***
Зайдя в комнату, Гарри поплотнее прикрыл дверь в пустой коридор, потому что Драко жаловался, даже если замечал малейший намёк на сквозняк в их комнатах. Затем устало скинул сумку на бархатно-зеленое кресло, а школьная мантия улетела на его спинку. Похрустывая и разминая руками затёкшую шею, он думал, как же всё-таки хорошо оказаться дома. Ну, на самом деле, комнаты "взятые в аренду" у директора вряд ли можно было назвать настоящим домом. Тем более, что кроме них были ещё и Малфой-менор, Гриммо 12 и домик в Годриковой лощине (небольшой капитальный ремонт и там вполне можно жить). Но тут Поттер решил придерживаться древней маггловской мудрости: "С милым Рай и в шалаше." "Главное, чтобы этот самый милый захотел в этом шалаше жить..." Взгляд уставших глаз поверхностно пробежался по гостиной. Всё вокруг было идеально вымыто школьными домовиками, ведь если Драко найдёт хоть одну пылинку, то тут же вызовет их всех и в озлобленно-истеричном тоне заставит признаться, кто не досмотрел. Однажды увидев эту сцену Поттер так впечатлился, что стал даже носки собирать и аккуратно складывать в тумбочку. Мало ли. Цвета у комнат были, что иронично, чисто слизеринские. Любимый омега буквально зверел от одного вида красно-золотого сочетания, из-за чего были безжалостно выброшены: шарф Гарри, свитер связанный миссис Уизли и оставленный на память о первом матче в квиддич снитч. Даже эмблема гордого дома Гриффиндора на его школьной мантии спаслась лишь чудом и путём долгих и упорных переговоров. Иначе бы он в конец "ослизеринился". Интерьер комнаты так же соответствовал изысканным взглядам благородного омеги. Повсюду были мягкие портьеры, невесомые шторы и изумительно пушистые ковры. Из мебели лично самому Поттеру больше всего приглянулся маленький диванчик, на котором было не только удобно сидеть и делать домашнее задание, но и спать, когда он слишком зачитается или когда Малфою вновь вожжа попадёт под его милый хвостик и тот выгонит Поттера из спальни. Сам же омега с ума сходил от камина, который был отключён от каминной сети и составлял только часть интерьера, и мягкого кресла напротив него. По классике, над камином была полочка, куда обычно семья складывает какие-нибудь безделушки. Конкретно на этой полочке стояла пара фоторамок с фото: одно с их свадьбы, другое с медового месяца. Поттер никогда не мог удержаться от счастливой улыбки довольного жизнью идиота, смотря на них. Диван и кресло стояли спинками друг к другу, а какой-то гений (есть подозрение, что это был сам Дамблдор) поставил между ними низкий кофейный столик, на который обычно сбрасывались учебники и пергаменты с эссе. Немного в отдалении, в углу, стоял огромный книжный шкаф. Хотя, несмотря на слово "книжный" в названии, он являлся хранителем не только ценных знаний, но и любимого сервиза Драко (из другой посуды, даже школьной, он отказался есть ещё на втором месяце), и набор для чистки метлы Поттера (просто потому, что его больше некуда было положить). Свои пять кнатов в их "милое гнёздышко", как насмешливо называл их комнаты Рон, внёс и Невилл. Можно даже сказать, что Лонгботтом здесь прямо оторвался. Ибо маленький невинный цветочек в пластмассовом горшочке, принесённый со словами: "Пусть он радует вас своим цветом и нежным запахом!", весьма быстро разросся и эволюционировал в зелёного монстра, плотно увивающего своими щупальцами-отростками весь угол комнаты. Так что, если теоретически углов тех четыре, то фактически - теперь только три. Благо "животинка" оказалась безобидной и не доставляла особых проблем. Малфой даже, видимо расчувствовавшись от гормонов и внезапно проснувшегося омежьего (материнского?) инстинкта, дал ему имя Лаксман*. Когда Поттер спросил, что оно означает, омега лишь загадочно улыбнулся и ехидно посоветовал читать