Take another look Take a look around Its you and me Its here and now As you sparkle in the sky Ill catch you while I can 'Cause all we are Is all I am I just want you to see What I've always believed You are The miracle in me
Shinedown — Miracle
Последний месяц ей казалось, что так будет всегда. Восход двойных солнц, неспешный завтрак, тренировка, привычная за годы жизни рутина — искать запчасти от космических катастроф среди песков пустыни, возвращение домой, закат. Песок… успокаивал. И все же, по-настоящему одинаковых пустынных планет в Галактике не существовало: Татуин чем-то неуловимо отличался от Джакку. Возможно, своей историей?.. Здесь родился Анакин Скайуокер, мальчик, всегда смотревший за горизонт — и ставший Дартом Вейдером. Здесь вырос Люк Скайуокер, последний джедай. Сюда отправился в добровольное изгнание Оби-Ван Кеноби, чье второе имя Рей не могла теперь произнести даже в мыслях — воспоминания приносили с собой осознание, и это осознание не случилось с ней сразу, оно вкрадывалось в мысли и чувства постепенно, все сильнее окрашивая их в серые тона глухой тоски. Но нет, Лейя сказала, что он родился на Чандриле. Два месяца на Татуине, в добровольном одиночестве, с двойными рассветами и простирающимся во все стороны песком. Достаточно, чтобы рехнуться… или, наоборот, прийти в себя. Рей надеялась на последнее, но врожденный оптимизм, кажется, погиб где-то там, еще на Океанской луне Эндора, среди монструозных останков Звезды Смерти. Надо было хорошенько подумать перед тем, как выбирать себе фамилию: получалось, что все Скайуокеры были обречены на одиночество. Анакин, потерянный Избранный, монстр в черной маске. Люк, изгнанник на забытой планете. Лейя, одинокий лидер повстанцев. …Нет, продолжать дальше было нельзя. Ее больше не посещали призраки — то видение Люка и Лейи оказалось первым и последним; им было больше нечего ей сказать. Не посещали и друзья — Финн, По и компания мотались по галактике, латая дыры в развалившемся на части мироустройстве. На последнем сеансе связи Рей даже не поинтересовалась, как будет называться государство, построенное на обломках Первого Ордена и второго Сопротивления. Опять Республика?.. Да какая, к ситхам и джедаям, разница. «Пусть прошлое умрет. Убей его, если нужно. Только так можно стать хозяином своей судьбы». Он опять сказал правду. Прошлое умерло, она убила Императора, своего деда — только вот есть ли теперь будущее?.. Ей, внучке Императора, не было места ни в одном порядке. Тайны такого рода никогда не остаются скрытыми навсегда: правда о том, чья она дочь, разрушила жизнь и семью Лейи спустя много лет… так стоило ли пытаться найти свое место в мире, где его быть не могло?.. Двойные солнца склонялись к закату, когда Рей наконец-то добралась до дома — старого дома Люка Скайуокера, где привыкшая к простым условиям девушка обустроила себе временное жилище, все больше грозившее стать постоянным. Стряхнув порванную и заляпанную кровью повязку с руки, Рей выложила рядом с ней на скамью световой меч и вернулась на улицу. Закат в пустыне, единственный ритуал, который она не пропускала никогда. Когда-то на Джакку она ставила зарубки, отмечая прошедшие дни, ожидая, что однажды случится чудо… здесь, на Татуине, никакого чуда уже случиться не могло. Оставалось лишь смотреть на закат, с каждой секундой наступления ночи ощущая, что надеяться больше не на что. Рей закрыла глаза, не желая смотреть, как скрывается за горизонтом диск первого солнца, и прислушалась к звукам пустыни. Раны, полученные днем, казалось, заныли вдвойне, стоило переключиться от зрелища солнц на звуки и ощущения. Девушка неохотно потерла руку; нужно было возвращаться в дом, обработать раны. Кто знает, где было это оружие тускенов до того, как они вытащили его для боя… — Из всех возможных занятий ты выбрала драку с тускенами, — голос за спиной, негромкий и задумчивый, словно обладатель не порицает