Путь к исцелению

      У Розовой Жемчужины идеально собранные волосы и прекрасные манеры, она тиха, мила и приветлива — как и полагается хорошей Жемчужине, как и полагалось бы самой Жемчуг. И пусть она лучше других понимает, что линия поведения, которой безукоризненно следует Розовая, — лишь навязанный конструкт Родного мира, уже изживший себя и никому не нужный, но Жемчуг всё равно стыдно.       Розовая тихонько смеётся, робко улыбается и держит руки перед собой. Розовая смотрит на Жемчуг по-детски наивно и радостно. Розовая тщательно обдумывает свои слова, прежде чем что-то сказать — и все, абсолютно все черты её характера Жемчуг воспринимает как отражение в зеркале, как прошлую копию самой себя, от которой уже давно не осталось и следа.       — Странно знать, что у нас больше никогда не будет хозяйки, не правда ли? — хлопает ресницами Розовая Жемчужина.       — Угу, — без особого энтузиазма отвечает Жемчуг, привычными движениями складывая одежду в аккуратные стопочки.       Она не смеет требовать от Розовой, чтобы та поменялась сиюминутно и мгновенно: самой Жемчуг, в конце концов, понадобилось на это несколько тысячелетий. Однако на душе скребутся кошки каждый раз, когда Жемчужина приходит к ним в гости и улыбается своей натренированной улыбкой. Когда подходит к самой Жемчуг и неловко заводит разговор — о чём угодно, лишь бы поговорить. Начинает привязываться, сама того не понимая, а Жемчуг ловит себя на мысли, что привязывается к ней в ответ, потому что не находит в себе сил запретить Розовой приходить.       Она ничего против неё не имеет. Она была бы рада с ней подружиться. Была бы рада с ней болтать без умолку. Но вместо этого Жемчуг безумно хочет её испортить, потому что быть такой правильной даже для неё кажется преступлением.       — Твоя трещина не зажила полностью даже после нашего слияния, — зачем-то заводит она разговор о наболевшем для Розовой, переводит на неё взгляд. — Всё… точно в порядке?       — Конечно, не стоит беспокоиться, — без промедления отвечает мисс правильность и тихонько посмеивается. — Хорошо, что она стала меньше. Хотя, с другой стороны, когда я смотрю на эту трещину, то вспоминаю Розовый Алмаз, и меня даже пробивает ностальгия.       Жемчуг напрягается от одного упоминания Розовой и вновь принимается складывать одежду.       — Тебе нет нужды притворяться при мне, — робко улыбается она, вновь взглянув на Жемчужину. — И никто здесь не осудит тебя, если ты злишься на Розовую. У тебя есть на это право.       — О, я знаю, — продолжает фальшиво улыбаться Жемчужина. — Мне действительно гораздо легче. Ах, я ведь не доставляю неудобств своим видом? Это то, чего я действительно не хотела бы…       «Да ты буквально изливаешься устаревшей философией Родного мира», — закипает Жемчуг.       — Нет, просто перестань…       — Мне и так достаточно неудобно, что я часто прихожу сюда, быть может…       — Всё в порядке.       — Просто… никак не могу перестать думать о Розовом Алмазе, — неожиданно тихо признаётся Жемчужина, от чего её собеседница замирает. — Пытаюсь отвлечься, но не получается. У тебя не было такого? — стыдливо интересуется она. — Я постоянно о ней думаю. Если бы она была тут… если бы я была у неё… и всё было бы как раньше…       Конечно, было. Конечно, Жемчуг думала, и думала много, и ненавидела себя за это — за неспособность отпустить прошлое, за желание обернуть время вспять и вернуть всё, как было. Потому ей так тяжело видеть, как через подобное проходит Жемчужина напротив. Как она так же мучается, пытаясь перешагнуть через себя и двигаться дальше.       — Как ты справлялась с этим? — едва слышно спрашивает Розовая, потупив взгляд.       — Никак…       — Тогда как справляться с этим мне? — единственный глаз, не покрытый трещиной, блестит от подступающих слёз. Жемчуг жаль её, действительно жаль, и она говорит первое, что приходит в голову:       — У-у тебя есть я, — тут же поправляется, видя непонимающее выражение лица Розовой: — Я не Розовый Алмаз, конечно, но… тем ведь лучше, правда?       — Наверно, — смеётся Жемчужина, стирая непрошеную слезу с щеки. — Во всяком случае, мне очень нравится проводить с тобой время. Даже просто сидеть рядом. Это приятно.       «Звучит как признание в любви», — невпопад думает Жемчуг, пытаясь скрыть смущение за складываемой одеждой.              

