Научи меня любить

Сад в замке волков был для кота непривычен. Несмотря на почти отсутствие солнца, растения здесь, безусловно, были. Но сплошь кусты и кустарники, жёсткая, как солома высокая трава и низкие деревья, совсем непохожие на величественные гиганты, что растут на родине Гана. Деревья, достающие кронами облака, по которым так любил лазить принц. Забраться на ветку повыше. Сидеть полдня и любоваться широкими полями или бескрайним небом. Спеть детскую песенку или прочитать небольшое четверостишие, что только что пришло в голову. Ган погрустнел — хорошее настроение растворилось во внезапно набежавших тучах. Он сел на лавочку, с двух сторон окруженную темно-зелеными, низкорослыми, но густыми деревьями. Послышалось пение птицы и Ган на мгновение замер. Уши синхронно зашевелились, тело напряглось. «Ну, милая, не уйдешь!» Кот аж муркнул от удовольствия. А почему бы и не поохотиться? Немного развлечь себя, вспомнить, что он все же хищник. Тихо крадучись на задних лапах, кот подошёл к небольшому островку из увядших цветов вперемежку с пожелтевшей травой, и увидел свою маленькую жертву. Конечно, это была не настоящая жертва — Ган в своей жизни и комара не убил. Но сейчас ему нужна была эта охота, нужна была игра. Он грациозно опустился на передние лапы, оттопырив попу. Пушистый хвост игриво покачивался из стороны в сторону. Он замер, не сводя внимательного взгляда от птицы. Ган так увлекся своей охотой, что совсем не заметил, как из окна на третьем этаже за ним пристально наблюдают два обезумевших глаза. Маленький охотник сам стал для кого-то жертвой. Офф прислонил морду к стеклу и каждые пять секунд машинально вытирал слюни. Как же кот был грациозен! Его плавные движения, четко продуманные шаги и соблазнительные позы — накрыли Оффа такой плотной волной безумного вожделения, что освободиться от него можно было только слившись с этим телом, резво скачущим по саду. А в совокупности с возбуждающим ароматом, который был подобен восходящему солнцу — кот был самым желанным зверем для Оффа. Его аромат распространял по телу волка тепло, которое с каждым вздохом чуточку нагревалось и грозило перерасти в жар дневного палящего солнца. Офф не задумываясь, расстегнул ширинку. Высвободив налившийся желанием член, он спрятал тело за штору, оставив только голову для наблюдения. Оторвав от земли все четыре лапы — Ган прыгнул в траву, но к его радости птица успела взлететь вверх. Он подпрыгнул, протянул тонкие руки вверх, в полете хотел поймать глупышку. Но не тут то было. Создавалось впечатление, что жертва издевается над котом — то специально пролетит чуть ниже, практически возле его носа. То в последнюю секунду — отпрыгнет на несколько шагов рядом. Наблюдая движения Гана, Офф быстро дрочил, потому что нежные ласки ему точно не помогут. Стиснув зубы, чтобы не завыть от блаженства, он кончил, перепачкав и шторы, и себя, и пол. Выругавшись, волк обессилено, опустился на колени, и посмотрел на Гана. Кот все же поймал птицу, и сейчас видимо вел с ней поучительные беседы. Он размахивал указательным пальцем перед клювом несчастного создания и что-то увлеченно ей рассказывал. И тут в голове Оффа неожиданно созрел чудовищный план. Хотя по его мнению просто замечательный и пожалуй самый действенный в избавлении себя от этого недоразумения. Ган его супруг, а первой брачной ночи ещё не было. И это большое упущение нужно исправить. Офф посмотрел на Гана, потом на птицу в его руке, потом опять на Гана, потом на птицу. Сегодня Офф просто фонтанирует замечательными идеями. Брачная ночь может подождать, а для начала кота нужно подготовить к основному унижению. И на сегодняшний вечер у волка были грандиозные планы. ***** После удачной охоты Ган, в приподнятом расположении духа, сидел в своей комнате и дописывал счастливый финал. Пьеса писалась на одном дыхании, и буквально за пару дней был готов основной материал. Кот писал об извечных понятиях любви и ненависти, о дружбе, предательстве и вере в то, что каждый зверь достоин счастья на этой Земле под этим Солнцем. Рядом расположился его слуга, а по совместительству охранник и лучший друг. Конечно, отправлять принца совсем одного в далекую страну — неправильно. Гану требовалась защита, как члена королевской семьи. Да и просто компания кого-то близкого, чтобы тоска по родной стране была не так остра. А то, что охранник у Гана был всего лишь один, котов не смущало. Может веселило волков, привыкших ходить как минимум с четырьмя здоровенными охранниками. Офф был исключение — он отказался от этой