Я люблю тебя, меланхолия

«pyrokinesis — сахарная вата»       Он бросил меня с разбитым сердцем… *** Спустя 3 дня.       Я лежу на кровати в каком-то дорогущем доме на окраине Киева. Смотрю на потолок и думаю о жизни. Насколько все ужасно и некрасиво. Да даже я. Слезы затекают в уши уже 3 день подряд.       Мне звонят все подряд, но не Кирилл. Я ему не нужна. Диана говорит, что дома его нет, потому что дверь он не открывал. Он не открывал, не потому что не хотел, а потому что его не было дома. Он продолжил свободная жизнь без правил, а я все думаю о нем. И представляю то, как бы мы с ним сейчас лежали на кровати и говорили о чем-то несуразном. — Слышь, ты выглядишь, как бомжиха. Вставай, — говорит мне та, которая живёт со мной на протяжении 3 дней в одном доме и ненавидит меня, кажется, всю жизнь. — Я не хочу, — бурчу я девушке, которая выглядит, как женщина, а не девочка 18-ти лет. — Мне плевать, что ты хочешь. Ты должна поднять свою задницу и идти есть.       Я беру какую-то книжку с полки. — Если ты сейчас же не уйдешь, то я тебя ебну прямо этой книгой, — говорю. Девочка ахает, и уходя показывает мне средний палец.       Как бы я хотела, чтобы меня отсюда забрали… Эти 3 дня дались мне сложнее, чем год обучения в академии, а тренировки там были адскими. Мать мной даже не интересуется. Это можно понять потому, что я получаю от нее послания через мажорную телку. Не говоря уже о том, что они не дают мне поесть, если я не выйду на семейный завтрак, обед или ужин.       Конечно я не хожу, чёрт возьми. Я лежу и продолжаю смотреть в потолок, напевая песню Виктора Цоя. Для меня это самое спокойное. У меня были истерики под песни Кирилла, когда у меня заливало все уши, у меня были истерики под Нервов, поэтому я решила что группа «Кино» самый выигрышный для меня вариант. — Видели ночь, гуляли всю ночь до утра, — бурчу я себе под нос.       Любая песня ассоциируется у меня с Кириллом. Каждое слово и каждая строчка. Я не могу жить, без мыслей о нем и том, как мне было хорошо, но видимо ему так не казалось. Черт. Я снова плачу… Не могу себе простить то, что я стала такой хрупкой и плаксивой. Ко мне снова заходит эта телка. Я даже не помню её имени. — Мне похуй, чё ты мне скажешь, — говорю я. — Кстати, как тебя зовут? — Кто ты такая, чтобы так со мной разговаривать? — По-идее, — чешу затылок я. — Я твоя сводная сестра, так что соси хуй, дорогуша. — Мне плевать, что ты говоришь, но твоя мать зовёт тебя есть, а ты третий день ничего не ешь. — Вот и отлично! Сдохну быстрее! Это уж лучше, чем находится тут. — О Боже, — девушка снова уходит.       Я смотрю в телефон. Интернета тут нет, вот и отлично, ведь я бы ещё больше загоняла себя. Заплаканная и грустная я закрываю глаза, засыпая. *** POV Кирилл.       Я сижу в зале и пинаю какую-то хуйню похожую на ручку двери. Сколько дней прошло? Неделя? Две? Для меня это был месяц. Я все ещё не могу принять тот факт, что Ева больше не моя девочка. Я все ещё думаю, что мы с ней встречаемся. А поебать. Мне так легче живётся. Телефон я хуякнул через час, после того, как моя Евочка уехала. Почему-то я даже не могу выйти на улицу. Не могу встретиться с друзьями. Я просто сижу в своей уже заговняной квартире и пью виски или водку с колой. У меня вообщем запой. Вечно кто-то стучится ко мне в дверь и я даже не смотрю, кто там. Мне сейчас похуй на всех и вся, кроме Евочки. Я всегда думаю о ней. Думаю о том, как ей там. Может и вправду ей там лучше? Она улыбается, смотря на солнце. Заводит новые знакомства и целует парней. Ладит с мамой и даже не вспоминает обо мне. Если бы я знал хотя бы капельку того, как ей. Если бы она хотела уйти, то я бы её забрал и поцеловал, если ей там хорошо, то я бы радовался за нее, но мою душу не успокоит то, что у нее будет кто-то вместо меня… Даже не могу думать о том, как ее целует кто-то другой… Не могу.       