***
— Жень, мы через десять минут закрываемся, — напомнила Майя, присев за столик к подруге. — Точнее, технически мы уже закрыты, но мы уходим через десять минут. Ты решила, что будешь делать? — Нет, — буркнула Женя, в очередной раз посмотрев на улицу, где на парковке у кафе был припаркован красивый серебристый седан, внутри которого сидел Никита. Заметив, что она на него смотрит, он опустил черное стекло и помахал ей рукой. — Придурок. — Тебе самой не надоело? — насмешливо спросила Майя. — Он сидит тут уже четыре часа. И ты сидишь. Смотрите друг на друга. Может, стоит поговорить? — Нет, это глупо, — упрямо сжала губы Женя. — Не глупее, чем прятаться на парковке, когда он за тобой побежал. И уж точно умнее, чем пройти мимо в аэропорту. Ты же чахнешь! — Ну и что с того? Он врун! — возмутилась Женя. — Я знаю, — серьезно сказала Майя. — И я его не оправдываю. Но в одном его папашка прав, это была не худшая ложь на свете. — И все равно ложь. — Я знаю, почему ты так это воспринимаешь, но сейчас все по-другому. Ты и сама это знаешь. — А что, если это только начало? Сначала он врет об этом, а потом… — Он не Сеня, — отрезала Майя. — И вообще, как можно было встречаться с рыжим? Все знают, что у них нет души! — Не говори глупостей, — Женя против воли рассмеялась. — И мозгов, походу, тоже. Она замолчала, снова посмотрев в окно. Ей так хотелось верить, что Никита другой. Но ей было страшно. Всегда страшно доверяться кому-то, особенно, когда ты уже обжигался. — Я даже не хотела отношений, — вдруг тихо проговорила Женя. — Ты же знаешь. Я не из тех, кто хотел с кем-то встречаться или ходить на свидания, я решила, что это не мое. И тут Никита и все как-то закрутилось, а потом… — А потом еще не наступило, — решительно заявила Майя. — Хватит с меня, я уже чувствую себя шизофреником. То я за тебя, то за него. Слишком сложно, я не понимаю, что у тебя в голове. Но одно знаю точно, это глупо, то, что вы делаете. И вам надо поговорить. Точка. Иди к нему. — Ты точно шизофреничка. Еще недавно ты говорила ни за что с ним не заговаривать. — Видишь, до какой жизни ты меня довела? — усмехнулась Майя. — И, вообще, мне пора кафе закрывать. Так что выметайся. Женя нехотя оделась, замотала вокруг шеи шарф — она все делала нарочито медленно, словно через силу, не обращая внимания на то, как ее подгоняла подруга. Через несколько минут они вышли на улицу. Никита уже стоял у самого входа в кафе. — Пока, — он кивнул Майе, а потом сделал шаг и преградил Жене путь. Майя смущенно улыбнулась подруге, махнула рукой и смылась. — Предательница, — прошипела Женя, а потом сделала шаг вправо, намереваясь снова пройти мимо. — Ну, нет, — усмехнулся Ник, делая шаг в ту же сторону. — Поговорим. — Я не хочу, — насупилась Женька. — А я не спрашиваю, — парировал Ник. — К тому же, мы уже разговариваем. — Поболтали и хватит, — бросила в ответ Женя, а потом резко рванулась влево. — Милашка, хватит этих игр, — Никита поймал её за рукав, удерживая на месте. — В этот раз я тебя не отпущу. Прежде чем Женя ответила, он сгреб её в охапку, притягивая к себе. Его губы нашли ее, жадно и настойчиво целуя. И она отвечала на его поцелуй, даже не попытавшись вырваться, наоборот, сама прижалась теснее, привстав на цыпочки и ухватившись пальцами за воротник его пальто. Она знала, что пожалеет о том, что поддалась порыву, но не могла заставить себя остановиться. Никита, не почувствовав никакого сопротивления со стороны Жени, вдруг подхватил её на руки и потащил в сторону машины, а потом исполнил какой-то акробатический кульбит, усевшись на заднее сидение с девушкой на руках. Оказавшись в салоне авто, он стал стягивать шарф с её шеи, открывая доступ к нежной и такой чувствительной коже. Его губы соскользнули вниз, мазнув по подбородку, и оставили чувственный засос, который уже завтра Жене придется старательно замазывать тональником. Но сейчас она не думала об этом, ероша руками короткие волосы Никиты, с наслаждением вдыхая его запах. Он пах духами, теплом и самим собой, и от этого у нее кружилась голова, а во рту пересохло, и стало уже не до разговоров. В голове была звонкая пустота, а внизу живота стало тяжело и горячо, как и всегда, когда Ник был так близко. Никита расстегнул пуховик Женьки, распахивая его и гладя её тело через плотную ткань строгого офисного платья. Девушка тяжело дышала ему прямо в губы, отзываясь на