***
Обычное морозное будничное утро. Красно-жёлтое солнце освещало своим рассветом Нокфелл. Не укрылась от утреннего света и школа. Урок биологии проходил в 10 классе. Ни один ученик не слушал, что рассказывала учительница. Каждый занимался, чем хотел. Так поступал и Фишер. Салли потирал маленький круглый ожог на левой руке — потушенная сигарета. Ещё болит. Взгляд парня бесконечно блуждал по классу, рассматривая лицо каждого одноклассника. Ох уж эти ненавистные лица, такие пустые, ничего не выражающие… Школьник явно находился в прострации и не понимал, что происходит ровно до того, как его окликнула учительница: — Салли, не хотите ли вы рассказать нам о строении животной клетки? — преподавательница скорчила гримасу злорадства, ожидая, что подловит своего ученика. Но так не оказалось. В эту же секунду твой приятель вышел из-за своей парты, дошёл до кафедры, встал на неё и чётко поставленным, но тихим голосом рассказал всё, что необходимо знать десятикласснику. Учительнице, раздосадованной таким исходом, пришлось поставить ему «отлично». Когда Сал возвращался на место, все шептали ему в след грязные слова, пытались подставить подножки, через которые тот, наученный горьким опытом, успевал переступить.***
Как это не помнишь? Салливан Фишер! Видимо, после выпускного вся память об одноклассниках стирается… Ладно, сейчас расскажу!***
На каждом уроке все сидят по-разному, и только один человек не сдвигался со своего места — Фишер. За предпоследней партой третьего ряда сидел изгой класса. Казалось, не было на свете человека, не поглумившегося над ним. Это невероятно печально, ведь он был неплохим парнем, я с ним даже дружила. Сал был почти круглый отличник, только физкультура у него была строго на «С». Волосы у него от природы голубые, часто собраны в два хвостика. Он вечно ходил в объёмных свитерах. Всегда сидел один за обедом.***
Вспомнилось? Ура! Да-да, тот самый, он ещё так красиво рисовал! Я готова была душу продать за его пейзажи! Ой, ну зачем ты спрашиваешь? Самой больно рассказывать… Сал всё время был в протезе и не показывал лицо. Говорил, мол, «собака напала». Ещё ему очень доставалось за ориентацию. Бедный парень… Кстати, помню и твоё участие в этой травле. Ладно, забей. Так мне продолжать? Здорово! Это случилось перед его внеурочной математикой…***
Солнечный свет с самого утра не переставал проникать в окна такой серой и тёмной школы. Впервые за неделю вышедшее солнце не доставило радости. Оно лишь слепило уходящих домой учеников, вынуждая их отчаянно закрываться от него ладошкой. И только Фишер, облокотившись на подоконник, позволял «поиграться» с собой: лучики света запутались в голубых волосах, освещали рельефы его премилейшего радужного свитера, поблёскивали на многочисленных значках на портфеле. Наконец, долгожданный звонок прозвучал. Но Салли не дали зайти в класс. Прямо перед дверью его схватили под локоть. Это была Эшли. Не говоря ни слова она потянула приятеля в сторону мужского туалета.***
Прости, снова плачу. Это одна из самых грустных частей истории. Какая же Эш предательница и лицемерка! Так вот…***
Со скрипом дверь захлопнулась. В туалете стояла банда школьников: Тревис, Пых и Нил, во главе с Ларри. Последний взял свою жертву за ворот свитера и поднял в воздух: — Ну, что, готов получить порцию боли на сегодня? — парни сзади омерзительно хихикали. Сала швырнули в угол. Голова моментально зазвенела, а в глазах потемнело. Со всех сторон накинулись хулиганы: кто-то опустился на корточки и со всей силы бил кулаками, а кому-то было достаточно пинать. Фишер не старался остановить это, не кричал и не отбивался, только слабо защищался. С его ресниц не упала и слезинка, ведь мальчики не плачут. Всё это невыносимо бесило