Делаю глоток виски и смотрю в стену. Я сижу в какой-то футболке Евочки, которая была ей огромная. Я не снимаю ее на протяжении моего запоя. Мне это придаёт какое-то спокойствие. Будто она рядом со мной, обнимает меня. Я встаю с дивана и иду за сигаретами. Кто-то долбится в дверь. Смотрю в глазок. Это Глеб. Пошел нахуй. Закуриваю сигарету прямо в квартире и стою у двери. — Я знаю, что ты дома! — кричит Глеб. — Открой! — он продолжает долбиться в дверь. — Это про Еву.       Да мне поебать, что она там делает, чувак. Мне главное узнать, как она. Поэтому запускать в квартиру я его не собираюсь. — Я блять слышу, что ты там! — кричит Самсонов.       Да мне похуй. Мне настолько похуй, что я уже курю в квартире. — Неужели тебе настолько на нее поебать?!       Мне далеко не поебать, но зачем долбиться в дверь?       Отхожу от двери и иду на кухню. Беру пакет сока и начинаю глотать большими глотками. Все это время я пил только алкоголь, что даже забыл вкус воды, у которой и так нет вкуса. — Кирилл! — кричит Глеб. Да когда же этот долбаеб уйдет от сюда? — Не заставляй меня подумать, что Ева права!       Права в чем? Я иду к двери. — Что она сказала? — кричу я. — Она уверена том, что тебе поебать. — Ну и продолжайте блять так думать, — я отхожу от двери и иду в зал. Этот ебучий Глеб продолжает ебашить ногой дверь. — Кирилл! Мне нужно ее забрать! Твои чувства настолько были фальшивыми? Ты ее не любишь. — Ну забирай ее. Я тут причем? — Спасибо, Кирилл. Так и знал, что такой любви существовать не может, — напоследок мелит хуйню Глеб и видимо уходит.       Я включил Брингов, смотря в стену. Смотрю в стену и бросаю бутылку виски в нее. Та разбивается, а мне похуй. Я ничего не чувствую. Я наклоняюсь, чтобы встать и падаю, ноги меня не держат и я падаю, упираясь рукой в ебучее стекло. — Сука, — начинаю шипеть я, смотря на кровь, сочащую из ранки.       Я встаю с пола и иду в ванную. Ебучее «везение». Беру какую-то тряпку и перевязываю руку. «Теперь понятно, несколько мне хуево без тебя, Ева Самсонова? Мне хуже чем тебе. Да тебе блять похуй. Тебе там хорошо. Молодец. Отлично блять. А знаешь, как я? Никак! Мне без тебя охуенно! Никто ничего не говорит, ни говорит замечаний. Мне охуенно! Я самый счастливый человек.»       Я выхожу из ванной и пинаю дверь, которая громко хлопает.       Хмурясь от громкого звука и иду в спальню. Кровать не застелена с того дня… Да мне на нее поебать. «Понятно, Евочка? Мне на тебя глубоко похуй. Трахайся с кем хочешь. Мне поебать! Я трахаюсь с каждой телкой, чувиха. Я тебя ненавижу всем сердцем, ясно?»       Громко падаю на кровать, матрас начинает скрипеть и я подпрыгиваю. «А знаешь… Я тебя никогда и не любил даже. Ты для меня никто. Ебучая Ева! Ты никто и звать тебя никак.»       Я смотрю в ебучий потолок и кидаю в него одеяло, оно падает мне на ебало и я убираю его. «Сука. Кого я блять обманываю. Я пиздабол. Я был рождён для двух вещей: музыка и любовь к Еве. Остального не дано. Я люблю тебя, моя дорогая Евочка. Как жаль, что нет на свете слов, чтобы передать эту любовь к тебе. Ева, может вернёшься? Тебе ведь не сложно? Ну давай… Вернись… Я буду ждать тебя вечно.»       