привилегии, опять-таки настаивая, что старым традициям не место в новой реальности. Но охранник Гана по способностям превосходил сотню таких волков. Нью был кот-ассасин*. Из древнего клана, что веками подчинялись напрямую только королю. И то, что он не смог по своему статусу присутствовать на свадебной церемонии, а затем на вечеринке для избранных, ничуть не помешало коту наблюдать за своим хозяином. Нью, конечно, не мог стоять непосредственно возле Гана, но в случае опасности, коту хватило бы пары секунд, чтобы спасти своего принца. Гану оставалось написать последнее предложение и поставить точку, как в комнату постучали. Нью открыл дверь и взял у слуги конверт с письмом, адресованным Гану. Принцу хватило одного взгляда на ровные, аккуратно написанные буквы, чтобы понять от кого оно. Открыв конверт, он погрузился в чтение. «Дорогой супруг, сегодня около часу дня, я наблюдал за Вами из окна своих покоев и был очень огорчен и потрясен увиденным. Я считал Вас образцом невинности и доброты. Но видимо не разглядел за Вашим белым мехом, черноты в Вашем сердце. Конечно, совсем недавно мы все были дикими и необразованными, но эти времена давно ушли в прошлое. Сейчас мы все стремимся быть цивилизованными зверями и Ваш поступок, я повторюсь, меня очень огорчил. Что Вам сделало это несчастное создание я не знаю и знать не хочу. Но попрошу впредь в садах нашего замка не ловить птиц и уж тем более их не есть. Если Вам не хватает еды — Вы всегда можете попросить повара приготовить все, что Вы любите. За сим я кланяюсь и жду Вас в 10.00 вечера у себя в покоях, дабы наказать Вас со всей строгостью. Ибо смерть невинного существа требует возмездия, а так как Вы являетесь принцем и моим дорогим супругом, Вам назначено 10 ударов плетью. Было постановлено 20 ударов, но любящий Вас супруг, то есть я, попросил смягчить наказание, обосновав, что Вы, конечно, сделали это не преднамеренно, а ввиду взбалмошного характера и натуры избалованного принца. Попрошу не опаздывать, выбор одежды на Ваше усмотрение. Ваш супруг Офф.» Ган опустил письмо на стол и посмотрел на Нью. — Я ее не убивал… ты мне веришь? — спросил он дрожащим голосом. — Я знаю, — ответил Нью, — ты никуда не пойдешь! Этот волк сам все прекрасно видел. Вот только непонятно зачем ему этот спектакль, — повысил голос Нью. — Нью, не волнуйся, я просто пойду и все ему объясню. Он же поверит? — неуверенно спросил Ган. — Я думаю, что нет… — кот немного подумал, и продолжил, — поступим так — ты пойдешь к нему, а я останусь стоять за дверью. При малейшей опасности — ты должен немедленно подать сигнал. — Хорошо, — прошептал Ган, с каждой минутой теряя уверенность в благополучном исходе сегодняшнего вечера. Офф ждал своего супруга, в таком сильном возбуждении, что до наступления 10 вечера успел испытать оргазм раза три. Его план был просто шикарен. Никто не любит наказание. А тем более, если ты молодой красивый и гордый кот. Таким образом, Офф хотел Гана унизить и посеять зерно ненависти в его сердце. Ровно в 10 в комнату постучали. Офф кинулся открывать дверь — так ему не терпелось увидеть Гана. Кот был одет совсем просто — синие джинсы, свободная черная толстовка с капюшоном и огромным рисунком ушастого зайца, которая, как показалось Оффу, была на несколько размеров больше. — Я не ел птицу, — с порога сказал Ган, не решаясь зайти в комнату. — У тебя есть доказательства? — спросил Офф, жестом приглашая Гана зайти в комнату. — Да. Мой слуга видел, как я ее отпустил. — Твой слуга, скажет все, о чем ты его попросишь. Он не может проходить, как свидетель. — Но, я действительно не ел… я играл… мне было грустно. — Тебе грустно в стенах нашего замка? Вот так ты относишься к гостеприимству? — вскипел Офф. Ган побледнел. — Разве испытывать грусть по родному дому это неуважение? — Молчи! Не слова больше, иначе 10 ударов превратятся в 20. — Я прошу… поверь мне… — прошептал Ган, и сделал несколько шагов навстречу волку. Офф отшатнулся, его мутило. Мутило от этого сладкого, липкого запаха, который казалось, проник в мозг и превратил серое вещество в розовую жижу, похожую на желе. Ган еще что-то говорил. Волк слышал слова Гана, но не понимал. Это был просто набор букв, никак не формирующихся в слова и предложения. Он видел перед собой красивое, соблазнительное тело, пушистый хвост, который так эффектно смотрелся бы на воротнике его пальто. Офф увидел на тонкой шее ошейник, который он одел в знак их союза. Это был своего рода ритуал — носить ошейник было не обязательно. Если бы украшение покупал он, то этой