друзей, отчего они принялись лупить его сильнее. Джонсон сорвал со страдальца протез, обнажая изуродованное лицо. Четверо злобно рассмеялись. Удар в губу с размаха, и во рту появился привкус железа. Кровь капала на пол, на одежду, оставалась на кулаках обидчиков. Ларри повертел «маску» в руках и, к сожалению, ему удалось заметить волнение Сала. — О, так тебе дорога эта херовина? — хулиган со всей силы ударил её об пол и придавил ногой. Раздался хруст. Но Фишер ничего не сделал. Он лишь смотрел на Джонсона своими голубыми глазами и молчал. — Блять, ты бесишь! — его снова окружили, — Давай, сделай хоть что-нибудь! Закричи! Заплачь!!! Тревис потряс коробком, кивнув Пыху. Нил схватил руки Салли, закатал рукава и больно сдавил их ладонями. Парни, ехидно улыбаясь, принялись одну за одной зажигать и тушить об запястья спички. Наконец, после ожога эдак десятого, из горла вырвался сдавленный, тихий стон. — С него хватит, — Ларри довольно прищурился, — пока, пидор! Четверо ушли. Весь пол был залит кровью из носа и разбитой губы. Ранее милый и яркий свитер сейчас был весь в пыльных следах от подошв, повсюду на нём красовались красные капли. На трясущихся ногах, опираясь на раковину, Салли нашёл в себе силы подняться. Прохладная вода немного освежила разум. Печально вздыхая, юноша собирал свои вещи, склеивал скотчем две расколотые половинки протеза. Когда он закончил, то, взявшись за бок, ноющий от ударов, ушёл домой.***
Знаешь, ты можешь возненавидеть Тревиса, Нила, Пыха, Эш, но Ларри пока не относи к антагонистам. Потом узнаешь, зачем. А? Зачем Эшли сделала это? Думаю, она отчаянно хотела встречаться с Джонсоном, и он этим воспользовался, но эта информация недостоверна. Лучше уж слушай, что было дальше…***
Придя домой, юноша наскоро скинул с себя рюкзак, ботинки и понёсся в ванную. Щелчок щеколды, и дверь закрыта. Сал встал к ней спиной, словно подпирая. А затем медленно спустился по ней на пол, снял протез и заплакал. Хоть здесь ему можно было показать все свои эмоции, что яростно рвались наружу. Всё тело ломило, ужасно ныли следы от ударов. И, тем не менее, пускай слёзы без конца текли из глаз, и сам он был переполнен болью, с неестественной для избитого ребенка нежностью поглаживал он некоторые раны от ботинка.***
Длинная перемена. Так много во время неё происходит. Прямо сейчас кто-то заводит новое знакомство, признается в любви, занимается любимым делом, а может быть просто ест. Ну, а Фишер сидел за своей партой, рисуя что-то в тетради. Его голова низко склонилась над листом в клетку, по всей парте были хаотично разбросаны карандаши, маркеры, ручки. Тогда к нему подошла я, спросив, чем же он занят. Но он не ответил, лишь испуганно отшатнулся, закрывая рукой рисунок. — Не хочешь показывать? — я села за парту возле, оперев голову на ладонь, — Тогда не нужно. Мне показалось, что глаза его от моих слов раскрылись невероятно широко, пускай протез и не мог передать мне этого. Видимо, к нему никто так не относился. Я представилась, он, робко, следом. Все мои попытки продолжать разговор Салли отвергал молчанием. Игнорировал мои комплименты, не отвечал на вопросы. Он присматривался ко мне, думал, можно ли мне доверять. Несмотря на всё, что о нём говорили, я посчитала его милым. Но чтобы не тешить себя любовными надеждами, я спросила: — Не то, чтобы я верила слухам, но тебя часто обзывали… Всем телом я почувствовала напряжение от его взгляда, такого тяжёлого и презрительного. Мне показалось, что Фишер вспылил, но гнев его был странен. — Да, я гей. Почему-то я знал, что ты это спросишь. Довольна? Оставь меня одного. — я молчала, не сдвинувшись с места, — Что, хочешь надо мной поиздеваться? Может, ударить? Посмеяться? Давай, я не против. Он