Интересно… А Ева ждёт от меня звонка…? Да ну. У нее даже времени обо мне подумать нет, о чем я. У нее там столько крутого. Шоппинг, мама. «Знаешь, Ев. А ты ведь зарылась в моем сердце. Ты никогда оттуда не выйдешь, да? Да чё я спрашиваю… Так и есть. Ты никогда не выйдешь из моего сердца, Евочка. Я так хочу понюхать твои волосы и посмотреть на твое блаженное тело.»       Я встаю с кровати и возвращаюсь в зал. «Зачем ты ушла, Ев? Ты вообще меня любила? Наверное нет, если ушла. А я ведь тебя любил, люблю и буду любить…»       Смотрю на экран телевизора, который пылится на столе. Думаю о том, как бы его ебнуть нахуй. «Ты виновата, Ева. Ты во всем блять виновата. Не вини в этом меня! Не я ушел! Ты ушла! Ты живёшь хорошо! Тебе сейчас хорошо, а не мне!»       Блять… Что мне делать, сидя в четырех стенах? Я сделал уже все, что только можно… «Ев, у меня будто биполярное расстройство, понимаешь? Долбаебу понятно, что не ты виновата, а только я. Я отдал тебя. Я бросил тебя, когда ты, сидя на коленях, просила передумать. Ев, ради Бога, прости меня. Я готов сделать все, только намекни…» *** Спустя 20 дней.       Я не могу… Не могу больше… Я живу, но на самом деле выживаю. Я лежу на столе в кухне и смотрю в потолок, держа в руках бутылку водки. Как же все заебало. Я хочу к Еве. Я хочу в ее объятия. Я одинокий, как единственное дерево в пустыне. Не знаю… Как единственный человек во время апокалипсиса.       Почему я это сделал? Как она? Она у Глеба? Она у мамы? Ей хорошо? У нее есть парень? Вдруг она уже беременна? Блять… Нужно меньше пить…       Я лежу все в той же футболке. От меня воняет, как от бомжа. Я не мылся все это время, потому что знаю, что если начну мыться, то все количество выпитого алкоголя даст в ноги и я ебнусь о цементную ванную головой. Хотя… Сдохнуть бы мне не помешало.       Резко звенит звонок. — Кирилл! — кричит Глеб. Сука. Сколько блять можно. — Нахуй иди! — кричу я. — Ты долго ко мне будешь ходить, нагнетая? Ты блять знаешь, что я не могу про Еву слышать. — Кирилл! Открой! Только ты можешь помочь! — В чем?! Она не у тебя? Значит ей там охуенно! Вот и отлично! Пусть радуется блять жизни! — Нет, ей там плохо. Ее кормят раз в день и она сидит дома. Я не знаю, где она находится. — А я чем помогу? — У тебя ведь есть друзья? Влиятельные? Да даже ты. — Я блять очень влиятельный, чувак, — я закуриваю сигарету. — Ты хочешь забрать Еву от туда? — Я не знаю, как она, чувак. — Открой блять! — кричит Глеб. — Ты не знаешь, как она?! Да она ведь ждёт, когда ты ей позвонишь!       И тут у меня переклинивает и я открываю дверь. — Здарова, — с сигаретой в зубах говорю я.       Глеб смотрит на меня, как бык, а я будто красная материя. Внезапно он хватает меня и прижимает к себе. — Что ты наделал? — кричит Самсонов. — А не видно, — мне становится смешно. — Ты блять редкостный далбоеб! — кричит Глеб на меня. — Ты ей даже не удосужился позвонить! — А я обязан? — Да! — кричит Глеб. — Я знаю, что у вас была любовь и я знаю, что в тебе она осталась. Зачем ты это сделал?! — Захотел! — кричу я. — Ты трус! Ты побоялся ее мамки. Ты вообще знаешь, что с ней?! — Что-то случилось? — хмурюсь я. — Она просто мертвая, среди живых! Она просто лежит на кровати! — Что они с ней сделали? — Мать к ней даже не заходит, посылая