Единственный способ избавиться от искушения — это поддаться ему.
Оскар Уайльд
В христианском мире наступал девятнадцатый век. Вот-вот люди додумаются до самолёта, отправят в святой поход электрические свечи и запретят абсент. Тысячи и сотня маленьких заводов подкрашивали облака в тонкий оттенок пепельного; грохот железных чудовищ, что катились по рельсам, пугал кротов, а люди погружались в декаданс. Ангел и демон встретились в какой-то деревеньке на берегу Ирландского моря — единственной на всю округу, где не было слышно визга паровозных свистков и тяжёлого гула пароходов. А ещё тут подавали прекрасный ростбиф. Когда-то. К превеликому сожалению, хозяева гостиницы переехали, а потому расположиться пришлось на берегу, в нескольких милях от деревни и паре ярдов от моря. Хотелось камерности, тишины. Нужно было многое обдумать. Азирафаэль и Кроули чувствовали, что новый век грозится быть страшным, бурным, великолепным. Или это говорили полторы стопки абсента и две затяжки опиума. Азирафаэль, перекатывая во рту кусочек сахара, мутно смотрел на волны, набегавшие одна за одной на дикий пляж, забросанный водорослями и колотыми ракушками. Разговор, обещавший быть таким плодотворным, быстро угас. Трудно сказать, о чем они оба думали: Азирафаэль до сих пор не мог смириться с мыслью, что его любимого автора, денди из Англии, больше нет; Кроули размышлял, не перегнул ли палку, убедив господина Оскара, что тот имеет право «быть собой». Мир тому свидетель, змей не желал этому человеку ничего плохого. Просто хотел помочь. Люди должны были быть благодарны хотя бы за то, что в этом безумно скучном XIX веке появился хоть что-то, кого можно было читать без зевоты. Даже в Англии, задыхавшейся в корсетах, угольном дыме и вкушавшей яд крепких моральных устоев каждое утро за завтраком, такие книги проникали в каждый сколь-нибудь просвещённый дом и вклинивались в ряды скучнейших благопристойных книжек и кулинарных пособий. Азирафаэль старался покупать каждую новинку. Касался пальцами букв, будто старался впитать мысли этого смелого, яркого, потрясающего человека. Особенно ангела поразила история о вечно молодом юноше. Не столько идеей, сколько… Посылом? Нет, чем-то более тонким. Эта мысль задела ангела. Что-то, что Азирафаэль начал чувствовать во времена Елизаветы Тюдор, вновь напомнило о себе. Очень настойчиво. Ангел боялся смотреть в сторону Кроули. Тот лежал рядом, наслаждаясь солнечным теплом. Чуть-чуть улыбался, должно быть, вспоминая о чём-то несомненно подлом и гадком... Нет, разве с таким лицом можно думать что-то дурное? Нет-нет! Азирафаэль боялся не демона, но себя. Голоса, который шептал: «Оглянись. Он рядом. Дотронься. Он не откажет». Не в силах слушать свои порочные, безусловно порочные мысли, Азирафаэль ринулся в воду, оставив изумленного друга на берегу. «Ты куда?! Ангел, стой!» — испуганно крикнул Кроули. Он видел ярко-белые всполохи, кусавшие горизонт, слышал отдаленный голос бури. К берегу катился шторм. Азирафаэль плыл ему навстречу. «Ангел, ради всего святого!» — спустя мгновение Кроули оказался в воде. Очень холодной и злой, как космос, куда демон втайне хотел забрать Азирафаэля, своё сокровище, свой свет. Который зачем-то плыл вперёд, всё быстрее и быстрее. Ангел с яростью боролся с волнами, надеясь, что от этого его желание — неимоверно сильное и буйное — стихнет. Он так сосредоточился на сражении, что не заметил рядом с собой Кроули. Не проплыли и ста метров: море упорно отбрасывало ангела и демона к берегу, на гладкие скалы. К усыпанному галькой пляжу. «Вылазь!» — шикнул Кроули, цепляясь за особо крупный валун одной рукой. Второй он крепко прижимал к себе Азирафаэля. Горячего и дрожащего, напряжённого, как гитарная струна. Готового к чему-то. К чему? «Великолепное ты выбрал место и время», — пробормотал демон, не без восхищения глядя на раскрытые крылья Азирафаэля. Мокрые, солёные, такие притягательные. «Я хочу видеть и твои тоже», — попросил ангел шёпотом. Шёпотом, что звучал куда громче бури за его спиной.