сказал это тихо и равнодушно, отчего у меня внутри всё похолодело. Мне стало безумно его жаль. — Я не за этим. Ты мне просто понравился, — тот словно отпрянул от меня, — вот я и подошла. Мне не важно, какая твоя ориентация, серьёзно. Сал грустно вздохнул и, всё так же молча, сложил все предметы для рисования в рюкзак, а после протянул мне тот самый лист в клетку. На нём был нарисован наш городской парк. Аккуратные штрихи, очертания людей на заднем плане, лебеди в пруду, каждый лист на дереве был прорисован. — Дарю, — Я аккуратно забрала рисунок из его худых рук, — только не думай, что я сразу начну дружить с тобой. Считай, мы приятели. Пока я восхищенно рассматривала это художество, Фишер достал наушники, подключил к плееру, и, надев их, уставился в окно. Не уверенна, поверил ли он мне или нет, во всяком случае, он не отказал в общении. Но вскоре мы всё же сблизились в дружеском плане.***
Фишер стоял возле шкафчика, неспешно перекладывая нужные учебники в рюкзак. Ничего не предвещало беды, но вдруг в голову что-то попало. Юноша обернулся — это был скомканный лист бумаги. И ещё. И ещё. Ещё, ещё, ещё. В него летело бесконечное количество «снарядов». Однако попытка вывести его из себя не удалась — он продолжил собираться, невзирая на всё происходящее. На громкие возгласы: «Ботан!»«Пидор!»
Надоело. Вот и наступил конец уроков. Отойдя от потока уходящих домой школьников, Сал стоял с правой стороны выхода, ожидая вызванное такси. Жутко устал. Толпа, наконец, разошлась, но такси всё никак не подъезжало к зданию. Вдруг тишину разверзнул громкий скрип. Из-за тяжёлой железной двери показался… Ларри? Неужели один? Парень, заметив Фишера, мгновенно подошёл к нему и припёр к стене одной рукой, второй доставая из кармана пачку сигарет. — Ну привет, — огонёк зажигалки приблизился к зажатой между губ Джонсона сигарете. В три-четыре затяга скурив её, он грубо схватился за тонкое запястье, отодвинул рукав куртки и затушил бычок об нежную кожу. Закончив, Ларри поднял голову в ожидании реакции. Ему в глаза смотрели два океана. Синие, глубокие настолько, что где-то там можно было легко утонуть. — Прости, мне нужно идти, — Салли подвинул крепкую ранее руку, высвобождаясь из плена, — до завтра. Хулиган смотрел вслед тонкой фигуре, идущей к машине. Внутри Джонсона что-то взревело.***
Уже понимаешь, что там будет? Обожаю хэппи энды…***
Таксист тихо напевал неизвестную Салу мелодию. Фишер, устроившись на заднем сидении, устремил взгляд в окно. По ту сторону стекла кружились в танце хлопья снега. Их узорчатые грани сверкали на солнце словно хрусталь. Одна за одной, снежинки падали на окно, превращаясь в капли, не менее блестящие на свету, а после, собираясь в струйки, стекали вниз и оставляли после себя еле-заметные бороздки. Голубые глаза смотрели на этот перформанс с превеликой печалью. С непониманием. Что же происходит? Почему вдруг Ларри решил изводить его почаще? Обычно его банда издевались над Салом не чаще раза в неделю. Но за нынешние семь дней это уже третий раз. В груди что-то предательски сжалось. Машина остановилась. Сал расплатился и вышел. Его одолевали смешанные чувства. По дороге до дома он рассеянно смотрел вверх, провожая взглядом снежинки, кружащие вокруг него в реверансах. Фишер закрыл дверь на замок, кинул портфель на пол рядом, стряхнул снег, ещё не успевший растаять, с куртки и ботинок. Разулся. Сейчас обычная его рутина казалась особенно тягостной, будто это всё делал не он. Наскоро переодевшись, он сел за кухонный стол, поставил на газ чайник. Сал долго думал, выпивая чашку за чашкой крепкий чай. Наконец, он решил позвонить мне, попросив приехать. Поговорив с ним, я незамедлительно села в автобус и помчалась к его дому. В голосе