побольше книг. Всё в этой комнате навевало тёплые воспоминания: ковры, мебель, Лаксман в уголке, да даже этот чёрный пеньюар возле камина... "Чего?!" - удивленно приподняв брови, Поттер пытался понять, что дало сбой в логической цепочке и почему в их комнатах лежит определённо женская вещь. Подойдя к камину и подняв интересующий его элемент одежды, Гарри принялся мять ткань в руках, отмечая какая она холодная и скользящая, вертеть во все стороны, внимательно рассматривая, и даже подносил к лицу, принюхиваясь. Учитывая то, что и он и его омега определённо мужчины, всё ещё оставался вариант, что муж пригласил кого-то из слизеринок на "пижамную вечеринку". В последнее время он стал часто так делать, потому что понять беременного омегу способна только другая девушка. Ну или совсем на крайний случай это могла оставить Гермиона. Подруга так часто заходила к ним в гости, что даже нахождение в комнате её нижнего белья не было бы чем-то необычным. Но, что удивительно, и чёрный шёлковый халатик в его руках, и весь воздух в комнате пахли лишь самим Поттером и, разумеется, Драко, к природному запаху которого примешался нежный молочный флёр беременности. Расследование зашло в тупик. Тут чуткий слух альфы уловил сдавленные всхлипы и поскуливания со стороны спальни. Видимо заглушающие чары на двери полностью слетели от творившегося за ней, что заставило зверя внутри Поттера достигнуть точки безумной ярости и ревности буквально за считанные секунды. Он неоднократно замечал какие взгляды бросают на его мужа другие альфы в большом зале, в коридорах, да даже на занятиях! Сам Драко, казалось, вообще ничего не замечал, щебеча о чем-то своём, а вот Поттер зверел с каждым разом всё сильнее и сильнее. И вот тот момент, когда чаша его терпения переполнилась и вот-вот будет пройден последний Рубикон. Не помня себя от красной пелены заволокшей как его глаза, так и разум (если, конечно, Снейп не был прав и он действительно у Поттера был), альфа отбросил в сторону надоедливую тряпку и, перепрыгивая через столик, сметая с него горку исписанных пергаментов и учебник по чарам, буквально в три огромных броска оказался возле двери в спальню. Схватился за ручку. Резко повернул. Распахнул настежь хлипкую преграду и... Замер, как статуя самому себе. На широкой кровати (вариант "траходром классический", как говорил сам Поттер) изогнувшись идеальной дугой, словно кот, и выставив округлую белоснежную попку кверху, коротко и жалостливо поскуливал уже распалённый омега. На восхитительно тонком и гибком теле не было ничего, кроме плотных чёрных чулок, ажурным кружевом мягко облегающих плавные и длинные ноги. Поттер, конечно, был просто в восторге от милого аксессуара, о чём говорила неожиданно и мгновенно возникшая заметная теснота штанов школьной формы. И ограничься дело только чулками, он бы тут же присоединился к требующему внимания омеге, но... Что это? Тонкую белую шейку с ниточками еле заметных вен обхватывает широкий кожаный ошейник? Из растрёпанной беловолосой шевелюры выглядывают... Эм? Уши? Такие длинные и пушистые, видимо кроличьи, так ещё и шевелятся, как настоящие. Просто восторг! А сзади - это хвост? Маленький чёрно-белый кусочек меха, боязливо подрагивающий, но уверенно "смотревший" вверх. Поттер видел такие в спецефических магазинах, кажется, их называют анальными пробками? До этого он думал, что в штанах всё затвердело? Забудьте! После осознания всей сексуальной полноты открывшейся картины, у Поттера было ощущение, что он сдерживает ширинкой целую скалу. Тонкая ткань капрона возбуждающе контрастировала с белоснежной кожей мелко дрожащих бёдер, широко раскинутых и отлично демонстрирующих поджавшуюся мошонку и стоявший гордо вверх член, уже истекающий ароматной смазкой. Малфой жалобно скулил, сдерживаясь от более