Договор

      Возбуждение проходит жаркой волной по всему телу, и Соник почти захлёбывается собственным стоном, дёргаясь назад — к спинке стула, судорожно пытаясь свести ноги. Последнее сделать не удаётся, ибо расположившийся между ними медбрат значительно препятствует такой возможности.       Соник кусает губы и натирает запястья верёвкой, державшей его руки за спиной и тем самым лишая какой-либо самостоятельности, а также «возможного сопротивления». На простату вновь нажимают, но теперь бывший шиноби стоически переносит это, нервно выдыхая и впиваясь ногтями в ладони.       Снизу слышится хмык — и добавляется третий палец, после которого подготовка начинает чередоваться с массажем простаты, от стимуляции которой по телу пробегала дрожь, а член всё заметнее отзывался на «ласки».       Их договор был до невозможного прост: Соник хочет на свободу, а М.* хочет его. Так что в назначенный час они заперлись в одной из палат для выполнения первого условия договора. И сейчас, когда Соник едва не задыхается из-за пальцев внутри себя, кусает губы почти до крови и еле сдерживается, чтобы в один момент не сорвать голос в бесстыдных стонах — он откровенно не понимает. Не понимает, почему его наконец не оттрахают и не подарят тем самым долгожданный билет на свободу. Он честно пытается найти объяснение, однако ещё одно нажатие — и перед глазами пляшут черти, а возбуждение сладостно и болезненно завязывается тугим узлом внизу живота, отчего на глазах внезапно появляются слёзы.       М. касается языком ствола, и Соник со стоном кончает.       — Мне всегда было важно, чтобы партнёр мог расслабиться, — вытирая лицо, поясняет М., поднимаясь и довольно глядя на опьянённого оргазмом подопечного, смотрящего на него затуманенным взором.       Расстегнув ширинку и достав член, он завороженно смотрел на полувыпавшего из реальности Соника; на его приоткрытые искусанные губы; на его влажные короткие густые ресницы, покрывшийся испариной лоб и раскрасневшиеся щёки. От такого зрелища М. хватило нескольких движений рукой, чтобы возбудиться.       Перехватив его под коленями, он заставил Соника обхватить ногами его талию, тем временем пристроившись у входа. Толчок. М. вошёл сразу, до основания, заботливо беря в руку обмякший член. Потом постепенно вышел, практически до конца — и снова резко вошёл, начиная быстро двигаться и подстраивая под толчки движения ладонью. Пальцы на ногах у Соника сжались, и он беспомощно откинул голову, вновь начиная тяжело дышать и в очередной раз пытаться уйти, на миг вжимаясь копчиком в спинку стула. Долго ему пребывать в таком состоянии не позволили. Рывок — и он вскрикивает, когда простату задевают, а чужие пальцы впиваются в исхудавшие бледные бёдра, грозясь оставить синяки. М. ускоряется и начинает двигаться в бешеном ритме. У Соника опять слезятся глаза. Он задыхается, до боли натирая руки верёвкой и до хруста в позвоночнике выгибаясь. Он снова на пределе, и кажется, что как только он кончит — просто-напросто вырубится. М. загоняет до конца и замирает. Судорожный выдох — нутро наполняется вязкой расползающейся теплотой, после чего М. покидает чужое тело. Пара движений рукой — и Соник разваливается на стуле безвольной тушей, дрожа и пытаясь прийти в себя после произошедшего. Голова кругом, а дыхание сбито словно после многокилометровой пробежки. Впрочем, не у него одного.       — Ну-с, — М. пытается нормально говорить, опершись спиной о стенку и удовлетворённо улыбаясь, совсем позабыв о расстёгнутой ширинке, — условия нашего...договора ты выполнил… — вдох, — поэтому теперь я исполню свою, — он сглатывает, утирая лоб от испарины, — часть.       — Ты всё равно мудак, — будто пытаясь реабилитироваться после произошедшего, заявляет Соник.       — Но тебе же понравилось, — улыбается.       И Соник признаёт, что хоть М. и мудак, но он, как бы то ни было, прав.