девушку, но искренне задается вопросом, что заставило ее избрать себе такое странное развлечение. Действительно, что. Рей не поворачивается и не открывает глаза. Онемевший язык не сразу может выговорить слова, а когда у нее все же выходит, вырывается совсем не то: — Опять ты. Два месяца. Два долгих, проклятых месяца она здесь, в одиночестве среди песков, и он только сейчас набрался наглости — или смелости? — явиться, поговорить?.. Убила бы. Увы, технически невозможно. — Всегда, — соглашается знакомый голос, в этот раз с безошибочными нотками веселья. Веселья. Пир во время чумы. Весело ему. Можно, интересно, убить призрака Силы еще раз? У них получалось столько невозможных, по всем законам Силы и природы, вещей. Почему бы и не это? Имя. Проклятое имя татуинского отшельника, имя, которое она запрещала себе произносить даже в мыслях. — Бен. Все силы уходят на то, чтобы открыть глаза и повернуться. Рей смотрит на мерцающий на фоне огненной пустыни силуэт — и еле сдерживается от дурацкого, бессмысленного желания броситься ему на шею и трясти, пока не вытрясет всю душу из проклятого, глупого, самопожертвенного идиота. Бена Соло, последнего Скайуокера. Нельзя обнять призрака. Кажется, их связь в Силе все же пережила смерть, иначе ничем было не объяснить то, что говорит дальше бывший Верховный Лидер Кайло Рен, джедай Бен Соло: — Итак. Рей Скайуокер. Я даже не знаю, мне чувствовать себя обиженным или польщенным, — и действительно, призрак он или нет, на всегда выразительном лице Бена — легкая улыбка, он чувствует себя вправе дразнить свою жертву. Желание вытрясти из него душу крепнет, становится сильнее, но каким-то чудом Рей все же умудряется ответно улыбнуться и ехидно говорит (фух, кажется, получилось): — Если ты надеялся на Соло, то я так и не услышала предложения. Призрак Силы давится изумленным кашлем, и Рей мысленно записывает себе очко в их вечном противостоянии. — Я… — неуверенно начинает Бен, но великодушная Рей тут же перебивает бывшего Верховного Лидера, даже за гранью смерти так и не научившегося давать отпор девушкам: — Как… там? Ты видел Вейдера? Магистра Скайуокера… Люка? Призрак закатывает глаза и вполне реалистично фыркает. — Деда? Конечно. Подзатыльник и на том свете подзатыльник, спасибо, познакомился. Магистр… Люк — другое дело. Знай я, что он будет меня доставать и здесь, ситха с два я бы умер! Рей невольно улыбается. Он даже говорить стал иначе, когда наконец-то закончилась власть Тьмы… сердце щемит, как Бен похож на своего отца — от улыбки до юмора. Они замолкают, оба, но молчание длится недолго. — Знаешь, а ты мне врал, — говорит Рей, изо всех сил пытаясь сдержать нотку надрыва в голосе. Бен знает ее, как никто другой, и по тому, как хмурится призрак, она понимает — не удалось. — Я всегда говорил тебе правду, — негромко отвечает он. Смотреть в знакомые, до боли искренние, теплые глаза — и знать, что ничего уже не изменить, не исправить, что это лишь видение, призрак, обман… душа рвется на части, и Рей перестает сдерживаться. Ей можно, она внучка Палпатина. Молния разбивается в песок у ног призрака, глаза девушки пылают яростью. — Ты обещал. Что я больше никогда не буду одна!!! Он резко выдыхает, делает шаг вперед, и теплые ладони ложатся на напрягшиеся перед ударом плечи. Прикосновение реально — до дрожи, до тепла по всему телу, до подгибающихся ног. Рей всхлипывает и сдается, наконец-то позволяя себе сделать невозможное, коснуться призрака. Сила всегда позволяла им делать невозможное, ведь так?.. — Я обещал. И сказал тебе правду, — тыльной стороной ладони он стирает с ее щеки соленую влагу. — Рей, я… Она улыбается сквозь слезы, парируя неуверенный выпад ответным ударом, частью его семейной истории, истории Скайуокеров: — Я знаю. Двойные солнца рушатся за горизонт в огненном пожарище, но это зрелище больше не кажется Рей безнадежным. Наоборот. Пока их двое — они могут преодолеть все.