***
Им приходится провозиться еще какое-то время, чтобы сжечь трупы. Но в конце концов они все-таки загружаются в импалу. — Расскажешь историю о твоем новом единороге? — спрашивает Мэг у Сэма, пока якобы помогает ему запихнуть сумки в багажник. Винчестер в ответ только фыркает и закатывает глаза, но недовольным не выглядит. Путь до бункера неблизкий. Всю дорогу Мэг предстоит провести на заднем сидении, касаясь своим плечом плеча Каса. — Ну так что? Рассказывай, как ты снова очутилась здесь? — Дин пытается поймать ее взгляд в зеркале заднего вида. — Вообще я думала, вы мне объясните, что происходит, — отвечает Мэг затылкам Винчестеров, — Мы с вами весело тусуемся вместе, меня убивает Кроули. А потом я вдруг снова оказываюсь здесь и кто меня встречает? Мэг выдерживает театральную паузу. Эйлин выжидающе смотрит на ее губы. — Лилит! — торжественно объявляет Мэг, — дважды покойную меня встречает покойница Лилит, говорит, что воскресил меня Бог и теперь мы продолжим играть в Апокалипсис. Что за хрень вы опять устроили? Сэм коротко, но ёмко матерится. — И что ты сделала? — Кастиэль впервые обращается к ней. — Сбежала искать вас. Если на Земле какая-то заваруха, то Винчестеры точно в ее центре, — пожимает плечами демон. — Хотя, в прошлый раз я на вас зря поставила. Но что вы, не стоит благодарностей. Кастиэль в ответ на это опускает глаза, и Мэг не нравится, что он такой — тихий и виноватый. Ей он нравился прежним, сильным, непредсказуемым, падшим чудиком. — Лилит тебя ищет? — спрашивает Эйлин. — Не знаю. Я так поняла, в Аду она теперь не заправляет. Может просветите, что вообще происходит? — Тебе с какого момента? — вздыхает Дин. Мэг не было лет шесть, а они за это время словно прожили шесть жизней. — С того, когда Кроули всадил в меня нож. Говорить приходится долго. Дин даже не замечает, что из радиоприемника вместо бодрящего рока льются рождественские песенки и звенят колокольчики. Под «Jingle Bells» он рассказывает, как ему не понравилось быть демоном. И «ахренеть» из уст Мэг официально становится словом дня.***
Они приезжают в бункер поздно вечером. Уставшие, с головами квадратными от рассуждений и обсуждений. — Через несколько часов Рождество, — Эйлин уныло кивает на принесенную Сэмом, но так и не украшенную елку, которую просто оставили прислоненной к стене. Праздничного настроения у охотников нет. — Так давайте отметим, — Мэг в противовес им излучает оптимизм. — Ну что вы такие кислые? Я вернулась, хоть это стоит отметить. Да и вообще, это, похоже, последнее Рождество на Земле. Кларенс? — Я не против, — соглашается ангел, которому в целом это совсем не важно. За десять лет он так и не понял, в чем состоит очарование Рождества. Но сегодняшний день явно особенный. — А к черту все! — Дин берется за только что скинутую куртку, — Я в магазин. Все равно у нас жрать нечего. Да и выпить не помешает. — И пиццу, — кричит ему в спину Мэг, — возьми пиццу.***
У Винчестеров давно не было такого странного Рождества. Апокалипсис этого года слишком уж грозно дышит в затылок. Елка так и осталась сохнуть в углу. Королевой праздничного стола стала пицца, щедро запиваемая виски (хотя, это как раз-таки для них вполне нормально). Сэм и Эйлин, похоже, влюблены окончательно и бесповоротно. Воскрешенный Господом демон подмигивает ангелу через стол, и тот совсем не против. А Дин Винчестер просто хочет чтобы все так и оставалось. Чтобы эта ночь не заканчивалась, Чак больше никогда не объявлялся и завтра им не пришлось бы снова что-то решать. Только под утро все расходятся по комнатам. Все, кто спят. Мэг ухмыляется, замечая, что Сэм и Эйлин уходят порознь. Как дети, ей Богу. Дин уходит после них и в ответ на пожелания сладких снов грозит демону пальцем. Кастиэль и Мэг остаются вдвоем. Ангел и демон, встречающие утро Рождества. — Так значит с пчелами точно все? Кас даже немного теряется. Пчелы? Неужели он когда-то и правда думал, что будет разводить пчел? А ведь идея была неплохая. — Может быть когда-нибудь. Мэг видит, что Кастиэль изменился. Все еще чудной, но это уже не так сильно бросается в глаза. И плащик не тот. И взгляд человечней. Она поднимается со своего стула, обходит стол и садится рядом с ним. — Мне жаль, что все так вышло тогда. Я не хотел твоей смерти. Я был не