Наконец-то...

      Сколько бы времени ни прошло, младший любил его несмотря ни на что. Он терпел, жил томным ожиданием вознаграждения за свои труды и трепетно наблюдал за каждым его действием, хоть и привык получать все и сразу — грубо, нечестно, но с довольной лыбой на лице. Но ох, как же Федерация ненавидел эти его манипуляции! От них срывало крышу, пропадал контроль над телом, и Триколор начинал калечить все окружающие предметы. Но не брата. Ударь он его — не простил бы никогда в жизни, сколько ему ни шепчи, что раны давно уж затянулись.       Украинец любит издеваться, и Федерация чует эту насмешку за несколько верст. Старший знает про то, что его милый родственник — жутчайший собственник, каких еще поискать надо. Знает и пользуется, краем глаза наблюдая за выпирающими белыми косточками, торчащими из злостно сжатого кулака. Подло, но поделать он с собой ничего не мог. От слова совсем.       Россия скалится от острого, вспыхнувшего чувства, зародившегося еще в момент начала их прогулки. Все шло донельзя отвратительно, как считал сам русский: Украина то и дело прижимался к его старому другу, провожая Федерацию язвительно-насмешливым взглядом, а когда младший придвигался к их компании, то от него тут же отдалялись, вовсе начиная игнорировать. Бесило до чертиков, но сделать он ничего не мог. Они же просто братья. — Раш, подожди нас здесь, окей? Мы на пару минут с твоим братом. — протянул подвыпивший товарищ, выведя Северного из транса. — Для чего? — прошипел Триколор что-то, что назвать вопросом сложно. — Да так, личные причины. Тебя в любом случае не касается. И парни удалились, оставив разъяренного русского наедине с самим собой. — Я догадываюсь, что это за личные причины… — промямлил он и по-кошачьи двинулся вдоль стены, обминая мусорные баки. Украина не смог сдержать смешка, боковым зрением заметив пригнувшуюся шпалу. Он был уверен, что план сработает, и не ошибся. — Так что ты хотел? — спросил двухцветный, приподняв бровь. — Стань моим… — шепнул друг России куда-то ему в шею, обжигающе задышав. Украинец растянул губы в наглой улыбке и прогнулся в спине, позволив взять себя за зад. Его тут же прижали к стене и принялись дико лапать, отчего старший поморщился, ощущая огромную неприязнь. — Ах ты тварь! — прорычал Федерация, вмазав другу так, что захрустели костяшки. Жертва отлетела и бессознательно свалилась на землю рядом с ногами двух братьев. — А ты, ты!.. — И он ушел, оставив украинца наедине с недо-трупом. Двухполосый закусил губу, чувствуя, как облажался. Не такой исход он предвидел. Придется придумать оправдание, что уж.