каждое его прикосновение. Её тонкие пальцы гладили его шею, пробирались под пальто и сжимали покатые плечи. Она уже совсем не осознавала, что делает, полностью отдавшись этому безумию. Опомнилась Женя только когда ладонь Ника накрыла её грудь, сжимая прямо через платье, и она почувствовала, как его стояк упирается ей в бедро. — Что мы делаем? — сипло спросила она. — По-моему, это называется прелюдия, — фыркнул Ник, оглаживая пальцами соблазнительную ложбинку между грудей. — Разве на работу можно ходить с таким вырезом? — Мы расстались, и нам не стоит… — Женя не смогла договорить, потому что рука Никиты проскользнула между её ног, лаская прямо через колготки. — Не помню, чтобы мы расставались, — промурлыкал парень, гладя её между ног. — Золушка сбежала с бала, не оставив на память даже туфельки, чтобы я мог её найти. — Просто ты никакой не принц, — прерывисто выдохнула Женя. — А обыкновенный засранец. — Все принцы — избалованные засранцы, — подмигнул парень. — Тогда мне не нужен принц. — Хм, — Ник вдруг посмотрел на нее очень серьезно, а потом совсем тихо спросил, — а как насчет завравшегося влюбленного дурака? Вместо ответа Женя обвила руками его шею и сама поцеловала. Нежно и чувственно, так, как только она умела. Что бы она ни делала и ни говорила, она простила его. Еще давно. Ей было страшно поверить ему, но хотелось. Больше всего на свете. Ник посадил её лицом к себе, так что её колени были по обе стороны от его бедер, и стянул с девушки пуховик. В ответ Женя стащила с него пальто, а потом сама потянулась к поясу его джинс. Расстегнув его, она потянула джинсы парня вниз вместе с трусами. Прежде чем Ник успел опомниться, её пальцы сжали его член, а потом заскользили по стволу, выбивая из него стоны. Женя сводила его с ума, он хотел её, как никого и никогда. Он резким движением спустил её колготки, а потом отодвинул вбок ткань кружевных трусиков и с наслаждением провел пальцами по горячей влажной плоти. Девушка застонала, когда пальцы парня дразнящими движениями заскользили по её клитору, то едва касаясь, то ощутимо надавливая. Никита впился в её губы новым поцелуем, глуша стоны удовольствия, продолжая ласкать её так, что искры из глаз сыпались. Свободной рукой он задрал наверх её платье вместе с лифчиком, обнажая грудь Жени. Перекатывая в пальцах горошины сосков, он наслаждался тем, как она выгибалась ему навстречу, желая большего. И прямо сейчас. Никита мысленно восславил день, когда, еще будучи подростком, вычитал в каком-то журнале, что настоящий мужчина всегда носит презерватив в кармане джинсов. Никита тогда еще и мужчиной то не был, но дежурный презерватив себе завел, правда, давно носил не в джинсах, а хранил в бардачке машины. Немного отстранившись от Штраус, он полез за ним на переднее сидение, но этих мгновений хватило, чтобы Женя успела протрезветь, покраснеть, одернуть съехавшую одежду и даже попытаться сбежать. — Нет, нет, нет, — Ник бросил попытки заняться развратом в машине на рабочей парковке и всеми силами удерживал Штраус, чтобы она не открыла дверь и не убежала. — Я больше не буду приставать, давай поговорим. Пожалуйста! — взмолился он, пытаясь заглянуть ей в глаза. — Я думаю, нам не стоит встречаться. И пора это все заканчивать. Мы друг другу не подходим, — выпалила Женя, едва не плача. Она каждый день убеждала себя, что не подходят. Не только из-за вранья, но и из-за её неуверенности в себе и страха, что они совсем из разных миров, и еще по причине целой кучи заморочек. Но стоило ему поцеловать её, и она готова была отдаться ему здесь и сейчас, забыв обо всех своих «но». Это пугало и сводило с ума, добивая чувством стыда. Никита почувствовал, что у него почти задергался глаз от нервов и недосыпа. И, конечно же, от выкрутасов Жени. — Ладно, — вдруг, весело пропел он, — в конце концов, Штраус, ты слишком хороша для меня. А я убогий врун и мерзавец. Нам стоит расстаться, чудесный план. Последнюю просьбу можно напоследок? Хочу вернуть тебе твои вещи. Раз уж расходиться, то сразу и до конца, верно? — спросил он, поправляя свою одежду. — Ты можешь отдать их потом, — Женя старалась не смотреть на Ника. Когда он сказал про вещи, она вспомнила все ночи, проведенные у него дома. Как раз после них она и оставила у него кое-какие вещи. Разумеется, случайно. — Да ладно, чего тянуть-то? Отсекай сразу, без мучений, — подозрительно жизнерадостно