Цветы, окрашенные кровью

      Драко Люциус Малфой никогда не был обычным ребенком, желающим играть в мяч с другими ребятами и дергать девчонок за косички. Драко был из разряда тех детей, которым с детства твердили о том, что быть лучшим во всем он обязан. Драко был ребенком, желающим власти и крови.       И он делал все для достижения поставленных целей.       Даже если приходилось замарать руки.       И в его планы никак не входила взбалмошная, дикая, необузданная девчонка, которая суёт свой аккуратненький маленький носик в дела ее не касающиеся.       И Драко совсем не понимал как она вообще попала на Слизерин с этой вечной задорной улыбкой, добрым открытым сердцем и желанием всем и каждому помочь.       Ее звали Розамунд, но все звали ее просто Роза. Прекрасный цветок, такой была и она. Никто и не заметил того как быстро она влилась в слизеринскую семью, очень своеобразную, но дружную. Пожалуй, никто на факультете уже и не помнил своей жизни до нее, никто не вспоминал те холодные дни, когда после занятий все разбредались по своим спальням и лишь некоторые покидали гостиную и то, лишь для того, чтобы напакостить ребятам с других факультетав. Теперь они играют в шахматы, смеются и кривляются, в попытке изобразить злого Снейпа.       Один лишь Драко сидит в дальнем кресле у камина с книгой в руках и исподтишка наблюдает за робкой фигуркой, пытающейся незаметно ускользнуть из большого круга однокурсников.       Розамунд Голдфейр не была красавицей, она не была самой умной девчонкой на курсе, и она не была той, которая постоянно отрывается на любой вечеринке. Ее фамилия не была всемирно известна, а ее родители не были сказочно богаты. Она даже не была очень сильной волшебницей, вернее, хотела, чтобы так все думали. Она не была самой-самой. Так почему же его она так задевает?       Драко Малфой никогда не забудет день, когда впервые увидел ее. Она появилась внезапно, но в то же время так ожидаемо, словно первый снег. Двери большого зала раскрылись и вошла она. Такая хорошенькая, пожалуй, даже святой Поттер в тот момент подумал, что ее, сто процентов, распределят на Пуффендуй, но они все ошиблись. Распределяющая шляпа и головы ее коснуться не успела как все услышали громогласное:       — Слизерин!       Розамунд имела несвойственные никому в Хогвартсе красные волосы, она выделялась из толпы и ей это определенно нравилось. Она широко улыбалась, стоило кому-то окликнуть ее и тут же обнимала, словно старого друга. Она была солнцем, лучом света в этом непроглядном мраке. Голдфейр появилась в школе не в лучшие времена, но она, кажется этим фактом ничуть не была расстроена.       В Хогвартсе всегда много внимания уделяли новым ученикам, но на ней скопились взоры всех учителей. Снейп не любил ее, многим даже казалось, что он относится к ней хуже, чем к Поттеру. МакГонагалл бросала короткие косые презрительные взгляды на уроках трансфигурации. Даже мадам Помфри, кажется, делала все, чтобы девчонка помучалась перед выздоровлением.       Это настораживало. Роза знала, чем заслужила такое отношение, но все равно молчала. Молчала и кусала губы, молчала и разбивала руки, молчала и ночами рыдала в подушку.       Драко хотел помочь, впервые в жизни хотел помочь этой нескладной, неловкой, веселой, доброй девочке, хотел, но не знал как. Хотел, но она к себе так близко не подпускала.       — Почему ты не даешь мне помочь тебе? — срывая голос кричал слизеринец, хватая девушку за запястье и разворачивая к себе лицом, — Почему?       — Такой как ты никогда этого не поймет.       Она ушла горько усмехнувшись и потирая зудящую руку, наверняка останется след. Она ушла, а у Драко от ее слов на душе кошки заскребли, а на сердце осадок остался. Какой такой? Почему он не поймет? Он ведь такой же волшебник как и она?       Он не заметил этого, не понял, когда все это началось. Он и сейчас не может вспомнить, в какой момент начал бросать на нее заинтересованные взгляды. Он просто начал безмолвно оберегать ее от любой опасности, будь-то высокий порог или недоброжелатель, он помогал во всем. Драко нравилось то, как на любой его подарок она отвечала улыбкой и неизменно крепко его обнимала, оставляя мягкий поцелуй на бледной щеке.       Драко Малфой влюбился и опровергать это не собирался, несмотря на косые взгляды, которыми награждали его однокурсники. А Розамунд, она просто пыталась не обращать внимания на чувства, что волной накрывали ее в его присутствии. Им нельзя быть вместе, иначе будет плохо и ей и, в первую очередь, ему.       Они упустили из виду тот момент, когда начали вместе проводить все свободное время, время ускользнуло из их поля зрения.       А Драко все еще не знал, что она так упорно пытается скрыть под длинными рукавами мантии. Поначалу, ему казалось, что она пыталась себе навредить, но, с позволения самой девушки, детально изучил ее запястья и не найдя ни одного шрама, облегченно выдохнул.       Он любил ее больше всего на свете, больше себя. Но не смог остаться с ней, когда мать позвала к себе, перешёл на другую сторону, осторожно освобождая руку от сильной хватки. По щеке побежала одинокая слеза, стоило ему оставить холодный поцелуй на ее губах.       В этот же момент крупными хлопьями с неба начал сыпаться снег.       Он любил ее… любил.       И он никогда не забудет короткое «прости», сорвавшееся с ее губ, прежде чем оглушающее «Авада Кедавра» достигло ее сердца.       Лицо Розы окропила горячая кровь, окрашивая нежную кожу в красный.       

Битва выиграна, но дитя потеряно.

      Только через множество лет он узнал, что так упорно скрывала от всех девушка, он узнал за что ее так не любили школьные учителя. Розамунд Голдфейр была пожирательницей смерти. Она была приспешницей Тёмного Лорда, но все же нашла в себе силы пойти против него и его воли, она боролась за то, что было ей дорого, она сражалась за своих друзей и за свою семью, не смотря ни на что.       Но никто этого и не вспомнит.       А на ее могиле тлеют в лучах утреннего солнца белые розы.