его пробегали истерические нотки. Я переживала. Встретил он меня, утирая слёзы. Мы долго сидели на диване: он то и дело начинал плакать, а я лишь обнимала и утешала его, сама не зная, за что. Наконец, он заговорил: — Я странный. — Чего? — я в недоумении поглядела на него, — Не неси чушь, ты самый нормальный человек, которого знаю! — Не пытайся меня утешить. Ну какой нормальный человек может влюбиться в того, кто издевается над ним?! — Погоди, Ларри? — я чуть не забыла, как дышать. Джонсон точно разобьёт его сердце. — Да… Ты знаешь, он снится мне каждую ночь… — Фишер коснулся свежего ожога. — Сложно, наверное, любить своего хулигана? — Сал снова ударился в слёзы. Ларри сидел дома, потягивая сигарету. Что это было? Он так любит причинять боль другим, но тщательно скрываемая боль Фишера заставляла его сердце биться чаще. Ему было… Жаль? — Я не пидор! — нервно бросил в пустоту Джонсон, — я не пидор… Голова откинулась на спинку дивана. Пустым взглядом он оглядел свою комнату. Несмотря на то, что в ней почти не осталось чистого места, (стены были изрисованы и исписаны, на полу лежали кучи одежды, учебников, стол был завален канцелярией, типичная комната подростка-хулигана), здесь было пусто. Чего-то не хватало. А может кого-то. Он всю свою жизнь был гомофобом. Поэтому сейчас Лар не понимал, что с ним происходит. Это чувство к Салли — что-то большее, чем жалость. Быть этого не может!***
И вновь Фишер ожидал дополнительные занятия в пустом и тихом коридоре. Сегодня, к счастью, ему никто не помешал с громким звонком зайти в класс. Но учителя там не было. Вместо него с кабинете за столом сидела троица хулиганов. Снова… Ну когда же это закончится? «Вот чёрт, — Сал огляделся, не замечая их предводителя, — где Ларри?» — Решил посетить дополнительные? К нашему прошлому «занятию», — Фелпс рассмеялся, — ну, пожалуйста! Сал попятился назад. Бежать было некуда, Пых припёр собой дверь. Остальные мальчики ожесточённо кидали в Салли куски мела. Подходя и окружая, загоняли его в угол. Когда Фишеру было некуда отступать, они по-обыденному начали пинать и бить его, дёргать и таскать по полу за длинные голубые волосы. На этом моменте к ним присоединился Коэн. Сев за парту возле бойни, он вальяжно достал телефон и набрал номер: — Алло, Лар? Приходи к 29 кабинету, присоединяйся! — Пых сбросил трубку и принялся вместе с друзьями издеваться над их жертвой. Без своего предводителя, парни были ещё жёстче и агрессивней.. Казалось, ещё пара ударов, и Сал потеряет сознание от этой нестерпимой боли. Ему не хотелось уже ничего. Не хотелось противостоять этому, не хотелось терпеть это. Хотелось лишь закрыть глаза и больше никогда не размыкать их. Голова бесконечно гудела, в ушах этот звон словно множился во много раз, становился громче и заглушал все оставшиеся звуки. Тело стало словно тряпичным и не слушалось его. Как вдруг… Массивная дверь с грохотом ударилась об стену. На пороге стоял Джонсон. С хмурым видом он разглядывал представшую перед ним картину. Парень не сдвинулся с места, лишь смотрел на то, как они продолжают издеваться над ребёнком. Не понимая его действий, вернее даже, бездействия, вся банда обернулась к нему, устремя на него вопросительные взгляды. — Довольно, — главарь медленно приближался к углу, в котором происходило всё «действо», — идите отсюда. Теперь в глазах их читалось недоумение. — Идите, блять, уже домой! Я сам… Добью его. — донеслись облегчённые выдохи, и троица, как послушный пёсики, синхронно направилась к выходу.***
Моя история близится к концу, так что я надеюсь, ты уже понимаешь, что будет дальше? Нет? Что ж, это самый неожиданный поворот в моём рассказе, я тебя уверяю…***