заявил Никита. — Ехать недалеко, пробок нет. Просто сделаем это и все? — Как хочешь. Убедившись, что она не сбежит, Феклистов пересел на переднее сиденье и поехал домой, думая, что если прямо сейчас что-то не сделает, то Штраус точно навсегда уйдет. Но что он мог сделать? Она же слышала, что он сказал про влюбленного дурака, но признания в ответ Ник не получил. Но он же чувствовал, что все взаимно, иначе бы не стала целовать и так потеряно смотреть и… Все было бы по-другому. Надо было что-то сделать. Поездка до дома, под предлогом вернуть вещи, выиграла ему немного времени, но совсем не способствовала мыслительному процессу. Он все еще был на взводе после недавней страстной сцены и того, как она оборвалась. И даже тачку вел, как будто он бессмертный. — Ты всегда так быстро водишь машину? — не удержавшись спросила Женя, думая, что его езда на грани фола. — Нет, но сейчас я выпендриваюсь перед тобой, хотя не стоило бы, — честно ответил Ник. — А еще я курю, как паровоз, в том числе за рулем. И если ты не против… — Я не против, кури, — спокойно сказала Женя. — Уж об этом точно можно было не врать, — не удержавшись, съехидничала она. — Как я мог забыть, что ты злая девочка, — хмыкнул Ник, закуривая в приоткрытое окно. — Именно. Я злая девочка, — фыркнула Женя, действительно злясь на него. Никита резковато влетел во двор и так же резко затормозил. Женина сумка слетела с сидения на пол. — Не надо так водить. Это опасно для тебя и окружающих, — на мгновение Штраус снова стала наивной милашкой с большими красивыми глазами, отчего сердце Никиты екнуло и провалилось куда-то к центру земли. — Хорошо, раз ты просишь, — пожал плечами Ник, глуша тачку. — Я, наверное, подожду тебя тут? — нерешительно сказала Штраус. — Да нет уж, давай вместе. А то будешь потом обвинять меня, что я спер твои носочки. Женя пошла за парнем в подъезд, думая о том, что может, к черту все? Она же нравится ему, он нравится ей, может, Майя права и хватит заниматься ерундой? Они вошли в лифт. Никита смотрел в пол, Женя смотрела на него. Фарс идиотизма. Еще полчаса назад они были готовы рвать друг на друге одежду, а сейчас притворяются, что все кончено, и разыгрывали нелепую дешевую драму. — А знаешь, Никита, — она заставила его посмотреть на себя, в тот момент, когда двери лифта стали закрываться, поднимая их вверх. — Что, Жень? — его зеленые глаза были такими же красивыми, как и в первую встречу. — Ненавижу я тебя, ненавижу! — заорала она на весь лифт, запустив в него сумкой. — Ты самый ужасный принц на свете! На месте Золушки, я тебе туфелькой зарядила бы по темечку! Придурок! Принц-засранец! Я тебя так люблю, что прибить хочу. Ты… Ник схватил её за руку, дернул на себя и жадно поцеловал, не давая продолжить. Дальше можно было ничего не слушать — главные слова он уже услышал.***
— Я опаздываю на работу! Опаздываю! — Женя носилась по дому Ника, снося спросонья углы и расшвыривая его вещи. — О, господи! Ты просто засранец! У меня с собой нет косметички, чем мне замазать засосы! Маньяк! — Штраус, ну, почему ты такая сумасшедшая и так громко орешь с утра? — счастливо спросил Ник, пытаясь затащить её полуодетую на кухню попить кофе. — Потому что я не хочу потерять работу. Нет времени на кофе, я… — Позвони, скажи, что заболела. Нарисуем потом тебе больничный, — Ник попытался её обнять, но схватил рукой воздух, потому что Штраус бегала со скоростью света. — Ладно. С этими засосами точно нельзя там появляться. Позвоню. Но твоя помощь мне не нужна. Решу вопрос без больничного. Один день, и это исключение! — Супер. А теперь, когда мы все решили, можно попить кофе с яишенкой? Пожалуйста. Женя, вздохнув, улыбнулась и пошла к холодильнику, надеясь, что у него есть молоко к кофе. На полках было почти пусто, не считая яиц и кетчупа. Но взгляд зацепился за маленький прозрачный контейнер. Женя неожиданно для себя потянулась за ним и открыла. Внутри лежало печенье в форме сердечка с кривой надписью «от Жени». Последнее печенье из тех, что она покрывала глазурью, она подписала специально для него. — Ты не съел? — удивилась она. Она ожидала, что он выдаст что-то насмешливое, в своем духе, но Ник сидел молча и неожиданно покраснел от смущения. — Я его храню и думаю о тебе, — пролепетал он хрипло и неуверенно. — Как и твой шарф. — Кажется, я идиотка. И мне тоже надо дать хрустальной туфелькой по голове.