Выбирай правильно

— А!... — Цзян Чэн уткнулся лбом в сжатые кулаки, давя вырвавшийся стон. — Вэй… ммм!.. Еще! Никогда, ни разу в жизни ему не было так безумно, так невозможно хорошо. Вэй Усянь живой, вернулся к нему, и Цзян Чэн больше не один — с этим огромным, чистым счастьем не могла сравниться даже жестокая радость свершившейся мести. Грязный пес Вэнь Чао еще не перестал дергаться на залитом кровью полу, воздух пах затхлостью и смертью, где-то за дверью ждали Лань Ванцзи и тысяча незаконченных дел. Но Вэй Усянь потянул Цзян Чэна к себе со знакомым блеском в черных глазах, и разве можно было отказать ему, когда Цзян Чэн так соскучился? Вэй Усянь двигался безо всякого ритма: то мучительно медленно вдавливался внутрь и замирал на несколько долгих мгновений, то толкался так быстро, что Цзян Чэн кусал рукав, чтобы не орать в голос от прошивающих все тело вспышек болезненного удовольствия. А Вэй Усянь, словно издеваясь, прижимался к спине горячей даже через плотную ткань их одежд грудью и хрипло шептал, задевая губами край уха: — Не молчи, не молчи, хочу тебя слышать, — и совсем тихо, почти беззвучно: — думал, никогда больше не услышу. У Цзян Чэна на кончике языка вертелась тысяча вопросов: с чего он это решил, где он был, что с ним стало, почему не дождался у горы, как овладел темной энергией и не соблаговолит ли, наконец, взять Цзян Чэна по-настоящему, глубоко и жестко, чтобы он поверил — Вэй Усянь действительно вернулся. Но вместо этого изо рта вырвалось: — Подожди, там… мм! — он почти заскулил на особенно сильном толчке, с трудом заставив себя не сжиматься, и на выдохе договорил: — Лань Ванцзи! Вэй Усянь действительно остановился и даже приподнялся со спины Цзян Чэна, но тут же звонко шлепнул его по заднице, с притворным возмущением воскликнув: — Как жестоко! Звать другого мужчину, когда в тебе мой… Цзян Чэн не глядя завел руку за спину, нащупал голое бедро Вэй Усяня и как следует ущипнул, обрывая непристойную чушь. Не хватало еще, чтобы Лань Ванцзи и правда услышал что-то подобное, как потом смотреть ему в глаза? Вот только Вэй Усянь плевать хотел на приличия и осторожность. В отместку за щипок он толкнулся так резко и глубоко, словно решил достать до самого Золотого ядра, и у Цзян Чэна потемнело в глазах. Он рванулся, пытаясь уйти от невыносимо острой волны жара, но Вэй Усянь опять навалился сверху, крепко прижимая Цзян Чэна к себе, и отчаянно забормотал: — Не сжимайся, не сжимайся, — его голос дрогнул, разом растеряв все шутливые нотки. — Не могу, я сейчас! Он говорил что-то еще, но Цзян Чэн уже не слушал. Он вздрагивал всем телом, замерев на самом краю, и не хватало самой малости, чтобы… — Пожалуйста, — мольба вырвалась словно сама собой, но у Цзян Чэна уже не осталось сил стыдиться. Внизу живота сладко тянуло, его трясло как в лихорадке от желания получить больше, еще больше удовольствия. Если бы проклятый Вэй Усянь прекратил издеваться и совсем чуть-чуть потерся внутри, где немного больно и очень приятно… Но он как назло застыл без движения, словно намеревался свести Цзян Чэна с ума. Можно было прикоснуться к себе, но ему почему-то хотелось закончить одновременно с Вэй Усянем и только от давления внутри. В отчаянии Цзян Чэн снова попытался вывернуться из цепкой хватки, невольно сжимаясь вокруг горячей плоти. — Нет! — громкий вскрик Вэй Усяня наверняка услышали даже Бессмертные на своих горных пиках. Цзян Чэн даже не успел испугаться, что что-то ему повредил, потому что в этот момент двери распахнулись, и в комнату влетел Лань Ванцзи. Время как будто замерло, и в комнате повисла мертвая тишина. Нужно было что-то сказать, объяснить, оправдаться и принести извинения, но телом Цзян Чэна словно овладел злой дух, не дающий шевельнуться или вымолвить хотя бы слово. Он мог только неотрывно смотреть в бледное лицо Лань Ванцзи, который с каждым мгновением становился белее прежнего, и молиться всем богам, чтобы крыша дома обрушилась