсь я на свою жизнь и думаю – жил я бедно, питался также скверно, но всегда знал, что у меня есть люди, которым на меня не насрано, понимаете? Геральт и Эскель – мои старшие братья, Кейра, все вы, даже заноза Йеннифэр… Весемир – как отец, которого у меня никогда не было. – Ламберт поглядел на гостей. Он был поклясться чем угодно, что замечал подступающие слезы на глазах княгини. – Возьмите свои кружки, господа. Выпьем же все вместе! – ведьмак посмотрел куда-то вверх. – Надеюсь, ты это видишь, старик! Мы о тебе тут не забываем. - Ох, сука, - шмыгнул носом Золтан. – Не поймите неправильно, но очень я люблю хорошую театральщину. А кто хорошую драму не любит?! – крякнул Хивай, после чего еще отпил из своей кружки. – Ну так чего у нас там по времени?! Позади него раздался голос Йеннифэр: - Еще пятнадцать минут. *** Геральт и Цири были уже на подходе к поместью. По их ногами хрустел белые снег, который все падал и падал бесконечными хлопьями на землю. В эту секунду бывшему ведьмаку казалось, что девочка так и не выросла – она радостна бегала по снегу, радуясь тому, как он похрустывает. Геральт слабо улыбнулся, давно на его душе не было так тепло. Не считая того раза, когда Лютик чуть в обморок не упал от встречи с княгиней. Как говаривал Золтан, нет ничего лучше хорошей драмы или комедии. Что-что, а падающий в обморок Лютик – это лучшая комедия на свете! Второй раз за полчаса ведьмачьи рефлексы дали сбой, и Геральт не заметил, как в него прилетел снежок. «Стареть начал?!» - рассмеялась Цири, понимая, что ответной атаки ей не избежать. «Зараза маленькая» - прошептал ведьмак, после чего резким движением скользнул по земле, моментально слепил снежок и залепил им за шировот дочери. Цири взвизгнула: - Так нечестно! - Зато эффективно! – усмехнулся Геральт. Они рассмеялись. «Наверное, не стоило мне тогда оставлять тебя и ехать на самостоятельную охоту» - произнесла Цири, обнимая Геральта. Ведьмак по-отцовски приобнял девушку за плечи. Он улыбнулся: - Мы же тебе рады. Ты всегда можешь остаться у нас. - Знаешь же, что не усижу на одном месте. – возразила Цири. – Я же вся в тебя. - Но у меня-то получилось! – сказал Геральт. – Авось, и с тобой изменения произойдут. Девушка покачала головой: - Если Эмгыр узнает… - Да знаю, - отвернулся от нее ведьмак. – Анариетта ничего не скажет ему, но рано или поздно он все равно узнает. – Геральт вновь повернулся к дочери и посмотрел ей в глаза. – В любом случае, в эту ночь можно этого не бояться. - Сказочная ночь, да? – улыбнулась Цири. - Сказок нам и без того хватает, - отмахнулся Геральт. – Идем!