***

      У Розовой Жемчужины по-прежнему идеальные пучки, выверенная походка и лёгкая улыбка. Жемчуг отходит в сторону, пропуская её в дом, закрывает дверь и идёт на кухню.       — Встретила по пути сюда Аметист, — легкомысленно делится мыслями Розовая. — Она почему-то рассмеялась и пожелала нам хорошо повеселиться. А, и просила передать тебе быть со мной понежнее. Она имела в виду что-то конкретное или это просто оборот речи, используемый на Земле?       Жемчуг, едва отхлебнувшая молоко прямо из пачки, им же и поперхнулась. Розовая наблюдает за ней с едва скрываемым любопытством.       — Не слушай Аметист, — Жемчуг вытирает рот тыльной стороной ладони, принимается готовить клубничный молочный коктейль — одна из маленьких слабостей Розовой Жемчужины, обнаружившаяся совсем недавно. — Она любит нести всякую несуразицу.       — Ты очень смешно отреагировала. Всё-таки это что-то означает?       — Не придавай много значения.       — Но мне интересно.       — Аметист любит пустую болтовню.       — Розовый Алмаз тоже любила много говорить, — вспоминает Жемчужина с блеском в уцелевшем глазу.       «Когда же ты перестанешь её упоминать…»       — Да-да, — добродушно усмехается Жемчуг, ставя перед подругой коктейль, и присаживается на противоположном конце дивана. — Уже привыкла к жизни на Земле? Нашла, чем хочешь заниматься?       — Пока нет. Просто изучаю всё, что есть вокруг. Меня греет мысль, что я имею возможность изучить любимую планету Розового Алмаза.       Входная дверь резко распахивается, являя взору запыхавшуюся, но крайне весёлую Аметист, которая салютует обеим Жемчужинам и что-то ищет взглядом.       — У нас вроде был запасной волейбольный мяч, — поясняет она, переворачивая всё вверх дном. — Да где же он?!       — Снова здравствуй, — дружелюбно отзывается Розовая Жемчужина, потягивая коктейль через трубочку.       — Поищи в своей комнате, ей-богу, там столько хлама, что задохнуться можно, — раздражённо отвечает Жемчуг.       — Просто поразительно, что вы обе были Жемчужинами Розового Алмаза, но при этом разные как небо и земля, — фыркает в ответ Аметист, уходя в туалет. — Нашла!!!       — Как мяч мог валяться в туалете?!       — Не фырчи зазря, Жемчуг, побереги силёнки, — хохочет Аметист, подбегая к Жемчуг и ероша её волосы, а затем подмигивает Розовой Жемчужине: — Что ты там говорила про изучение Земли? Раз уж вы так близки с Жемчуг, попроси её всё тебе показать. Например, любимые Розовой люди очень любят заниматься сексом, вот и…       — Аметист!!! — прикрикивает Жемчуг, от чего несносная особо хохочет ещё громче и убегает на улицу, крикнув напоследок:       — Удачи!       «Эта маленькая… да эта!..» — Жемчуг чувствует, как отчаянно синеют её щёки, переводит взгляд на Жемчужину и с ужасом обнаруживает в её взгляде интерес.       — Секс? — наивно переспрашивает Розовая. — Это то, чем любят заниматься органики? — и продолжает осыпать Жемчуг неловкими вопросами с самым невозмутимым видом: — Розовый Алмаз тоже этим занималась? Ей наверняка понравилось, она же пробыла здесь почти шесть тысяч лет. Как интересно, — Жемчужина озаряет подругу лучезарной улыбкой, — хотелось бы попробовать.       Розовый Алмаз то, Розовый Алмаз сё — даже простое упоминание её из уст Жемчужины начинает злить. Жемчуг хочет, чтобы Розовая как можно меньше упоминала их Алмаз, чтобы отпустила, наконец, прошлое, и чтобы прекратила быть настолько правильной и хорошей.       — Интересно попробовать? Могу показать тебе.       На неожиданный поцелуй Розовая никак не реагирует — просто не знает как. Лишь зрачок сужается да ладони ложатся на плечи Жемчуг, которая льнёт ближе, удобнее устраивается на диване и уверенно раздвигает чужие губы языком. Бережно перенимает из чужих рук стакан с клубничным коктейлем и, не глядя, ставит его на пол.       — Стой… — успевает выдохнуть Розовая прежде, чем Жемчуг зарывается пальцами в её волосы и углубляет поцелуй.       Первое, что следует исправить — это излишне аккуратная причёска, эти дурацкие пучки на голове, и Жемчуг не без удовольствия вынимает оттуда лишние шпильки, растворяющиеся в воздухе, когда она отбрасывает их в сторону. Розовая, тем временем, неуверенно сминает ткань её жакета и прикрывает глаза, но не более — действительно не имеет понятия, что ей делать.       