свою так называемую дочь для какого-то послания. Она ела раз 10 за это время! А ты! Ты ей даже не позвонил! Даже не написал. Не удосужился спросить, как она! Так вот! Я отвечу за нее. Ей хуевее, чем тебе. В миллиарды раз! — Почему я должен быть уверенным в твоих словах?! — кричу я. Мне прилетает удар в лицо. — Потому что ты должен знать Еву! Она любила тебя больше блять жизни! А когда ты её бросил, жизнь потеряла смысл. Из-за тебя она скоро умрет от голода. Это будет на твоей совести! — Ты знаешь, где она? — Она где-то за городом в особняке. — Ну все ясно нахуй! — кричу я. — Слушай. Это все из-за тебя произошло! — Если бы ты не сказал своей матери наш адрес, ничего бы не было! — Я был пьяный! А ты был вполне трезвым, нет все равно ты каким-то хуем проворонил самое блять дорогое.       Глеб прав. Я виноват в том, что Еве плохо. Знал бы я, какие чувства она испытывает, находясь со мной. Любит- ли она меня? Хорошо-ли ей со мной? Я бы никогда не отдал ее кому-то. Но она молчала. Она говорила, что хочет быть со мной всегда, но было ли это просто из-за того, что надо или она сама хотела со мной находиться точно так же, как и я. Я был влюблен в наше лежание на кровати, но любила- ли она это? — Ты долбаеб! Но я знаю, что одному мне не справится! — кричит Глеб. — Нам нужно ее найти. Пожалуйста. — Прости, чувак, — говорю я, опустив глаза. — Мы ее найдем, обязательно. — Ты должен не у меня просить прощения, а у Евы, это она тебя любит даже таким далбоебом. — Я знаю, — Глеб отпускает меня и мы идём в зал. — Пиздец у тебя тут воняет, — говорит Глеб. — Похуй, — отмахиваюсь я. — Может она может сбежать? — Нет, там все под охраной. — Ночью? — Мы блять не знаем, где она. Если она пойдет по частному сектору ночью, не исключено, что будет плохой исход событий. — Геолокация? — Да я блять не тупой! Там все отключено. У нее даже интернета нет! — Пиздец, — вздыхаю я. — И что нам делать? — Я не знаю, — машет головой Глеб. — Мамка даже трубку не берет. — Слышь. А у нее же там телка есть какая-то малолетняя. — Ну как… Ей 18… — Может она что-то сможет сказать? — Да не! — хмурится Глеб. — Она ещё хуже мамки. Что-то говорит вечно в адрес Евы. Короче! Не поможет она. — Да подожди блять! Нам нужна ее инста. У каждой ведь телки есть инста. Ну вот. Я на нее подпишусь. Телка ведь клюнет, если на нее подписывается чувак с более 500 тысячами. — Блять, — шипит Глеб. — Это ведь охуенная идея! — Звони Еве, — говорю я. — Только ты молчи, она про тебя даже не говорит. — Хорошо, — бурчу я.       Глеб достает телефон и набирает номер Евочки, включает на громкую и мы с Глебом ждём ответа. Он приходит почти сразу. — Привет, — так вяло и безжизненно говорит моя Евочка, что мне хочется закричать, чтобы она меня услышала, но боюсь, что она сразу отключится, услышав мой голос. — Здарова, короче. Такая идея. Глупая, но может и сработать. Ты можешь как-то разузнать у этой твоей телки Инстаграм? — Ты смеёшься? — бурчит Евочка. — Что ты придумал? — Потом узнаешь. Короче. Я вечером тебе позвоню, чтобы обязательно разузнала! — Я ничего не обещаю, — все так же безжизненно говорит Евочка. — Постарайся. Ради меня. — Хорошо.       Ева отключается. — Короче! Будет охуенно, если она ещё и твоей фанаткой окажется. То это будет ещё проще. — Почему она была такой… Безжизненной? — Как можно не понять?! — взмахивает руками Глеб. — Вот ты че-то тоже радостью не блещишь! — А мне чё радоваться? — хмурюсь я. — А ей чё радоваться? Тому, что ты ее кинул или тому, что она там не ест, лёжа на кровати? — Как думаешь, она меня простит? — поворачиваюсь я к Глебу. — Ну… — чешет затылок Глеб. — Я не знаю… Она даже о тебе ни разу не сказала. — Блять, — хмурюсь я.       