громких звуков, маленькими клычками покусывая собственную ладонь, а второй придерживая между ног подушку (судя по расцветке она принадлежала Поттеру), беззастенчиво трясь об неё всем своим маленьким телом. Иногда омега невольно вскидывал бедра вверх, словно бы желая насадиться сильнее на анальную пробку, но безуспешно. По белоснежно-мягким бёдрам текла пахучая смазка, заполнившая запахом горького кофе и сладкого шоколада (любимое сочетание Гарри) весь воздух в спальне и намочившая как белоснежную кожу омеги, так и ткань чулок, ставшую от этого ещё более тёмной. У Поттера перехватило дыхание, вкуснейший запах заполнил все лёгкие, а в глазах заплясали разноцветные круги. Альфу повело. Он уже, почти отключившись от всего осознанного, собрался войти в комнату... Но краткий миг просветления заставил вцепиться в дверной проём до побелевших костяшек на руках и сжать зубы, почти до скрежета. Это всё ещё был его омега. Чувственный, отзывчивый, самый милый из всех омег в мире. Постоянно требующий максимального внимания к своей персоне. Но сейчас он в тягости и каким бы сильным морально он не был, Поттер всё ещё помнил, что физически он слабее любого волшебника. Это проклятие рода Малфой: всегда только один ребёнок и всегда исключительно болезненно-слабый. Если Гарри не сдержится, если на высоте эмоций его магия выйдет из-под железного контроля... - Гаа~арри! - зазывающе стонет омега и Поттер встречается с грозно-серыми глазами, которые с неистовым желанием и вспыхивающими в глубине огоньками раздражения в упор смотрят на него из-за тонкого бледного плечика. - Хватит с~стоять в дверях. Войди уже в комнату и в ме-а~ах-ня! - ещё сильнее прогибаясь в тонкой спинке наполовину сладко стонет, наполовину яростно шипит Малфой. Тонкая зелёная ткань покрывала уже трещит под его руками, он пытается сильнее толкаться бёдрами в подушку, так сладко и маняще пропитанную запахом его любимого альфы, но это не приносит ему ни капельки облегчения, только заставляет скулить и раздражаться ещё сильнее. Хотя срок у омеги был ещё небольшой, но Поттер мог прекрасно различить между широко раскинутых бёдер небольшой, округлённый животик, хорошо различимый на чересчур тонком теле. Эта маленькая деталь делала омегу таким милым, таким трепетным и беззащитным, что Поттеру хотелось заключить того в свои объятья, буквально срастись с ним, впитать в себя, стать неразрывным целым, чтобы никто и никогда не смог разделить их. Но... В то же время альфа всё больше опасался, что одно неловкое движение, чересчур грубое для натянутой тонкой кожи и произойдёт что-то ужасное. И в самом страшном сне он бы не мог себе вообразить подобного. - Драко... - неуверенно произносит Гарри и понимает, что страх сдавливает горло, словно железными тисками, до такой степени, что ничего больше он сказать не в силах, кроме такого же, сказанного в пол тона и какого-то бесконечно-печального и нежного: - Малыш... Видимо, омеге уже осточертело сюсюкаться с ним, как с маленьким упрямым ребёнком, который не хочет есть свои овощи. Пушистые кроличьи уши гневно завертелись из стороны в сторону, Малфой резко сел на месте, ещё раз вскрикнув от вошедшей ещё глубже пробки и одним быстрым движением запустив руку под свою подушку, выудил оттуда палочку. На вид слишком уж острой вершиной та уткнулась по направлению прямо Поттеру между глаз и у альфы от такого по телу пробежала одновременно волна страха и возбуждения. С одной стороны его всегда завораживала эта садистко-доминантная сторона в любимом, а с другой, вспоминая его далеко не спокойный характер, Поттер всерьёз опасался, что может получить прямой Авадой в голову. А третьего такого попадания он уже может и не пережить. – Живо, Поттер. - натуральной гадюкой шипит Малфой и альфе ничего не остаётся, кроме как подчиниться