***

      Россиянин умиротворенно лежит на диване, потихоньку приходя в себя. Почему он вмазал своему же другу? Его ведь не касается личная жизнь брата. — Еще как касается! — прошипел он себе под нос и кинул окурок на пол, с силой его размазывая. — Так, все хорошо, все хорошо… — Росс, послушай, — полушепотом произнес украинец, присев на край дивана рядом с русским, — прости меня, я… перегнул. — и специально чуть приподнял ногу, из-за чего халат немного сполз назад, оголив часть внутреннего бедра. Федерация нервно сглотнул, еле-как подняв взгляд на родные глаза. — Простить за что? Это я извиняться должен, ударил твоего парня… — Парня? — Он засмеялся. — Забавно слышать подобное от тебя. — Двухцветный подсел ближе, утыкаясь лбом в лоб. — Не понимаешь ничего, да? Русский заскрипел зубной эмалью и отвернулся, показав нежелание продолжать диалог. Хватит с него этого дурманящего бреда. Украинец хмыкнул и, ловко перебравшись на чужие бедра, все же повернул русского к себе. Федерация впал в ступор, ощутив всю мягкость братских ягодиц, когда Украина сам взял его руки и положил их на свой зад. Он чуть придвинулся и провел большим пальцем по приоткрытым губам, не прекращая улыбаться. — Теперь понимаешь, что я принадлежу только тебе? (он мысленно усмехнулся) А вся эта клоунада — лишь- ах! Федерация остервенело сжал упругую задницу, наклонившись и укусив брата в открытое плечо. С раны тут же потекла кровь, пачкая обоих. — Повтори. — Он зарычал, а украинец взволнованно вздохнул, вновь прошептав заветную фразу. — Еще пожалеешь, мой милый братец. — И повалил обоих на диван, с силой раздвинув ноги манипулятора. Украина мигом стушевался, ощутив, что вся былая уверенность куда-то испарилась. — С-стой, я не готов… — Проигнорировав просьбу, Федерация принялся властно целовать брата, сминая губы так, что у украинца начало сводить челюсть. — Да стой же! — Ты сказал, что принадлежишь мне, разве не так? Теперь я могу делать с тобой все, что мне вздумается, мой дорогой. — Украина закусил губу, подумав о том, что поспешил, сказав двусмысленную фразу. Не таким он представлял их примирение, отнюдь не таким… — Слишком долго я терпел твои выходки. Он наклонился, грубо и резко сорвав единственный предмет одежды. Старший на своей шкуре ощутил, что такое стыд, ведь раньше стыдиться ему было попросту нечего. Трепетно оглядев его, уязвимого и подчинившегося, Федерация склонился к ладоням, принявшись исцеловывать каждую косточку, вызвав у брата смешанные чувства. — «Что на него нашло?..» — Нравится? Поверь, ты плохо меня знаешь. — надменно проговорил Триколор, возвышаясь над старшим, и вновь развел и без того раздвинутые ноги, но уже до легкого хруста. Тихо прошипев, Украина заинтересованно глянул на Федерацию, ожидая дальнейших действий. Ему хотелось понять эту часть брата, узнать, как к ней приспособиться и как реагировать. Хотелось.       Россия небрежно закинул стройные ноги себе на плечи, чуть придерживая, и ввел пару пальцев в чужой проход, не забыв добавить смазки. Украина зажмурился от ярких и не очень приятных ощущений, противясь движениям внутри. — Что, успел кому-то дать? То-то входят почти легко… — с презрением проговорил Федерация, вынув пальцы и брезгливо стряхнув с них вязкую жидкость, и опустил брата обратно на диван. — Господи, Россия, ну прямо как маленький. Не было у меня никого, могу поклясться. Вот смотри, — Он ввел средний палец в анальное отверстие, чуть заскулив, — это, мх, я… Россиянин не без удивления наблюдал за представшей картиной, а после рассмеялся, стукнув себя по лбу. — Вот я дурак... — И он приблизился, вновь даря любимому телу тепло, накрывая искусанные в кровь губы. Русский упивался собственным превосходством над братом и его покорностью. О, как долго он ждал этого и сколько терпел, и вот, наконец, получил желаемое. Украина устало наблюдал за ним из-под полуприкрытых ресниц и мягко улыбался плещущимся внутри чувствам. Он тоже слишком долго ждал.       Наконец оторвавшись от опухших губ, Федерация обманчиво нежно прошел поцелуями от шеи до пупка, изредка ставя метки в виде засосов, и, спустившись к бедру, остервенело вцепился в него зубами, оставив на внутренней части ярко-выраженный укус. Украинец безмолвно вскрикнул, широко распахнув ресницы, но после успокоился, ощутив на раненой плоти шершавый язык. Федерация нарочно медленно посасывал ее, изредка слизывая скатывающиеся капли. — Ну и фетиши у тебя... — Знаю. Пару раз несильно закусив кожу у слегка выпирающих ребер, Россия наконец освободил окаменевший орган, облегченно выдохнув. Старший чуть взволнованно охнул и наконец вынул пальцы, позволяя взять себя. Русский без промедления придвинулся и вошел на половину, жмурясь от бушующих внутри чувств. Подождав с полминуты, двинулся дальше, войдя до упора. Украинец подавился слюной и закашлялся, не имея возможности даже сосредоточиться на лице напротив. Внизу несильно жгло и тянуло, отчего, не выдерживая контраста, двухцветный сдавленно простонал. Кусать исцелованные губы возможности больше не представлялось, потому он приобнял брата за плечи, сильно их сдавливая. — М-можно. Русский любовно выполнил его прихоть, медленно и осторожно начиная движение. И лишь после того, как услышал просьбу брата и одобрительные стоны, задал нужный ему темп, выбивая из украинца полу-вскрики и возбуждающее произношение своего собственного имени. Старший безудержно царапал чужую широкую спину и продолжал впиваться в кожу ногтями до крови, не в силах получать столько удовольствия, в то время как русский затыкал его влажными поцелуями, иногда переходя на скулы, дабы слизывать скатывающиеся слезы.       Сделав пару грубых и глубоких толчков, Федерация излился, рвано выдохнув. Украинец закончил раньше брата, а потому под конец акта лежал овощем, даже будучи не в силах привести дыхание в норму. — Я рад, — Триколор лег возле брата, крепко прижав его к себе, — что люблю тебя. — и улыбнулся самой теплой улыбкой, на какую только был способен, после чмокнув украинца в румяную щеку. — Пф, это я должен говорить. И они снова слились в поцелуе, даря друг другу прикосновения, которых так не хватало обоим.