Ему пришлось развязать тридцать две войны, нарушить все свои соглашения со смертью, вываляться, как свинья, в навозе славы, для того чтобы он смог открыть — с опозданием почти на сорок лет — преимущества простой жизни. Габриэль Гарсия Маркес «Сто лет одиночества»
Десять лет назад
Ирбис горел. Ядовито-красное пламя распространялось с невероятной скоростью по всему городу. Из окна главного дворца через целую цепь полей, перекрытых дорожек, выжженых лесов виднелась его граница. Все были уверены, что кто-то поджёг целый город с намерением заживо спалить дотла. Цель была очевидна. Но это было не падение империи. Это был чей-то триумф. Их новый король взошёл на престол, в его честь разгоралось пламя победы. Хотя ещё неделю назад чужая страна носила траур по умершему монарху. Уён всегда знал одно: жители Ирбиса — враги его народа, и потому граница с этим королевством оцеплена и хорошо охраняется. Там, за морем, была чужая страна, чужой народ, чужой язык. С этим народом уже много лет шла война. Уёну было запрещено отдаляться далеко от замка, даже если это простая прогулка, чтобы не навлечь на себя неприятности. Уёну было одиннадцать, он принадлежал королевской правящей семье Чон, не сменявшейся у власти уже пять поколений, был любимым и единственным принцем нации. Народ империи Миллингтона его обожал. Он был круглолицым, задорным ребёнком, добрым, милым, умным не по годам. Родители его очень ждали, а его мать — редкая омега-женщина среди преобладания мужчин долгое время не могла забеременеть, и вот наконец появился долгожданный сын. Он родился здоровым, красивым омегой, и так как был единственным претендентом на престол, никто не возражал против него, даже если обычно правителями становились альфы. Уён рос в тепличных условиях. Редкие прогулки из дворца не позволяли ему в полной мере узнать, что происходит за стенами и башнями его дома. Все говорили: Миллингтон — утопия, рай, страна, в которой никто никогда не будет унижен, никто не обделён, все равны, все участвуют в общественной жизни, и каждый находит своё призвание. И Уён верил в это — отец и мать, друзья при дворе и слуги ведь не могут лгать? Но когда ему исполнилось двадцать один, мир разделился на до и после. Долгожданный день рождения превратился в катастрофу, а Чон Уён — в заложника, чья жизнь вот-вот должна была оборваться.***
— Сынчоль, ты говорил, что отец и брат приедут с минуты на минуту! — Чхве Сан, молодой принц Ирбиса, не сидит на месте и прыгает вокруг старшего, лучшего друга и почти брата. — Прошло уже полчаса! — Ты ждёшь брата или свой подарок? — усмехается Сынчоль, приглаживая его волосы и усаживая себе на колени. У Сана забавные ямочки на щеках, как и у Сынчоля. Они во многом были схожи, но не являлись кровными братьями, как думали многие. Сынчоль тоже происходил из королевской семьи, и его отец был нынешним правителем Ирбиса, а Сан — только один из возможных претендентов на престол. — Кажется, ты любишь игрушки и сладкое больше, чем принца Вана и принца Минхо. — Неправда, — Сан дует губы. — Я люблю отца и брата сильнее. Даже больше, чем тебя! — он показывает язык, спрыгивает и убегает во двор. На выходе из комнаты Сан врезается в статную фигуру телохранителя и правой руки Сынчоля. Ёхан, который только что вернулся из поездки на границу, где разведывал обстановку, замерев, чтобы не покалечить ребёнка, встревоженно смотрит на Сынчоля. Сынчоль хмурится и просит Сана сходить на кухню к тётушкам, попросить сладости. Сан нехотя покидает гостиную. — Сынчоль, у меня ужасные новости. Король уже в курсе, — Сынчоль напрягается пуще прежнего, потому что его предчувствие редко его обманывало. — Дошли слухи, что принц Ван и принц Минхо погибли несколько часов назад на открытом восстании на границе с Миллингтоном. Сынчоль вскакивает с места, не веря своим ушам. — Не может быть! — едва он замечает, как Сан вносится в комнату, приказывает себе замолчать и подавить эмоции, чтобы Сан не заподозрил неладное. Он боялся этой поездки, он говорил Минхо не ездить туда, потому что уже несколько лет подряд на границе вспыхивали восстания так называемых изгоев Миллингтона. Это должна была быть мирная поездка. Но вот чем она грозилась обернуться. — Это же не точная информация? Вы всё проверили? — тише, чтобы Сан не услышал, спрашивает он у Ёхана. — Чоль, я устал ждать! Давай поедем к ним навстречу! — Сан дёргает друга за руку, но тот будто застывает. В голове Сынчоля пульсирует: «Ему всего одиннадцать, ему всего одиннадцать», он обожает езду с отцом на лошадях, он тренируется с Минхо на спаррингах, он готовится стать послом доброй воли, отказавшись от престола, потому что его отец или брат должны были стать следующими приемниками наравне с самим Сынчолем. А теперь? Как сказать ребёнку, этому непоседе, что отец и брат, возможно, не вернутся? Может это всё оказаться просто страшным сном? — Сан, ты иди, одевайся, я сейчас присоединюсь, — кое-как выдавдивает из себя Сынчоль, натянув дежурную улыбку, и переглядывается с Ёханом. Ничего не подозревающий ребёнок слушается старшего, обрадовавшись, что они сейчас поедут, и скрывается в коридоре. — Что произошло? Расскажи мне всё, что знаешь. — Они с послами и охранниками пересекли границу. Чон Джиун встретил их с делегацией, но на обратном пути они наткнулись на вооружённое