Supernova

Сынён чувствует это. Оно на кончиках его пальцев. Уютно устроилось у него под кожей. Просачивается сквозь его нервы и кости, заполняет их до тех пор, пока не становится тем единственным, что наполняет всё его существо. Каждое прикосновение обжигает. Каждый взгляд пронзает навылет. Так вот каково это – настолько сильно хотеть кого-то? Он делает вид, что ничего не замечает. Будто бы непризнание очевидного факта заставит его исчезнуть. У него хорошо получается – уклоняться, отдаляться. Но затем Сыну врезается в него слишком сильно, проникает предельно глубоко. И всё взрывается. Желание – это опасная, чертовски опасная вещь. Сынён всегда любил слово «удовольствие» – как оно звучит и как оно слетает с его языка; как оно позволяет ему взять то, что он хочет. Этого парня, его мечты и его невозмутимо непоколебимый юмор. Он не знал, что существует так много способов распасться на составляющие: постепенно, поэтически, разрушительно. Он не знал, что можно объединить все три способа в один, пока Сыну не поцеловал его, и всё в одночасье рухнуло. Перед глазами расстилается белая пелена. Внезапно всё вокруг него разрушается. Три года назад Сыну и Сынён учились вместе в Колледже Искусств. Всё началось с партнёрства по общему проекту. После этого они в буквальном смысле стали неразлучны. В то время Сыну был образцовым студентом, и Сынён подумал, что разумно было бы выбрать себе в пару кого-то ответственного, чтобы в конце концов тем самым обеспечить себе место на выпускном. Но он даже и не предполагал, что путём выгодных решений он найдёт себе друга. И за это он как раз-таки бесконечно благодарен случаю. Сыну постоянно был рядом с ним: когда после окончания университета он решил заниматься фотографией, на его первой персональной выставке, в те ночи, когда он слишком много выпивал, и тогда, когда он наконец-то смог купить свою собственную студию. Выберите любой момент из жизни Сынёна, и в нём обязательно будет присутствовать Сыну. И если вдруг роли, занимаемые ими, перевернуться на сто восемьдесят градусов, всё останется по-прежнему. Но спустя три года многое изменилось. Сыну приобретает известность в качестве художника, а Сынёна замечают различные известные издания. Они уже не видятся так же часто, как это было раньше, из-за работы и других повседневных обязанностей. И тем не менее, это всё ещё остаётся чем-то, что легко решаемо, потому что в конце концов они съезжаются. Жизнь в большом городе требует денег, и это один из самых доступных способов не истощить свой банковский счёт раньше, чем на него поступит следующий гонорар. Сегодня очередь Сынёна готовить обед. Это редкость для них – совпадающий выходной день, именно поэтому ему хочется сделать его особенным. Но проблема в том, что он всё ещё не умеет готовить, а Сыну против простейшего выхода из положения – звонка в доставку еды. – Ты ещё даже не начал, а уже выглядишь напряжённым, – говорит Сыну, присаживаясь за обеденный стол. – Это потому, что ты так придирчив к еде. Я вот могу съесть какой-нибудь гамбургер и останусь доволен уже этим, – отвечает Сынён, листая списки рецептов на экране своего телефона. – На этой неделе мы уже дважды ели в «Макдональдсе». И это выше меня. Прости, но я хочу нормальной еды. – Ладно, ладно. Вот этот омлет выглядит как что-то, с чем я вполне могу справиться. Что думаешь? – говорит Сынён, протягивая старшему телефон и показывая фотографии, прикреплённые к рецепту. Утренний свет падает на лицо Сыну. Освещает его светлую кожу и едва заметную маленькую родинку на верхней губе. Он кажется бесплотным, безумно тёплым и податливым, а в глазах у него искрятся светлячки. Каждое его движение ослепляет. Каждая деталь, даже самая мелкая, завораживает. Так вот каково это – так сильно обожать кого-то? Любовь – опасная, чертовски опасная вещь. Он прокручивает бокал в пальцах уже в сотый раз. Сегодня небо чёрное, как чернила. И если бы Сынён был до конца честен, он бы добавил, что оно такое же тёмное, как и то, что у него на душе. Он сидит в ресторане, находящемся на тридцать четвёртом этаже над уровнем земли, распивая вино и ужиная с парнем, который абсолютно точно «вне