его воле. Магия блондина была нестабильна и усилена ребенком, к тому же его партнером и вторым отцом малыша был сам Герой, что давало бывшему Малфою значительную мощь и абсолютную безнаказанность, беременный же. Подойдя к постели, Гарри мягко отвёл в сторону его руку с поднятой на изготовку палочкой, другой рукой нежно приласкал щёчку супруга. И в следующее мгновение, не успел Поттер и слова сказать, как бледный и тоненький омежка с силой повалил его на спину, шустро осёдлывая сверху, как опытный наездник. - Ты меня уже три недели динамишь! В этот раз, мы обязаны трахнуться! – совсем не аристократично рыкнул блондин и сверкнул ртутными глазами. Гарри мягко усмехнулся, поглаживая мокрые от смазки бедра, и с удивление осознал, что Драко, воспользовавшись невербальной формой заклинания, быстро избавил его от одежды и уже вытягивал свою милую пробочку с хвостиком. Заколдованные ушки встали торчком и затрепетали. Глубоко вздохнув, Драко узкой ладонью обхватил стоящий член мужа, затем, бесстыдно потеревшись об него собственным членом, приподнялся и в одно движение насадился на него до конца. Невероятная узость блондина заставила Поттера придержать немного разошедшегося мужа, чтобы зайчонок не повредил себя. Гарри глухо зарычал, но ничего больше не сделал, позволяя своему милому кролику верховодить. - Да~а! Наконец-то! - торжествуя простонал блондин, словно не затащил мужа в кровать, а, как минимум, выиграл кубок мира по квиддичу. В экстазе омега откинул назад голову, с хрустом изгибаясь в спине, как огромный кот, и плотно сжимая в себе длинный пульсирующий член мужа. Гарри глубоко и рвано задышал, изо всех сил борясь с желанием подмять под себя мужа и самолично задать темп. Закрыв глаза на миг и прикусив губу, он из-под ресниц рассматривал белоснежное, мягко светящееся от переполнявшей его магии чудо. Отчаянно простонав на высокой ноте, блондин сильнее прижался бёдрами к бедрам любовника, ощущая крепкий стояк, распирающий его мокрую пульсирующую дырочку. Нетерпеливо повиляв тазом Поттер-Малфой привстал и вновь резко сел на крепкую плоть, прошившую его, казалось бы, насквозь. Зарычав, Гарри стиснул пальцами бледные бёдра сильнее, обхватывая кромки чулок, и с наслаждением приподнял мужа, вновь натягивая его на себя. - О, да~а! Мгх~х! – пропыхтел блондин, упираясь руками в крепкую грудь альфы и с вожделением заглядывая в мерцающие зелёные глаза. Нос забивал запах Поттера, насыщенный и густой, обволакивая и пряча запах самого Драко, чтобы ни одна душа не посмела учуять беременного омегу. Хихикнув на столь детское проявление ревности мужа, блондин, застонав, вновь принялся с силой насаживаться на крепкий ствол, ощущая каждую вздутую венку и пульсацию головки. - Малыш~ш…. Ты нечто… - выдохнул Гарри, от эмоций невольно срываясь на персенталг, и, оттянув край чулка, отпустил, слушая как с громким шлепком черная ткань вновь возвращается на место и обтягивает затрепетавшие мягкие бедра. Драко ухватился руками за предплечья мужа и с обожанием смотрел на довольно шипящее тело под ним. - Давай же, милый, поцелуй меня! Ну же! - злостно зашипел, пытаясь подражать Поттеру, Драко, интенсивно скача на его члене, ощущая, как сильнее начинает пульсировать дырочка, а член супруга с силой давит на простату, мягко тыкаясь в шейку матки, теперь уже надежно окутанную магическим коконом. Усмехнувшись, герой резко вскинул бёдрами и губами поймал пронзительный стон своего мужа. - Невероятно! Я так люблю, когда ты меня целуешь! Так люблю! – отчаянно потрясая встрёпанной светловолосой головой, Драко с силой двигал бедрами, вспоминая, как сегодня утром за завтраком к ЕГО Поттеру притёрлись какие-то омежки с Когтеврана и открыто предложили помочь со скопившимся напряжением, раз омега-супруг теперь не в строю. Зарычав