прямо им на головы. После такого позора, если Лань Ванцзи не убьет их на месте за то, что они оскорбили его взор столь вопиющей непристойностью, Цзян Чэну все равно придется наложить на себя руки. Может быть, прошло несколько минут, а может, пара мгновений. Лань Ванцзи не двигался и не отводил взгляд, замерев на пороге, и Цзян Чэн все никак не мог отвернуться или хотя бы зажмуриться. Все тело звенело от напряжения и, самое страшное, от так и не схлынувшего удовольствия — Вэй Усянь внутри него ощущался все также до звездочек перед глазами хорошо. Напряженную тишину разорвал громкий смех. Кажется, то, чего давно боялся Цзян Чэн, все-таки случилось — этот болван Вэй Усянь окончательно лишился разума. — Лань Чжань, а ты вовремя, — его голос звучал так весело и беззаботно, словно Лань Ванцзи застал его за мелким нарушением правил Облачных Глубин. — Если бы ты меня не напугал, все бы уже закончилось, а так продержусь подольше. К ужасу Цзян Чэна, он качнул бедрами, будто хотел доказать Лань Ванцзи свою готовность продержаться. Горячий узел внизу живота, ослабший было от внезапного испуга, вновь стянулся туже, и Цзян Чэн тяжело выдохнул через рот, едва удержав стон. Ну почему Вэй Усянь уродился таким бесстыдником? Сам Цзян Чэн готов был сгореть со стыда, представляя, что теперь думает про него Лань Ванцзи: глава Великого ордена отдается своему помощнику возле двух изуродованных трупов прямо на глазах у наследника другого Великого ордена. Про все еще тихо сидящую в углу нежить, Цзян Чэн старался даже не вспоминать. Да еще ни один человек в Поднебесной не оказывался в столь недостойной ситуации! Цзян Чэн знал, что должен сделать, но все никак не мог отвести взгляд от замершего на пороге Лань Ванцзи, сбросить с себя Вэй Усяня и, наконец, как следует выбранить. А тому все было мало: — Цзян Чэн, давай позовем Лань Чжаня к нам? Ему же скучно просто смотреть, пусть присоединится! Лань Ванцзи издал какой-то странный сдавленный звук, но все-таки не выхватил Бичэнь — и Цзян Чэн ощутил смутный укол разочарования. Какая была бы быстрая и легкая смерть. Зато от возмущения с Цзян Чэна будто спало заклиятие неподвижности, и он наконец смог отвернуться от Лань Ванцзи, пытаясь через плечо посмотреть в глаза бесстыжему Вэй Усяню. — Вэй Усянь! Да что ты несешь? Второй молодой господин Лаааа!.. — Проклятый демон Вэй Усянь выбрал именно этот момент, чтобы снова начать двигаться, и Цзян Чэн торопливо зажал себе рот двумя руками, заглушая крик. Нужно было утопить негодяя в пруду в день знакомства. — Брось, Цзян Чэн, Лань Чжань такой красивый, — Вэй Усянь толкнулся глубже, сдавленно охнул и почти серьезно продолжил: — А Цзян Чэн надо мной издевается, просил же не сжиматься! Легко ему было говорить! Цзян Чэн не мог не сжиматься, когда Вэй Усянь заполнял его так глубоко, да еще и на глазах у... — Пойдешь к нам, Лань Чжань? На этот раз вопрос прозвучал серьезно, даже слишком серьезно, но у Цзян Чэна совсем не осталось сил задуматься, почему. Наверное, немного безумия Вэй Усяня передалось и ему, потому что в его затуманенном удовольствием разуме мелькнула мысль: а что если Лань Ванцзи и правда?.. Представив, как по его коже скользят длинные изящные пальцы с жесткими мозолями от струн на самых кончиках, Цзян Чэн бессильно уронил голову на руки, пряча лицо, и застонал в голос, уже не стараясь сдержаться. Все пропало, теперь и он лишился рассудка вслед за Вэй Усянем. — Видишь, Цзян Чэн тоже хочет, иди сюда. Лань Ванцзи ничего не ответил, а Цзян Чэн не стал спорить. Ему было очень хорошо, очень стыдно, и он сам не знал, чего хочет больше: чтобы Вэй Усянь замолчал и Лань Ванцзи отвернулся, или чтобы продолжал смотреть. Или подошел и… Что именно могло случиться потом, Цзян Чэн не знал, но Вэй Усянь наверняка что-нибудь придумает. Цзян Чэн крепче вжался лбом в сложенные руки и даже не вздрогнул, когда едва слышно скрипнули высохшие половицы — Лань Ванцзи принял решение.