его лиги». Хотя он и из тех, кто обычно легко может понравиться – он красноречив, хорошо воспитан, его шутки искромётны, а кошелёк набит деньгами. В конце концов, Сынёна привлекают блестящие безделушки. Но мыслями он всё равно возвращается к Сыну, который никогда не водил его на пафосные торжества и верхние этажи высотных зданий; вместо этого они проводили целые дни в его студии, пока Сынён просто наблюдал за тем, как из-под его кисти по холсту разливаются краски. Дело в том, что он часто встречается с другими людьми. Из-за специфики своей работы Сынён всегда знакомится с кем-то новым. Он встречается с парнями, которые будто бы сошли прямиком с экранов знаменитых кинолент, парнями, которые были абсолютно очаровательны, парнями, которые могли бы сойти за самый худший кошмар, парнями, которые одевались с иголочки, чтобы скрыть всю свою истинную гниль. Все они достаточно хорошо отвлекают внимание. Сынён притворяется, что они ему нравятся и он им тоже симпатичен. У него это хорошо получается – прятаться, обманывать; даже если вид чистых холстов, растянутых на мольберте, и утешение на таком знакомом широком плече не покидают его головы. – Я так понимаю, ты не передумаешь, – говорит парень, когда они заканчивают ужинать и поднимаются со своих мест. – Да. Мне ещё нужно заскочить в одно место, – отвечает Сынён, и извинение слишком легко слетает с его губ. – Всё в порядке. Но мне хотелось бы увидеться с тобой ещё раз. На эти слова Сынён отвечает ему безмолвной улыбкой. Он знает уже сейчас, что больше они не встретятся. Сыну быстро засыпает. Его тихое дыхание – единственный звук, разрывающий тишину комнаты. Сегодня он был грубее, чем обычно. Его поцелуи были дольше, а хватка – крепче. Сынён касается синяков на своих бёдрах и задаётся вопросом, не придумал ли он то отчаяние, которое почувствовал. Он сразу понимает, когда что-то между ними меняется. То, как Сыну держит его в своих руках каждый раз, когда они вместе, отпечатывается на подкорке его сознания. Люди сравнивают любовь со множеством самых разных вещей. Сынёну же она больше всего напоминает сверхновую. Поиск по фотографиям даёт самый красочный результат – она не зря известна как самый большой и яркий взрыв в бездушном космосе. Астрономы считают, что именно сверхновые играют ключевую роль в распространении известных человечеству элементов по всей Вселенной, и эти элементы уже, в свою очередь, формируют новые звёзды, планеты и другие внеземные вещи. Взрыв сверхновой приводит к необратимым изменениям. И это прекрасно. Настолько же, насколько и разрушительно. Это про него, думает Сынён. Так про него: стать частью клишированной истории и влюбиться в человека, с которым спит. Он думает об этом, но тут же мысленно упрекает самого себя, потому что Сыну не просто «кто-то». Если его попросят выбрать человека, которого он готов любить, его выбор всегда падёт именно на него. В такие дни его сердце становится нежнее, чем оно есть обычно. Он чувствует его биение в своей груди, чувствует вкус его крови в своих слезах. Эмоции могут оставаться взаперти сколько угодно долго, но в своё время всё равно найдут выход. Сынёну надоело ходить вокруг да около. Его признание больше не может ждать. Сынён не усложняет своё наконец-то озвученное «я любил тебя всё это время». Сыну молчит, и это пугает его, потому что эти слова не что-то из того, что он мог бы взять обратно. Они не то, что они смогут замалчивать и о чём они смогут притворяться, будто бы ничего не произошло. Сынён не знал, что существует так много способов в одночасье сгореть: молчанием, ожиданием, близостью самой по себе. Проходит целая минута, и надежда, которая изначально теплилась у него в груди, превращается в горстку пыли. Сынён уже собирается снова заговорить, когда Сыну опережает его, касаясь его правой щеки ладонью. Он всё такой же неземной, мягкий и нежный, с медово-сладкими прикосновениями рук. У Сыну на лице появляется кривая улыбка, когда он всё же признаётся в ответ. – Ты думаешь, что ты был единственным? А потом они целуются, и в одно мгновение всё становится на свои места. В одно мгновение мир вокруг Сынёна снова приходит в движение.