Рождественское признание

Усок спешил покинуть общежитие, чтобы совершить последние рождественские покупки, когда вдруг услышал, как кто-то зовет его по имени. — Усок-и-и! — Чего он хочет теперь? — пробормотал он себе под нос. Он обернулся на голос и увидел, что Сынён бежит за ним. — Слава Богу, ты еще не уехал. Я тоже хочу пройтись по магазинам! — Тебе лучше не мешать мне, Чо. У меня нет времени на игры сегодня, — ответил Усок. — Ой, ты слишком ворчливый… — но Сынён не мог закончить своё предложение из-за злых глаз напротив. Усок на самом деле не возражает, что Сынён пойдёт. Просто быть с ним в последнее время становится слишком тяжело для его сердца. Он всегда восхищался Сынёном за его талант и уважал то, как он заботится обо всех членах X1. Но в последние пару месяцев он все время ловит себя на том, что смотрит на его красивое лицо, которое было предметом его рисунков, тщательно спрятанных. Это не помогает, Сынён любит сидеть рядом с ним в общежитии, когда они едят и смотрят телевизор с членами. Он также любит болтаться в его комнате, чтобы играть в игры, прикасается к нему при каждом удобном случае и иногда смотрит на него с такой нежностью, что у него появляется надежда. Надеюсь, что это быстро пройдёт, потому что он знает, что Сынён просто милый человек в целом. Это всегда было его сильной стороной. Всегда заставляя людей смеяться, заставляя их чувствовать себя комфортно, делая тоскливые дни намного ярче, одинокие вечера более терпимыми… Ладно… Это тяжело, но он в порядке. Сынён взял с него обещание всегда говорить ему, если его что-то беспокоит. Он сказал, что всегда будет слушать, а не судить. Как он утверждает, что общая проблема — это проблема, уменьшенная вдвое. Но он не может просто пойти и сказать: «Ты мне нравишься, Сынён», не так ли? Так что на этот раз проблема в нем. Потому что, как Усок тщательно обдумывает это, ему действительно нравится Сынён, больше, чем он хочет признавать. К счастью, торговый центр открыт 24/7, поэтому покупки в 2 часа ночи дают им конфиденциальность, в которой они нуждаются. С Сынёном сзади, Усок обошёл пять разных этажей, чтобы купить подарки для своих близких. Он был слишком занят, чтобы заметить, что Сынён не купил ни одного подарка вообще. Он всегда был рядом, предоставляя полезную обратную информацию, понравится ли Джинхёку коллекционный Олаф или какой бы предпочел больше Сыну аромат свечей. Усок наслаждался его присутствием так много и был бы утомлён, если бы не его компаньон, который просто не может перестать комментировать каждый предмет, который они видят. — Усок-и, этот кот слишком мягкий. Он похож на тебя. Аррр, я бы купил его, если бы только мне нравились плюшевые игрушки. — Этот дизайн рубашки так популярен. Это соответствует твоему стилю. Ты должен купить его, Соки! — Посмотри на эти одинаковые шляпы! Это идеальный подарок для пары. Ты хочешь одну? — Этот шарф подчеркивает цвет твоих глаз. Боже, Усок-и, ты слишком красив для своего же блага. Усок просто смеётся над всем этим. Сынён может легко угодить и любит хвалить людей, так что это ничем не отличается от этого. Они прибыли в домашнюю секцию, где есть имитация уютной гостиной. Освещение низкое и «камин» выглядит домашним и привлекательным. Это заставляет вас думать, что вы находитесь в чужом доме, просто ожидая Рождества. — Боже, я так люблю Рождество! Я просто чувствую, что что-то хорошее вот-вот произойдет, ты знаешь, — счастливо танцевал Сынён вокруг Усока, демонстрируя свою заразительную улыбку с его глазами, образующими форму полумесяцев. Он выглядит таким счастливым. Его глаза сияют. Может ли он стать ещё красивее, чем сейчас?