Мы с Глебом сидим, смотря в стену, ожидая чуда. Меня гложет совесть, от того, что я обманул мою Евочку, но блять. Я был в самом большом незнании, я даже не был уверен в том, что она счастлива со мной. Да я даже сейчас не уверен в том, что Ева меня простит. Я в тупике и я не знаю, что делать. Теперь я точно знаю, что Еве плохо, знаю, что она плачет, знаю, что я должен что-то сделать для того, чтобы искупить свою вину… *** POV Ева.       В моей душе не осталось здорового, безслезного места, будто мои слезы затопили всю меня. Только уже через 2 с половиной недели, я поняла, что рыдать по Кириллу — себе дороже. Ему на меня плевать и он даже не пытался дозвониться. Я не хочу, чтобы он это делал, но он ведь даже не пытался…       Я продолжаю лежать на кровати, смотря в потолок. Слезы уже закончились, будто в моих глазах пустыня. Я не знаю, что Глеб задумал, но я доверяю ему, как никому другому. Теперь… Напеваю песни, и думаю о том, что делает Кирилл. Пора перестать о нем думать, но это сделать невозможно. Он наверное сейчас пьет какие-нибудь дорогие виски и радуется свободной жизни, сидит с друзьями и даже не вспоминает обо мне, когда я здесь пиздострадаю только из-за него.       Отвлечься от мыслей я даже не в силах. У меня нет ничего, кроме себя. Мне звонят на телефон. Господи. Почему я всем так нужна? Это Диана. — Ев, привет, — сладким голосом протягивает подруга. — Привет, — вздыхаю я. — Перестань плакать! Нужно жить! — В четырех стенах? — Все настолько плохо? — Ещё как, — вздыхаю я. — Вот ты бы могла пережить расставание с Костей? — Ну… Думаю, что внутренне — нет, а внешне — да. — Вот я тоже, — вздыхаю я. — Ещё я хочу еду из Мака. — Ев, — смеётся Диана. — Ты как всегда! — Я лежу на кровати и смотрю в потолок, а ты что делаешь? — Я? Я тут с Глебом сижу. — С Глебом? Ну все ясно. А что ты у него забыла? — Ну… — Диана замялась. Вот не говорите, что они переспали!!! — Просто пришла к нему. — Круто, — вздыхаю я. — Я хотела бы рассказать тебе, что сегодня произошло, ьно ничего особенного не произошло, случилось то, что у меня закончились слезы, — хлюпаю носом я. — А у тебя что случилось? — Ничего, — говорит Диана. — Я жутко сегодня устала, делая торт. — Торт?! — на мгновение у меня появляется улыбка, но она быстро уходит. — И что? Как получилось? — Вкусно, — Диана смеётся. — Ты как вообще? — В плане? — Ну… Эмоционально. — Ну… Как сказать. Плохо, если ещё не плохей. — Перестань думать о Кирилле и все. — М… — мычу я. — Он как-будто поселился в моей голове и не хочет от туда выходить. Вот так я только могу описать то, что я всегда о нем думаю. Но! Я ещё думаю о еде. — Как ты думаешь, чё сейчас делает Кирилл? — Блять… Я не знаю. Скорее всего бухает с друзьями, — бурчу я. — У него ведь свободная жизнь и все такое. — Ну не знаю… Короче! Ты там живи! — Ага, спасибо, что мотивируешь меня. — Все! Пока, я пошла тебя искать! — Ха-ха. Как смешно, — бурчу я. — Пока. — Пока.       