Крылья твои

— Больно?              Сецуно аккуратно проводит самыми кончиками пальцев по крыльям, плавно переходя на спину, замечая глубокие раны и засохшую кровь. Потрёпаный, избитый, с множеством кровоподтёков вид шёл кому угодно, Тойя бы восторженно вздыхал и, слегка истерично, смеялся. Это было прекрасно. Но сейчас, когда это произошло с Немото...Сецуно совсем не смешно.              — Уже нет.              После падения, после того, как его всё же задело, после полученных травм Шину не оставалось варианта, кроме возвращения к — ставшему таким единственным и родным — Тойе.       Немото ждал истерики, поучений о том, что стоило летать аккуратнее, прятаться за углами, беречь себя, а не петлять под пулями. Поэтому, получив лишь тихое "Проходи быстрее", мужчина немного испугался. В голосе Сецуно явно слышалась дрожь, и Шин был уверен, что тот сейчас заплачет.              — Я закончил.              Перевязывать раны для Тойи стало обычным делом. Руки сами делали привычные движения, но сердце — точнее, его остаток, — невольно сжималось и явно хотело выпрыгнуть из грудной клетки. Сецуно боялся сделать больно Шину, задеть раны, поэтому медлил, периодически уточнял: "Не слишком саднит? Не туго? Всё нормально?"       Когда травмы остались под плотным слоем бинтов, медикаменты и ножницы успешно вернулись на своё законное место в шкафу, а сам Немото слегка улыбнулся, Тойя облегчённо вздохнул. Он не испортил всё. Он помог. От него была польза.              — Ты молодец.              Резкий холодок пробегает по спине Шина, а после он вновь чувствует осторожное, ласкающее прикосновение. Пальцы пробегают по лопаткам, позвоночнику, а после переходят на перья. Тойя любил так делать.       Крылья Немото пышные, чёрные, их трудно сворачивать и временами мужчина даже жалеет об их существовании. Слишком много мороки.       Сецуно на подобные возмущения обычно лишь тихо усмехается, говоря, что они прекрасны. А после тихо добавляет, что он весь прекрасен прекрасен.              — Не думаю.              Тойя прижимается к возлюбленому, утыкаясь лбом в затылок и обнимая. Он чувствует бешенное сердцебиение, лёгкую дрожь Немото, а после тёплые прикосновения к своим рукам.       Крылья Сецуно намного меньше, они белые, сереющие ближе к низу, хрупкие. Шину страшно касаться их, ему кажется, что перья вот-вот оторвутся и разлетятся в разные стороны, закружат, а после упадут, словно листопад.              — Но это так.              Немото видит, что щёки и уши Сецуно приобрели розоватый оттенок, а сам юноша, прикрыв глаза, тихо переместился к плечу, кладя голову и шумно вздыхая. Шин, кажется, готов на всё, лишь бы чаще видеть это умиротворёное, смущёное, прекрасное — и чертовски любимое, — личико. Он кончиком носа проводит по скуле Тойи, замечая, что тот слегка приоткрыл глаза, наблюдая. Губы мужчины растягиваются в улыбке, а после припадают к щеке Сецуно, заставляя того сначала ещё сильнее покраснеть и открыть глаза, быстро отводя взгляд в сторону, а после оставить такой невесомый поцелуй на виске самого Немото.              — Если ты так говоришь, то, возможно, это правда.              А после Тойя прижимается к Шину, шепчет на ухо что-то о своей любви и теребит пряди волос. Другое неважно. Сейчас они счастливы. Вместе.