в себе… — Да-да, чокнутая ангельша промывала тебе мозги, бла-бла и все такое, но тебе жаль, — отмахнулась от него Мэг. — Расслабься, Кларенс. Какое-то время оба молчат, хотя Мэг прекрасно знает, что сказать. Ангел и демон. Из этого не выйдет ничего, кроме забавы. Она тысячу раз обдумала это, рассматривая потолок больничной палаты, а потом еще столько же в перерывах между пытками Кроули. Но получилось совсем не забавно. А теперь ей вроде как выпал второй шанс. — Ну так что, значит все было дребеденью, — она щелкает пальцами и свет гаснет, остается гореть лишь небольшой ночник, — Бог, Дьявол, зло, добро, ангелы, демоны. Все эти дурацкие правила и границы. Все чушь. Хороший Кроули, злой Бог — просто вау. — Да. Теперь все перемешалось. Не удивлюсь, даже если снег начнет падать наверх. Или солнце взойдет на западе. — Или ангел снова поцелует демона. Кас смотрит на нее и призрак их последнего, неоконченного разговора повисает в воздухе. Уголки его губ вздрагивают и Мэг готова поклясться, ей знаком этот озорной огонек в его взгляде. — Мэг? — голос Кастиэля опускается почти до шепота. Он смотрит на нее вопросительно, но это не недоумение, он просто ждет приглашения. Ее ангелок флиртует. Мэг едва заметно кивает и абсолютно недвусмысленно облизывает губы. — Если отбросить условности, мы все-таки выжили, — демон смахивает невидимую пылинку с абсолютно лишнего, на ее взгляд, плаща и наклоняется вперед, — И у нас есть пицца. Расстояние между ними сокращается до нескольких дюймов и становится почти невыносимым, но Мэг оставляет решающий шаг за ангелом. Кастиэль касается ее губ своими. Совсем не так как в тот раз, когда он пересмотрел фильмов о приключениях разносчика пиццы. Он действует слишком медленно, осторожно. Слишком непривычно для Мэг. Она отвечает на эту мягкость порывисто, с нетерпением, запуская пальцы в темные волосы и слегка прикусывая язык. На ангельское терпение Каса ее дьявольская страстность оказывает действие спускового механизма. Он тянет Мэг к себе. Руки беспорядочно скользят по ее телу, и Кас напрочь забывает спросить, откуда оно взялось. Но это к лучшему. Вдвоем на одном стуле неудобно. Кастиэль поднимается вместе с Мэг и сажает ее на стол. Вообще, у него есть своя комната, и в ней даже стоит скрипучая койка, но обоим как-то не до перемещений. Они еще в прошлой жизни должны были закончить этот разговор. У Каса большие пробелы в вопросах практики, но он все схватывает на лету и его не так-то просто смутить. Стены в бункере далеко не картонные, но глупо надеяться, что кто-то их не слышит. Мэг уже предвкушает занудные тирады Сэма и вполне конкретные претензии Дина. Но ей плевать, во-первых, потому что она демон, во-вторых, потому что счастлива. Мэг с нажимом проводит ногтями по спине ангела. Царапины почти сразу затягиваются и ее это бесит. Она хочет, чтобы после нее у Каса навсегда остались шрамы. Демон ловит взгляд Кастиэля, затуманенный, рассредоточенный. Интересно, если сейчас в их бункер вломятся все войска небес и преисподней, возглавляемые Чаком верхом на коне, Кас хоть заметит? То, что это она заставляет ангела терять контроль, пьянит покруче виски и почти сносит крышу ей самой. На самом пике он наваливается на нее, больно прижимая лопатками к деревянной поверхности стола, и сквозь полузакрытые веки Джимми Новака пробивается искрящийся свет ангельской благодати — настоящий Кастиэль. Мэг отвечает ему почерневшими глазами и тихим, почти праведным стоном.***
Мэг все еще сидит на столе без штанов и грызет холодную пиццу, расслабленно наблюдая как Кастиэль педантично одевается. Демон не спрашивает, жалеет ли ангел о содеянном. И так понятно, что нет. Так же бессмысленно интересоваться, что будет дальше. Все равно мир скоро развалится к чертям. Тотальная анархия на уровне мироздания, а кто там кого любит — дело десятое. — Кларенс, я… — Да? — Кастиэль испытующе смотрит на нее. Пальцы, застегивавшие маленькие пуговки рубашки, замирают. … кажется, люблю тебя. Мэг мешкает. Нет, мир не мог вывернуться наизнанку настолько, чтобы демон сказал ангелу такое. Глаза в глаза, молчание затягивается. — Не страдай ерундой, Кларенс. Бросай эти тряпки. Сегодня они тебе не пригодятся. Кастиэль загадочно улыбается и послушно принимается расстегивать пуговицы.