Диана отключается, а я ложусь на живот. Тут снова входит в мою комнату девочка. Она стоит в красивом платье на каблуках. Господи. Она младше меня, а выглядит старше… Но мне нужно с ней «подружиться», чтобы разузнать ебучую инсту. — Ты так и будешь лежать? — А что? Не нравится? — я встаю с кровати. — Нет, не нравится. Из-за тебя и меня мама ругает. — Слушай… А почему мы не можем подружиться? — Потому что я с такими как ты не общаюсь. — С такими как я? Это какие? — Не интелегентные, тупые и неухоженные. — А как быть ухоженной? У тебя есть инстаграм? Я посмотрю каково это. — Не думаю, что у тебя получится. — Но я попытаюсь.       Девушка пишет на листочке свой ник, а я радуюсь победе. — Ты пойдешь есть? — Нет, — я прыгаю на кровать. — Господи, зачем к нам приехала эта деревня, — говорит девушка, уходя.       Я беру листочек и сразу звоню Глебу. — Ну чё там? — спрашивает он. — Короче, находи.       Я говорю ник девушки. — Охуенно. — А что ты собственно задумал? — Потом поймёшь, — по интонации Глеба понятно, что он там лыбится.       Я отключаюсь и снова вспоминаю Кирилла. Видимо за этот маленький промежуток времени мои слезы уже накопились и готовы вырваться наружу… *** POV Кирилл. — Он как-будто поселился в моей голове и не хочет от туда выходить. Вот так я только могу описать то, что я всегда о нем думаю. Но! Я ещё думаю о еде, — говорит Евочка по телефону Диане, только к счастью она не знает, что мы с Глебом это тоже слышим. — Как ты думаешь, чё сейчас делает Кирилл? — смотрит на меня Диана. — Блять… Я не знаю. Скорее всего бухает с друзьями, — делает паузу Ева. — У него ведь свободная жизнь и все такое.       Ева думает, что мне на нее плевать, что я сразу же про нее забыл. Даже не знаю, какой исход событий лучше. Тот, который придумала Ева или тот, который есть на самом деле. Я целыми днями сижу, смотря в стену и бухаю. Даже ни с кем не общаюсь… ***       Мы смотрим инсту этой ее соседки. На удивление она довольно красивая девушка, но видно, что выебистая вся. — Короче! Сначала подпишись на нее, — говорит Глеб.       Я нажимаю на кнопку подписки и уже думаю о том, как мои фан аккаунты будут охуевать. — Я короче пойду, — бурчит Диана. — Хорошо, — я встаю с дивана, чтобы проводить девушку.       Диана уходит, а я иду обратно. — Ты собираешься ждать, пока она тебе сама напишет или что? — хмурится Глеб. — Хорошо.       Я сажусь обратно на диван и беру телефон. Пишем: — «Привет».       Я думаю на этом можно и закончить, но нас нужно разузнать адрес и забрать мою Евочку. — Да точно потекет. Ты не смотрел? Она на тебя подписана? — Нет, не смотрел, — я захожу в ее профиль и вижу, что она серьезно на меня подписана. — Пиздец, — протягивает Глеб. — Может тоже стать певцом модным, чтобы тёлкам нравилось?       Я смотрю в стену, допивая виски. Почему я такой дурак? Почему я мог подумать, что Еве без меня будет лучше? Что мной движило в тот момент? На меня надавила мама Евы, говоря, что я испортил ей жизнь, но почему я поверил? Я знаю, что Ева так не считает, но почему я отпустил ее? Почему не взялся за нее и не отдал? Иногда я не понимаю сам себя.       Я могу сделать все, что угодно, чтобы Ева меня простила. Я бы дал ей все, что она попросит. Я бы пел песни под ее окнами, лишь бы она простила меня. Я готов ради нее на все.       Мне приходит уведомление на телефон. Это ответила та девушка. — «Привет».       Вот так. Ничего даже не спросив. — Короче! Мы должны к ней клеится! — кричит Глеб.       Я киваю и пишу: — «Понравилась твоя инста. Мы можем как-то встретиться, пообщаться?»       Смотрю на фотографии в профиле, чтобы за что-то зацепиться. Вижу фотку с нашего концерта. Охуенно. — «Я видел тебя на одном из моих концертов, ты мне понравилась».       