Протез снова валялся где-то в стороне, поэтому Ларри мог видеть выражение лица своей жертвы. Сал смотрел на него снизу вверх. Его большие синие глаза были переполнены болью и отчаянием. Но он не убегал, а смиренно ждал своей участи. Когда Джонсон нагнулся к нему, тот слабо зажмурился и из последних сил закрыл лицо рукой, защищаясь. — Ого, ну наконец-то, — хулиган присел на корточки, поравнявшись со школьником, — хоть какая-то реакция. Лар осторожно взял Фишера за кисть и положил её тому на колени. — Тебе больно? — Салли коротко кивнул, — Чёрт, прости их. Мы и так тебя часто били. — Я не держу обиды. Я в норме, поболит и пройдёт. — мальчик попытался встать, но ему не хватило сил и он рухнул на пол. Джонсон взял его под локоть и усадил за парту. — Неужели ты не знал, что учитель отменил дополнительные на сегодня? — на вопрос его не ответили. — Посмотри на меня, — школьник медленно поднял взгляд на своего обидчика, — почему ты вечно молчишь? Скрываешь все свои чувства внутри. Я же вижу, что тебе больно, но ты не защищаешься, не кричишь, не плачешь. Из-за отсутствия отдачи я только сильнее бешусь. — Позволь, тогда я тоже спрошу. Почему вы издеваетесь надо мной? Теперь от взора Фишера Ларри стало неуютно. — Ну, ты же, типа… Педик? — А тебе они противны, так? — Ну да… Сал покачал головой, словно подтверждая сказанное собеседником. Его тонкие пальцы сцепились в замок. Юноша затих, смотря в пол. Хулиган долго всматривался в неподвижную фигуру, пока не заметил одно:по щеке Фишера прокатилась слезинка.
Вновь в груди Джонсона что-то воспылало. Сейчас ему хотелось как следует наподдать своей банде, выругать их самыми ужасными словами, что он знал, за этот поступок. Это чувство снова вернулось к нему. И это чувство называлось любовь. — Я просто не хочу, — подал голос мальчик, — а может я уже смирился с этим… Сал медленно перебирал свои пальцы, вперив в них взгляд. — Почему ты сейчас говоришь со мной? Я же тебе противен. Почему ты не «добиваешь» меня? — Я… — Ларри не находился с ответом. А действительно, почему он сейчас говорит с ним? Потому, что не хочет бить его, не хочет больше причинять ему боль. Так скажи же ему об этом! — Ну-у… Я не хочу… Больше тебя бить, — да, он справился с этим! — тебе больно делать не хочу. — Что? — школьник вскинул голову, посмотрев в глаза Джонсона. — Бля, ничего. Парень поспешил выйти из кабинета, дверь снова прогремела на весь коридор. Пока он спускался с лестницы, одевался, уходил из школы в его голове крутились разные вопросы. Что произошло? Как ни странно, Сал тоже не выпускал эти два слова из своего разума.***
— Я пидор! — Ларри яростно кидал об пол и стены все вещи, что попадались на глаза, — Я пидор… Он не мог смириться с этим. В один момент он оказался тем, кого ненавидел все эти годы. Это было мерзко и противно. Джонсон бил себя по коленям, швырялся одеждой, рвал рисунки. Ему хотелось не чувствовать этой влюблённости. Ну почему, почему этот Салли вообще существует! Противоречивые чувства овладевали им. Ему хочется защитить Фишера от всего мира, скрыть ото всех в своих объятиях, хочется ласково перебирать его голубые волосы, утонуть наконец в его глубоком океане. Но его удерживали многие факторы. К примеру, репутация, взрощенная в нём гомофобия… И все? Это всё, что мешает ему быть счастливым? Неужели он не сможет переступить эту черту ради себя? Ради Салли. Он должен сделать это, если не хочет жалеть всю жизнь. Мысли бродили где-то далеко, поэтому Сал, в полнейшей прострации, сидел на кровати и глядел в пустоту. Что происходит между ним и Ларри? За последние дни положение «обидчик — жертва» сильно пошатнулось и переросла в нечто… Большее? Ноги задолжали при мысли об этом. Нет, Джонсон слишком печётся о своей репутации. Да и…— А тебе они противны, так?