бледной шеи никогда бы не коснулась такая безвкусица. Свой Офф снял в тот же вечер. — Лицом к стене, — рявкнул Офф, — и сними эту безобразную кофту — смотреть противно. Ган вздрогнул, впервые за все это время он увидел душу Оффа. Ничего кроме ярости и животного инстинкта. Даже не верилось, что Офф, который писал в своем письме о цивилизованных зверях, и Офф, который смотрит на Гана, глазами, полными ненависти — это один и тот же Офф. Решение Ган принял мгновенно, потому что спорить, а тем более сопротивляться бешеному волку было опасно. Ган рисковал вообще остаться без головы. Так что пара ударов плёткой по спине, покажется ему детской игрой. Он снял кофту. Под ней предсказуемо оказалась ещё одна, но уже не такая свободная, а плотно обтягивающая тело. Офф был удовлетворен увиденным. Ган быстро развернулся к стене и первое, о чем он подумал, было понимание, что его никто никогда не бил. Ни родители, ни одноклассники в школе. И не потому что он был принцем, а потому что он всегда был открытым и добрым. Одна его улыбка и огонек в глазах мог растопить сердца даже самых черствых котов, хотя такие в его королевстве это редкость. Первый удар был слабым, Ган даже взбодрился. Если удары и дальше будут такими слабыми, то конечно потерпеть можно. Он закрыл глаза и вспомнил родителей. Добрых, но справедливых правителей. Они частенько учили доверчивого маленького Гана, что не существует универсальных понятий добра и зла. Кому-то будет добром то, что другой считает злом. И сейчас Ган находил подтверждение их мудрым словам. Добрый, милый кот — зло для волка. Ещё удар — немного болезненный. В голове возникли образы многочисленных братьев и сестер, обожаемых племянников и племянниц, коих у кота было около сотни. Ган помнил имена и дни рождения их всех. Ещё один удар. Спину обожгло болью, и кот немного пошатнулся. А в памяти продолжали всплывать лица его слуг, учителей, одноклассников… Удар. Ган стиснул зубы. Он вспомнил день прощания с друзьями. Самые впечатлительные кошки — плакали, не скрывая боли расставания. Ещё удар и ещё. Он вспомнил, как не так давно они с актерами ставили новый спектакль и никак не могли утвердить актера на главную роль. Но после долгих поисков поняли, что самый подходящий все это время оставался в тени. Ещё удар, от которого Ган снова чуть качнулся вбок, но устоял на ногах. Это была первая роль пожилого кота-уборщика, который всегда старался не мешаться под ногами у молодых актеров. Удар. И это была выдающаяся роль. А после спектакля, как будто выполнив, то единственное для чего он был рождён, их новый актер — умер, пусть ему легко бежится по радуге. Удар. И ещё один, последний удар. Слезы навернулись на глаза, но это были слезы не из-за того, что он был несправедливо наказан. Это были слезы осознания. Он своего рода жертва. Принцем пожертвовали, чтобы его братья и сестры весело смеялись, чтобы подданные могли вовремя собрать урожай валерианы, из которой получается самая лучшая настойка. Чтобы его любимый театр продолжал радовать зрителей новыми постановками. Он здесь ради благополучия все своей страны. Но он здесь совершенно лишний, и никогда не станет для волков светлым и любимым котёнком. Не станет их добром. А его страна осталась далеко за горами. Он прежний остался далеко, в той стране за горами. Офф опустил руку и почувствовал боль. Но боль не только в руке, все же он приложил достаточно сил для наказания. Он ощутил, как легкие опалил невыносимо горячий воздух. И каждый вдох отзывался болью во всем теле. Пошатываясь, волк сел на кровать. Ган отошёл от стены, его походка больше не была такой же грациозной и легкой. Подняв кофту с пола, он, не оборачиваясь на Оффа, вышел из комнаты. Возле двери Нью не оказалось. И Ган, опираясь о стену, медленно направился в свою комнату. Нью появился через час, с большим кровоподтеком на левой щеке и ушибленной лапой. Ему доходчиво объяснил, что если его не приглашали, то в покои принца он не может войти просто так. А Нью, как услышал первый удар плеткой, что дурной — рванул к двери. Секундным замешательством воспользовалась охрана в замке. Все же исполняя свои обязанности, коты-ассасины не должны поддаваться панике. Их эмоции обязаны быть на нуле. Только холодный расчет и отточенные движения. Ган пролежал в постели неделю. Хоть спина сильно и не болела, у кота не было желания вставать и что-то делать. Нью водил его в туалет, кормил из ложечки, читал ему книги. Ган несколько раз пытался закончить пьесу, но так и не смог придумать каким же будет последнее предложение.