Жемчуг отстраняется совсем немного, только для того, чтобы прошептать в её губы:       — Приоткрой рот, — прекрасно осознавая, что поступает сейчас нечестно по отношению к Жемчужине. Она могла бы сделать всё сама, тем более что Розовая не особо против, но потакает своему желанию её испортить.       «Просто откажись и оттолкни меня», — панически бьётся единственная здравая мысль в голове при взгляде на покрасневшую Жемчужину, которая потерянно смотрит на неё несколько долгих секунд… а потом исполняет её просьбу.       — Высунь язык, — Жемчуг сглатывает, лелея совсем слабую надежду на то, что сейчас её всё-таки оттолкнут. Такая правильная Жемчужина не может потакать таким неправильным просьбам от кого-то, не являющейся её хозяйкой. Такая правильная Жемчужина не может позволять неправильной Жемчужине зажимать себя на диване и портить свою причёску.       Но она позволяет. Робко высовывает язык, не сводя взгляда с Жемчуг, краснеет ещё больше, когда та ласково перебирает её длинные волосы, гладит за ухом и снова целует — нежнее, чем в прошлый раз, периодически прерываясь, чтобы объяснить, как правильно.       Её рука ласково гладит по щеке, мимолётно касается шеи, огибает ключицу и совсем немного задевает грудь, но от столь простых движений Розовая заметно вздрагивает и тихо стонет в поцелуй.       — Твоя трещина, — вдруг резко отстраняется Жемчуг. — Я-я могу всё у-усугубить…       Чем она вообще сейчас отличается от Розового Алмаза, которая срывалась рядом со своей молчаливой Жемчужиной? Не хватало только добавить дополнительных психологических травм к уже имеющимся в стремлении потешить собственное эго — эта мысль, слава звёздам, отрезвляет.       Вот только Розовая неосознанно обхватывает её шею руками и тянет на себя:       — Нет, ты!.. я… всё в порядке!       — Ты и Розовой так же говорила, — беззлобно фыркает Жемчуг. — Ты просто не умеешь отказывать, а я не собираюсь…       — Мне правда нравится! Н-никогда… — Жемчужина запинается, — мне не… мне так не нравилось… Но если ты не хочешь, то…       По-прежнему идеальная: даже с этими распущенными пучками и сорванным дыханием, покрасневшая и смущённая — лежит и не знает, как правильно донести свою мысль и как правильно показать, что всё в порядке.Ослабляет хватку на шее и упрямо поджимает губы, лишь бы не расплакаться — последняя капля, чтобы Жемчуг сдалась.       — Обещай мне, — нетерпеливо говорит она, гладя Жемчужину по бёдрам и разводя её ноги в стороны, — что если тебе что-то не понравится, то ты сразу мне скажешь.       Та поспешно кивает, ахает, когда Жемчуг поддевает пальцами юбку и тянет её вниз, и теряется в ощущениях: чужие руки то задирают топ и ласкают грудь, то скользят по рёбрам и животу, то с нажимом гладят камень, то удерживают её дрожащие ноги, когда горячее дыхание опаляет промежность.       Она нерешительно кладёт ладонь на голову Жемчуг, зарывается пальцами в короткие волосы и, почувствовав одобрительное поглаживание, тянет к себе, захлёбывается в стонах: язык обводит каждую складочку и скользит внутрь, дарит удовольствие, от которого темнеет перед глазами, которого она не ощущала даже когда получала подарки от Алмаза или ловила похвалу из её уст.       — Ещё… а-ах! Умоляю!..       Жемчуг и не собирается останавливаться: крепко удерживает Розовую на месте, наслаждаясь её стонами и крупной дрожью, пальцами в своих волосах, и, не глядя, нащупывает её камень на животе, нежно давит на его гладкую поверхность.       Жемчужина успевает закрыть рот ладонью, кончает тихо, что немного расстраивает Жемчуг. Она облизывает губы, вытирает их тыльной стороной ладони и не может скрыть довольной улыбки.       — Понравилось?       Ответом служит поспешное кивание головой — Розовая избегает встречаться с ней взглядом, но Жемчуг всё равно замечает, как одна из трещин стала меньше. Любой, даже самый незначительный прогресс на пути к исцелению, сейчас радует как никогда.       Жемчуг облегчённо выдыхает.       — Вашу ж мать! — доносится громкий голос Аметист с порога, а следом с грохотом хлопает входная дверь. Розовая вздрагивает, пытается приподняться на локтях, но Жемчуг мягко удерживает её на месте и толкает обратно.       — Теперь нам точно никто не помешает в ближайшие несколько часов, — усмехается она и припадает нежным поцелуем к камню Розовой.       — Я же пошутила, Господи!!! — звучит приглушённый крик Аметист с улицы.