— Ну да…
— Сал! — голос отца, раздавшийся из гостиной, заставил парня невольно вздрогнуть, — К тебе пришли! «Уф-ф, снова она?» — подумал Фишер сперва про меня. Но выйдя в коридор он с ужасом застал отца с Ларри. — Чт… — ему не дали сказать и слова. — Назвался твоим другом, — Генри подтолкнул сына к двери, — ладненько, общайтесь. Я буду у себя. Отец удалился, теперь в коридоре стояли только они вдвоём. — Пойдём ко мне, — от волнения Сал был готов свалиться в обморок, но все же ему удавалось держать себя в руках, — может, чаю? Джонсон отрицательно покачал головой, и парни направились в сторону двери. Оба сидели молча. Ларри, не спеша заговорить, разглядывал комнату Фишера: в конце её стоял столик с телевизором, справа от него комод из трёх секций, застеленная зелёным пледом кровать и тумба с лежащими на ней пачками таблеток, рисунками, чьими-то фотографиями, стены увешаны плакатами музыкальных групп. Тут так уютно, хотелось оставаться здесь подольше… Что-то молчание затянулось, пора бы уже начать говорить. Ларри прокашлялся, напоследок оглядел комнату беглым взглядом, и начал: — Прости, что заявился к тебе так неожиданно, — Джонсон нервно перебирал пальцы, — да и что вообще заявился. У нас уже четыре года как… «вражда». — Брось, я не держу обид, — Сал положил руку на его ладони и заглянул в глаза, — я не считаю тебя плохим. — Так вот, — парень выдохнул. Страшно. Как же Фишер отреагирует на его исповедь? — Не знаю, почему пришёл именно к тебе, мне показалось, что ты знаешь… Что с этим делать. Я не понимаю, что происходит! Вернее, понимаю, но мне так противно думать об этом. Думать о том, что это правда.***
Пых, Тревис и Нил сидели на крыше школы, деля на троих одну сигарету. — Где Лар вообще шатается? — Фелпс ударил кулаком в пол и выкинул окурок вниз, — В последнее время он какой-то странный. — Ага, — поддержал Коэн, — вечно опаздывает. — Отвечаю, он что-то мутит с этим педиком, — рассудил Нил, — я видел их вместе. Тревис поднялся на ноги, подошёл к другу и с размаху дал ему затрещину. — Ты думаешь, о чём говоришь, утырок?! — казалось, парень озверел, — Это же Ларри! Сам Ларри Джонсон! Сам Ларри Джонсон… Парень, не раз укравший из магазина сигареты, откосивший Пыха от полиции, дравшийся с бомжом за баночку колы, часто избивавший тех самых «ботанов» и «пидоров». — Ладно, ещё полчаса подождём, — промямлил Нил, потирая место удара, — но если не придёт, нам придётся звонить ему.***
— Я… Мне кажется, что… Что мне нравится парень. Он ожидал услышать в ответ чего угодно: насмешки, оскорбления, но нет. Салли ведь прекрасно его понимал. — О, ну это же здорово! Любовь - прекрасное чувство, — голос его потеплел, было слышно, что он улыбается под протезом, — расскажи ему об этом, может он ответит взаимностью! — Мальчики не любят! Мальчиков… — неприязнь ко всему этому ещё играла в его сердце, но с каждой секундой ощущалось, что она его отпускает. — Как скажешь, это твоё мнение и я его уважаю. Во всяком случае, ты молодец, что смог рассказать. Спасибо, что решил довериться мне. — От этого можно избавиться? Не думать об этом, не чувствовать этого?! — Конечно нет! Это твоя ориентация, просто смирись с ней и полюби себя. Вдруг раздался пронзительный звонок телефона. — Вот Чёрт, совсем забыл! Прости, мне нужно бежать! Джонсон ринулся вон из комнаты, а затем и из квартиры. Сал не успел сказать ему и слова.***