от накативших воспоминаний, Драко с яростью и этакой сумасшедшинкой, присущей всем в роду Блэк, осмотрел родные черты супруга, тяжело дышащего под его телом, и оскалился с тихим всхлипом. Гарри, осмотрев искаженное бешенством лицо мужа, остервенело двигающего бедрами сжал блондина в объятиях останавливая и не давая навредить ни ребенку, ни самому папочке. - Что случилось, родной? – тихо спросил Гарри, с непониманием рассматривая закусившего кровоточащую губу блондина, молчаливой куклой замершего в его руках. Драко открыл рот и тут же с громким клацаньем закрыл, отчаянно замотав головой, жмуря до боли глаза, сдерживая появившиеся слезы. – Малыш? - Двигайся! – зашипел блондин, пытаясь дернуться и раздразнить брюнета. Чёрные ушки напряженно дернулись и обреченно повисли, стоило Драко заглянуть в серьезные зелёные глаза. Гарри осмотрел любимого, нежно погладил бархатную щёчку, стирая слезы, и мягко приник к красным окровавленным губам, пухленьким и искусанным, самым вкусным на свете. Всхлипнув, совсем уж беспомощно, блондин прижался теснее и задышал чаще, ощущая пульсацию в сжатой попке. - Мне вытащить член и просто целовать тебя, или ты всё же расскажешь в чём дело? - хмуро осведомился Гарри, несильно подавшись бедрами вперёд, прошивая блондина искрами удовольствия, так как головка уперлась точно в простату. На слова мужа Драко грозно зашипел, показывая омежьи тонкие клычки всё ещё слегка алые от крови. - Только попробуй вынуть, и я его тебе тогда отгрызу! - грозно зарычал блондин и, показав маленькие клычки сильнее, жадно куснул бронзовое крепкое плечо зарычавшего брюнета. Гарри перевернул омегу на спину и с силой толкнулся в трепещущую дырочку, голодно хлюпающую и остервенело засасывающую в тесную горячую глубину. Он с ожиданием посмотрел в плывущие серые глаза, замирая. – Я ревную! Ясно тебе! Ревную... - Чт…? Дурашка... – зелёные глаза распахнулись, наполняясь любовью и нежностью, тонкие жадные губы растянулись в совсем уж идиотской улыбке, и брюнет подавшись вперед глубоко поцеловал застонавшего мужа, крепко обхватившего бледными руками сильную шею. Вылизав горячий ротик любимого и поиграв немного с юрким язычком, Гарри рвано задышал и двинулся вперед. Мягко проталкивая член до основания в Драко, брюнет с наслаждением наблюдал как мечется по кровати его супруг, сжимая хрупкие ладошки в кулачки и соблазнительно закусывая губу. - Давай, малыш...нгх~х…пропусти его глубже в себя…ну же…агх~х! - Мгх~х! - его малыш хоть и капризничал, но не требовал экзотики в продуктах, даже токсикоз, который пророчили все знакомые и врачи его не преследовал, а сейчас он ещё и совершенно очаровательно признался в своей ревности, доводя альфу едва ли не до обморока от счастья. С силой задвигавшись в напряженном теле, герой готов был выплеснуться и уже начал выходить, как почувствовал длинные обтянутые чулками ноги на своей заднице, старательно притягивающие бёдра альфы ближе к трепещущим бёдрам омеги. - В меня! Прошу! – захныкал Драко и, распахнув пьяные глаза, громко закричал, изгибаясь и отчаянно стуча кулачками по простыням крепко сжимая спазмированными ногами напряженные бедра кончающего мужа, кончил сам забрызгав бледную грудь и своё зарумянившееся личико. Гарри мягко скатился с омеги стоило белоснежным ножкам расслабиться и безвольно опуститься на простыни. Драко, мелко подрагивая, лежал на кровати, бездумно смотря в пустоту, отходя от крышесносного оргазма, первого за последние два месяца вынужденного воздержания. - Люблю тебя, зайчонок… Мне кроме тебя никто не нужен. – трепетно поцеловав улыбающиеся губы супруга и приласкав исчезающие ушки Гарри, с нежностью смотрел в блаженное лицо омеги вновь уверяясь что у него самый лучший и самый красивый омега в мире. Но Гарри беспокоило то, что Драко постоянно