восстание. Там тысячи голодающих, которые убьют кого угодно за деньги, ты знаешь, и этот выродок Чон Иан… — Ёхан, что случилось с ними?! — Сынчоль срывается на крик, тут же опомнившись, что Сан может его услышать. — Их охрана не выдержала натиска. Сынмин, — он произносит имя главнокомандующего охраной, — держал оборону сколько мог, но погиб, а потом добрались и до принца Вана и принца Минхо. Говорят, их… — Ёхан спотыкается, голос едва дрожит, — разорвали прямо на площади. Подтверждений этому нет, тела ещё не нашли… Но… Они уже давно должны были вернуться. Их машина так и не пересекла границу… Сынчоль прикрывает глаза. Голова гудит. Язык не слушается. Мозг отказывается воспринимать информацию, потому что Сынчоль всегда был таким: ему нужно было увидеть всё своими глазами, тогда он поверит. Однако даже если тела найдут, как идти на опознание? Что будет с Саном? Что вообще будет дальше? — Король уже дал распоряжение… Их ищут… — Сану… я скажу сам, — Сынчоль обступает своего телохранителя. — Но пока точно всё не станет ясно, ни слова ему. Скажите, чтобы никто не заходил в его покои. Это приказ.***
Сану претила вся похоронная процессия. В Ирбисе так было принято почитать королей и королев, принцев и принцесс, всех аристократических особ — по всей стране вспыхивали огни пламени. Это было одновременное прощание со старыми правителями и приветствие новых. Но тогда ещё Сан не знал, что через неделю скончается нынешний король, отец лучшего друга Чхве Сынчоля, который в пользу Сана отречётся с одной единственной целью — чтобы Сан смог отомстить. Его сердце мальчика разбилось в тот момент, когда он увидел пустые гробы, которые сожгли на главной церемонии, потому что его семья не вернулась домой. Ирбис был его домом, родиной, и всё, что у него осталось после того вечера — корона сломленного короля и обещание лучшего друга помочь ему во всём, что бы он ни задумал. Месть и ненависть — всё, что осталось от его чувств. Он лишился всего в одиннадцать, пообещав очень скоро восстать, чтобы отомстить за всё, что у него отобрали. А когда ему исполнился двадцать один, и он стал совсем взрослым, его провозгласили как короля Ирбиса, смертоносного, несокрушимого, ведь он побеждал во всех походах на соседние государства и возвращался только с завоеваниями. Он объявил войну главному своему врагу — Миллингтону. Королевская семья Чон должна была пасть от его рук, ведь это они стали причиной того, что на юге их страны процветала нищета и разрозненность, жестокость и кровопролитие за кусок хлеба, это они допустили усобицы, это по их вине погиб его отец и его брат. Он собирался сделать то же самое — отобрать у них самое дорогое, что у них есть, всеми любимого принца Миллингтона, Чон Уёна, который вот-вот должен был достигнуть своего совершеннолетия и стать новым королём. — Ты готов нанести первый удар? — в комнате стоит запах вербены. Вербена у Сана всегда ассоциировалась с братом. У него был такой запах. — Слышал, сегодня день рождения юного принца, — Сынчоль проходит вглубь длинной, как коридор, комнаты, замечая на столе открытую бутылку коллекционного коньяка. — Я уже отправил людей, — голос слышится из-за дверей огромного шкафа. — Вечером он будет здесь, — усмехается альфа, подходя к столику, беря стакан с коньяком в руку и отпивая. — Ты пришёл меня поздравить с началом объявленной войны? Или у тебя дело? — Дело, вообще-то… Но для начала поздравляю, — Сынчоль хмыкает, но ничего не говорит на то, что Сан пьёт в десять утра. — Слышал опять о восстаниях на границе? Думаю, надо съездить, проверить. — Чтобы я рисковал твоей жизнью? Ни за что. Отправь кого-нибудь из своих. Ты мне тут нужен будешь. — Да я буду осторожен, и кроме того, ты же знаешь, я уже засиделся, — смеётся Чоль. — Скучно мне. Кишки выпустить некому, мордобои только подпольные, и я сам же езжу их прикрывать, никаких развлечений на славу. Уверен, что с маленьким принцем, не видевшим в жизни оружия, тебе помощь не понадобится. — Говоришь так, как будто я ребёнка убивать буду. Он — потомок этих ублюдков, допустивших смерть моего отца и брата! — глаза Сана полыхают новой волной ненависти. — Он такой же. Ничем не лучше их. — Не заляпай мой любимый ковёр, ради бога, — закатывает глаза Сынчоль. — Я вернусь к ужину. Не хочу есть в атмосфере пыточных, лады? И запах крови аппетита не добавляет. — Сказал тот, кто предпочитает стейк с кровью, — фыркает Сан. — Ну да, ну да… — Заткнись, беззлобно бросает друг. — Опоздаешь — пришью. — Уверен, ты будешь слишком увлечён, чтобы распылять свой гнев ещё и на меня, — машет ему Сынчоль и покидает комнату. Сан наблюдает в окно, как отъезжает иномарка друга, скрываясь за изваяниями железных ограждений, и отпивает ещё из стакана. Как бы он ни жаждал получить, наконец, то, ради чего жил последние десять лет, сердце не на месте, хоть разум и остаётся хладнокровным. Ещё издалека завидев чужую чёрный джип своих людей, Сан понямает, кто уже приехал к нему в гости. Он ждал эту встречу очень долго. И Чон Уён, тот самый маленький принц, ещё не знает, что его ждёт. Осушая стакан, Сан спешно выходит из комнаты, спускаясь на первый этаж. Он открывает входную дверь и подходит к машине, откуда слышны приглушённые звуки борьбы. Это ласкает слух. В нём просыпается кровожадность. Пора поприветствовать гостя.