Усок не может не думать. Он нежно улыбнулся Сынёну, — Ты действительно иногда бываешь таким ребенком, не так ли? — Ответил Усок и погладил его по голове, как он обычно делает с Хёнджуном, Донпё и Дохёном. Он думает, что это лучший способ защитить свое сердце. Просто попробуйте посмотреть на него как на донсэна, даже если они одного возраста. Даже если всё, что он хочет сейчас сделать, это поцеловать эту широкую улыбку и держать его за руку. — Ты же знаешь, что я старше тебя, верно? — внезапно серьезно спросил Сынён, — ты не должен обращаться со мной как с ребенком, — пожаловался он с милой гримасой, что Усок должен был сделать все, что в его силах, чтобы остановить себя от поцелуя этих губ. — А-а-а-а, извините, Сынён-и. Да, ты на месяц старше, но для меня ты самый маленький из всех детей! — он закончил тем, что ущипнул его за щеки, но старший схватил его за руку и указал на омелу, висящую прямо над их головами. —  Соки, что люди говорят, когда рядом есть омела? — он дразнил его, заставлял уши Усока краснеть. Разве он только что не думал о том, чтобы поцеловать его? — Ах. Ты покраснел, Усок-и!!! Ты подумал о том, чтобы поцеловать самого маленького из всех детей? — Отвали, Ён. Люди смотрят! — он попытался высвободить свою руку из его хватки, но Сынён притянул его ещё ближе. — Какие люди? Мы здесь совсем одни, Соки, — старший снова смотрит на него с той же нежностью, от которой он всегда пытается отмахнуться. — Н-ну… С чего ты взял, что я хочу тебя поцеловать? — возразил он. Сынён говорил так быстро, как будто он мог пожалеть о том, что сказал. — Я не буду говорить за тебя, Соки, но это всё, что я хотел сделать с самого утра. Я знаю, ты смотришь на меня как на большого ребенка, а не как на мужчину, с которым тебе, возможно, захочется быть, но Рождество близко, и на улице холодно, и есть рядом гребаная омела, так что, возможно, ты простишь меня, если я сделаю это. Усок едва заметил выражение тоски на лице Сынёна, потому что его губы были единственными, что он мог видеть. Это было слишком быстро, просто мягкое прикосновение, как будто он пробовал что-то очень вкусное, но так боялся, что он может закончить это быстро. — Я сожалею, Усок-и. Пожалуйста, не убивай меня, — старший нервно посмотрел на него и отступил назад, вероятно, чтобы избежать кулака младшего, когда тот ударит его по лицу. Но Усок не мог пошевелиться. Он едва может думать, потому что его сердце бьется слишком громко, он даже не слышит своих мыслей. — Сынён-и… Что это значит? Я тебе нравлюсь? — ему нужно было спросить. Он должен знать, прежде чем сделает еще один шаг, который может разрушить их дружбу. Сынён вытер лицо левой рукой, как будто слишком устал, чтобы говорить. Он вздохнул. — Я не собирался признаваться… Но я вижу тебя посреди этой комнаты, такого прекрасного, такого неземного. Я вдруг представляю, как мы вдвоем проводим свой собственный Рождественский вечер. Мне больно осознавать, что это невозможно, но иногда ты смотришь на меня так, словно твое сердце тоже вот-вот разорвется. Я, вероятно, слишком много читаю, и это чертовски больно, но все же… Каждый день, когда я вижу тебя, Соки, всё, чего я хочу — это поцеловать тебя. Я вижу, как ты общаешься со своей старой группой, и чувствую твое одиночество. Это всё, что я могу сделать, чтобы остановить себя от того, чтобы посадить тебя на колени и крепко обнять, чтобы облегчить твое тяжелое сердце. Когда ты смеешься с детьми, я присоединяюсь и стараюсь превзойти их остроумие, потому что знаю, что это единственный раз, когда ты заметишь меня. Я ничего не прошу, правда. Но если хочешь знать, ты мне нравишься, Усок. Так сильно, что ты даже не можешь себе представить. Усок молчал. Сынён прав. Он задавался вопросом, но никогда не думал, что старший чувствует к нему столько. Сынён выглядит немного побежденным, но он также смотрит на Усока с открытым сердцем. Этот человек не боится, думает он. Это время для меня, чтобы сказать ему. — Сынён-и, это был милый поцелуй. Но разве не ты сказал, что ты не ребенок? Усок шагнул к Сынёну, обнял его за талию и притянул ближе. Он поднял голову и увидел, что глаза Сынёна наполнились смесью облегчения, радости и, как всегда, нежности. Он также начал дразнить его нежным поцелуем и почувствовал, что Сынён улыбнулся. Усок открыл рот и провел языком по губам. Старший ахнул, положил правую руку на затылок младшего и приветствовал его язык своим собственным. Наклонив головы, чтобы лучше дотянуться, они целовались, сосали, покусывали, пробовали друг друга на вкус, пока их губы не распухли. — Усок-и, значит, я тебе тоже нравлюсь? — прошептал Сынён. — Иногда ты действительно тупой. Ты думаешь, я просто кого-то целую… Сынён снова остановил бессвязное бормотание Усока своими губами