хотел секса. Его желание было настолько сильно, что Поттер начал подозревать какие-то отклонения в беременности. Его нежный блондинистый малыш тек почти постоянно, что совсем не было нормой. По крайней мере, так говорила Нарцисса и так утверждал врач, курирующий беременность омеги. Но плод развивался нормально, магия уже почти сформировалась, что говорило о невероятном потенциале наследника, что приводило Малфоя-старшего в неописуемый восторг. Но Драко всё ещё тёк так, словно бы у него была непрекращающаяся течка. Он тёрся о мужа ночами и в перерывах между занятиями, мурчал кошкой и ходил за Гарри по пятам, внюхиваясь в его запах. Врач Драко сказал, раз всё идет хорошо, то Гарри следует удовлетворять своего мужа и потакать всем его прихотям, но сам смотрел на какого-то полусумасшедшего, словно бы напичканного возбудителями блондина с явной тревогой и периодически накладывал диагностические, пугая ещё больше. Гарри тоже сомневался и боялся, но покорно исполнял роль постельной игрушки мужа, втрахивая повизгивающего омегу в матрас почти месяц, а потом у Драко округлился животик и Гарри, герой и просто крутой альфа-самец, испугался. Вот так банально и просто, как маленький мальчик и едва ли не сбегал от мужа в надежде обуздать и свои гормоны, и состояние мужа. А вот сейчас, смотря на блаженствующего омегу, сыто мурчащего и довольно льнущего к его крепкой груди Гарри осознавал, что зря боялся и пугал омегу отказами. Муж цел, невредим и абсолютно счастлив, распластавшись экстазирующей звёздочкой, складывая правую руку и ногу на тело альфы. Усмехнувшись своей трусости, Поттер сгреб пискнувшего блондина в охапку, приластился сильнее и размеренно задышал, проваливаясь в сон, ощущая, как расслабляется, засыпая, его беременное сокровище.***
- Итак. – немолодой мистер Дуглас взмахнул палочкой над животом Драко, уже заметным и объемным. Малфой был на шестом месяце и сегодня им могли показать их ребенка от чего молодые родители приходили в восторг, как, впрочем, и дедушка с бабушкой еще с утра пришедшие в Хогвартс. – Как только появится облако, задержите дыхание на пару секунд пока картинка не прояснится, хорошо? - Да. – поспешно закивал Драко, нетерпеливо сжимая холодную руку супруга чувствуя, как бешено бьется пульс на запястье мужа. Нарцисса знающая как волнительно это событие, мягко потрепала сына по волосам, с ожиданием смотря на появившееся облако сизого дыма. Драко взволнованно замер, затаив дыхание с любовью и ожиданием смотря на проясняющуюся картинку. Не успел он внимательно рассмотреть своего ребенка, как вдруг врач вскрикнул и резко прижался ближе к дыму что-то бубня себе под нос. - Что? Что-то не так? – взволнованно прошептал Гарри белея на глазах и почти сползая в обморок. Врач, оглянувшись, махнул на него рукой и улыбнувшись в кустистые усы счастливо хлопнул в ладоши. Люциус напряженно всматривался в дымок, впрочем, как и Нарцисса, сам же молодой отец боязливо жмурился и отрывисто целовал щеку счастливо улыбающегося Драко. - Поздравляю, во-первых, у вас двойня! – громко провозгласил врач и с удивлением увидел, как в обморок рухнул уже бледнеющий Люциус. Нарцисса пораженно ахнула и с неверием осмотрела сына, первого в роду Малфоев зачавшего двойню. Подобное в их мире было великой радостью, близнецы и двойняшки были благословлением, ведь дети всегда брали силу сильнейшего из пары и всегда были одарены магически. А дети Поттера и подавно. Сам отец, пискнув от счастья съехал на пол к своему свекру уже подающему признак жизни. Врач, покачав головой, посмотрел на счастливого Драко не обращавшего никакого внимания и продолжил. – Во-вторых, у вас оба мальчики. - Что? – ошеломленно выдохнули все присутствующие, пришедший в себя Люциус вновь обмяк, повиснув на плече привставшего с пола Гарри.