— Что-то не то… Нужно поставить этого голубого на место! — Тревис из-за угла смотрел на мальчика, собирающего голубые волосы в хвост перед зеркалом, — Эй, ты! Фелпс мгновенно очутился возле Сала, долго наблюдал за тем, что он делает. Наконец, спросил: — Мне кажется, или ты слишком часто с Ларри ошиваешься? — Блондин усмехнулся, глядя в его испуганные глаза, — Да так часто, что вчера он к нам опоздал. — Вчера он зашёл поговорить.. — мальчик сразу же замолчал, осознав, что не стоило говорить об этом. Тревис резким движением поправил волосы, подходя ближе. Вдруг он сорвал с лица протез и двинул школьнику в челюсть. — Будешь знать, как отнимать моих друзей! Из носа пошла кровь. Напоследок пнув его в живот, Фелпс ушёл. Вокруг сидящего на полу Фишера собрались школьники. Но ни одно лицо их не выражало сочувствия. Только насмешки. Гул толпы резко замок, люди начали расступаться перед кем-то. Ларри распихивал людей, подходя к центру событий. Наконец, перед ним предстал еле стоящий Сал. — Черт, — он подхватил его под локоть и подвёл к скамье, — кто это сделал? «Тревис, по-моему!» — выкрикнул кто-то из толпы, Фишер подтвердил его слова кивком. — Ясно… Всё, давайте, расходитесь! Веселье кончилось! Люди начали расходиться по классам, пока они не остались вдвоём. Громкий звонок на урок на секунду оглушил мальчиков, но они не спешили пойти в кабинет. Джонсон промакивал Салу кровь, обильно текущую из носа, салфеткой. — Пойдём к медсестре, — Ларри встал и принялся собирать вещи, — Сможешь пойти, или мне позвать её? — Я дойду. — Сал оперся на предложенную ему руку, и они неспешно направились в медпункт.***
Они сидели у кабинета врача, ожидая когда их пригласят. Долгое молчание повисло в пустом коридоре. Наконец, Сал всё же спросил… А? Мне кажется, или в дверь позвонили? Посиди здесь, я сейчас вернусь!***
— Почему ты мне помогаешь? — Фишер заглянул в глаза Ларри, — Тогда в классе, и у меня дома… Ты говорил… — Мне ты нравишься, — Джонсон отвернул голову, избегая этого взгляда, — когда я говорил, что мне понравился мальчик, я тебя имел в виду. Это странно для меня, но я, кажется, привыкаю. Сал ничего не ответил, только положил голову ему на плечо и обнял его дрожащими от боли в животе руками.***
И снова здравствуй! Как говорится, «вспомнишь солнце — вот и лучик». К нам Лар с Салом зашли!***
— Привет, — Джонсон пожал тебе руку, — Давно не виделись! Со школы, кажется… Вы прошли на кухню.Возможно, мой вопрос будет бестактным, но как закончилась ваша история? —
— Она уже рассказала тебе? — Сал прыснул, посмотрев на твою подругу, — Мы начали встречаться после окончания школы, а на втором курсе колледжа поженились.Всё кончилось отлично! Вам повезло, не у всех сказок такой хороший конец. —
— Н-да, — Ларри цокнул языком, — но наша сказка вошла в список счастливчиков!И вошла она под именем «Мальчики не плачут» —