Даже мерзко писать это кому-то кроме Евы. Ответ приходит быстро: — «Серьезно? Я польщена. Можем сегодня встретиться?»       А вот тут нужно думать, как внедриться в ее дом… — Короче! Ты должен затащить ее в постель! — кричит Глеб. — Ещё скажи, чтобы я ее блять трахнул! — кричу я. — Если она позовет к себе, то я не пойду. — Окей, — бурчит Глеб. — «Отлично, где? Все кафе закрыты.» — «Ну… Можем в каком-нибудь парке» — «Отлично, приходи через 2 часа в Киото» — «Хорошо)»       Я смотрю на Глеба, который трет свои ладони. — Нужно придумать план действий, — говорю я. — Я знаю! — кричит Глеб. — Ты должен максимально подкатывать к ней, хотя бы чтобы она подумала, что вы трахнитесь у нее дома. — А может предложить ей довезти ее до дома типа? — Блять, — протягивает Глеб. — Ты гений. — Вот и решили.       Я сижу. Ничего не делаю, кроме того, что бухаю, но мне нравится. Нравится, что мою пустоту заполняет алкоголь. — Может ты хотя бы помоешься? — бурчит Глеб. — Еве бы я и такой понравился, — говорю я. — Ну Ева — это Ева, а эта телка — мажорка. Понятное дело, что ее оттолкнет твой внешний вид, если ты приедешь, как бомж. — Господи.       Я встаю с дивана и иду в ванную. Под теплой водой мои проблемы вовсе не уходят. Они не уходят не при каких обстоятельствах. Мне одиноко без Евы. Я чувствую себя опустошенным, будто у меня вырвали сердце. Будто у меня забрали все внутренности. Это означает только то, что я люблю Еву, что она стала для меня привычкой. Я привык любить только ее, трахать только ее, жить только с ней, целовать только ее. Сейчас, когда у меня это отобрали, мне стало пусто на душе. Я не могу просто взять и забыть. Я буду добиваться Евы, я буду просить прощения на коленях, я буду ходить к каким-то тёлкам на свидания, чтобы разузнать, где она находится. Я готов на все, для того чтобы обнять Еву, поцеловать ее и сказать: «Я тебя люблю». «Я могу и один быть, но без тебя тут все одинаково, стала безвкусной сахарная вата»       После душа я надеваю обратно Евину футболку и штаны и иду в зал. Глеб сидит с бутылкой виски и смотрит в окно. — Более-менее, — бурчит Глеб, смотря на меня. — Тебе бы ещё переодеться. И будет охуенно. — Слушай! Давай я сам решу, что мне надевать! Хорошо? — Ладно, — бурчит Глеб, отпивая из бутылки. *** — Да блять! Она нормальная! — кричу я на бесячего Глеба. — Да она блять мятая! Дебила кусок! — Иди блять нахуй! — кричу я. Я будто серьезно на свидание иду. — Надень вот эту! — Глеб сует мне футболку из мерча. — Да блять! Ты заебал! — Да это ты заебал! Я тебе говорю! Она блять мятая! — Да это ты блять мятый! — кричу я. — Слушай, надень эту! — Глеб такой же упёртый, как и Ева, одно лицо и характер.       Я надеваю другую футболку. — У меня встал, — смотрит на меня Глеб.       Я смотрю в зеркало. Я так с Евой не одевался, как иду к этой телке. — Все! Иди! — кричит Глеб. — Ну… Я погнал, — я обуваю кроссовки. — Главное! Не кури при ней! — Да ты блять заебал! Я не хочу ей понравится! — И что?! — кричит Глеб. — Телки не любят, когда при них курят. — Ты тут хуже всех знаешь о телках видимо, — бурчу я.       Я выхожу на улицу и сажусь в машину. Закуриваю сигарету и начинаю думать, как действовать. Во-первых, разговаривать, во-вторых, делать вид, что мне она понравилась, в-третьих, главное, настаивать на том, чтобы я ее довёз до дома. Если третьего пункта не выйдет, то все пойдет по пизде…