"Прикоснись ко мне" или "Touch Me"

. Это был самый обычный день Савады Тсунаеши, когда он проснулся от жаркого блеска солнечного света, проникающего в открытое окно. Он был уверен, что закрыл его вчера вечером. Реборн, наверное, хотел разбудить Тсуну в тот момент, когда взойдет солнце. Он удивляется тому, что репетитор не разбудил его в стиле Вонголы. Он зевнул, потянулся, сел и по-детски протер глаза. Он был обычным семнадцатилетним юношей и в настоящее время учился в старшей школе Намимори. У него были обычные колючие волосы, типичные для парней его возраста, и обычные глаза, типичные для жен- Нет. Мужчина. Именно так он и думал. Он был также обыкновенным в том, что сдавал экзамены. Иногда он терпел неудачу, снова неудачу; он слишком много раз терпел неудачи. Но кроме этого, в нем было что-то необычное. Конечно, никто не сможет этого понять. На самом деле он был боссом печально известной и чрезмерно богатой мафиозной семьи Вонгола. Это еще одна причина, по которой он почти всегда терпел неудачи. Потому что он сам делал или, скорее, был вынужден делать бумажную работу и еще больше бумажной работы для Вонголы и все всегда заканчивалось тем, что он очень мало спал. У него не было времени выполнять свои задания, а даже если бы и было, он сам находился в плохом настроении, чтобы выполнять их, и всегда заканчивал тем, что получал ноль. Но он не был тупым. Он был неглуп, и единственными, кто знал об этом, являлся его репетитор. И вот однажды, в самый обычный и в то же время необычный день, Тсуна вышел из своей комнаты, переодевшись и приготовившись к завтраку и школе. Он все еще чувствовал себя слишком сонным из-за документов, которые заполнял прошлой ночью. Это слишком утомительно, но у него не было выбора. Это было комплексным условием для принятия официального титула Вонгола Дечимо, и он не ненавидел его, несмотря на то, что почти всегда жаловался. Было еще слишком рано идти в школу и он хотел еще поспать, но знал, что если заснет, то не проснется до полудня, поэтому сон был под запретом. Когда он вошел в столовую, то, что он увидел, заставило его глаза широко раскрыться. Он остановился. Конечно, так поступил бы каждый; вся оставшаяся сонливость тут же покинула его. Реборн, сидя на коленях у Бьянки и глядя через стол, сверлил гостя взглядом, словно кинжалом. Верде просто потягивал чай, игнорируя его. От того спокойствия, которое он излучал, казалось, будто Верде находился у себя дома — Как я и говорил, Верде, какого черта ты здесь делаешь? — спросил Реборн, продолжая свирепо смотреть. — Как я уже сказал, Реборн, я провожу некоторые исследования в окрестностях и сюда меня пригласила Нана-сан, думая, что я один из ваших друзей. — Тсуна вздрогнул от тона, которым Верде произнес последнее слово. — Опять проводишь какие-то раздражающие эксперименты? — насмешливо уточнил Реборн. — Тц, заткнись! Я не хотел здесь находиться! Нана-сан только что принесла меня и посадила на этот стул! — возразил Верде. — Я не такой, как ты, халявщик! Аура Реборна потемнела еще больше, и прежде чем все вышло из-под контроля, Тсуна сообщил о своем присутствии обеим сторонам: — А, доброе утро, Реборн, Верде-сан. — Он сел на дальний конец стола и молча принялся за еду. Верде и Реборн сделали вид, что не заметили его, и он мог только вздохнуть. Вот и все, что нас отвлекает. Ну, то, что они не заметили его, было также хорошо. Хотя… Он содрогнулся, представив себе, как они отреагируют, если их нынешний «разговор» будет прерван. Их перебранка продолжалась еще некоторое время, даже когда Тсуна уже закончил свою трапезу. К тому времени оба уже пылали гневом и безо всякого предупреждения бросились друг на друга. Прежде чем Тсуна успел отреагировать, Реборн успел вытащить Леона и превратить его в пистолет, в то время как Верде достал свои зелья. Верде посмотрел на два зелья в своей руке и понял, что это был не тот яд, над которым он работал. Это было нечто совсем другое. Но этого было достаточно, чтобы просто немного наступить на гордость Реборна. Верде прыгнул, Реборн прицелился и направил пистолет на него. — П-подождите! Что вы двое делаете?! — Тсуна запаниковал и прежде, чем он успел подумать, уже находился между ними. Он стоял спиной к Реборну и было уже слишком поздно, когда его увидели. Верде уже влил зелье в рот Тсуны, а Реборн выстрелил. Тсуна рефлекторно проглотил темную жидкость, чтобы не задохнуться из-за бутылки, застрявшей у него во рту. Тсуна постоял немного, широко раскрыв глаза от странного ощущения в своем теле, прежде чем внезапно упасть на пол без сознания. Реборн и остальные тут же бросились к нему и внимательно осмотрели. Реборн был рад, что использовал пулю посмертной воли, а не настоящую. А Верде был внутренне счастлив за то, что не использовал яд. Но зелье, которое выпил Тсуна, все еще волновало его. Когда брюнет проснулся, он обнаружил себя на диване и сел. — О, Тсу-кун, с тобой все в порядке? — Тсуна оглянулся через плечо и увидел, что его мать озабоченно смотрит на него. — Реборн-кун и Верде-кун сказали мне, что ты упал со второго этажа и потерял сознание. Тсуна пристально посмотрел на обоих. Реборн выглядел, словно ничего не случилось, и Верде только фыркнул. Тсуна вздохнул. Он знал, что не сможет заставить этих двоих извиниться, даже если это случилось по их вине. Он снова посмотрел на мать. — Ка-сан, который час? — Почти половина восьмого. Ты проспал целый час, Тсу-кун. — Она улыбнулась. С этими словами глаза Тсуны расширились и он поспешил к двери. Его остановили слова Верде: — Ты уверен, что хочешь пойти в школу, Вонгола Дечимо? — Э? Что ты имеешь в виду? Конечно, если я этого не сделаю, кто знает, как будут выглядеть мои оценки. Тсуна оглянулся на него, не понимая, что только что произошло. Реборн тоже посмотрел на Верде — нет, скорее сверкнул глазами. — Они будут выглядеть как «F», Никчемный Тсуна. — Реборн просто пожал плечами. — Во всяком случае, в будущем. — Не смей так говорить! — воскликнул Тсуна смущенно. — И не думай, что я провалюсь! — Он тут же повернулся и выбежал на улицу, заметив, что уже несколько минут потратил впустую. Верде многозначительно пронаблюдал за убегающей фигурой, прежде чем поправить очки. — Удачи тебе, Джудайме, — сказал он сам себе. Реборн сощурился на со-Аркобалено, когда увидел выражение его лица. Конечно же, это не имело никакого отношения к зелью, которое Тсуна вынужденно выпил, верно? Тсуна бежал изо всех сил, потому что знал, что глава дисциплинарного комитета не даст ему времени на объяснения, если он снова опоздает. Но также он знал, что даже если побежит, то не успеет вовремя. В спешке он вытащил пузырек с таблетками посмертной воли и проглотил одну. Он прилетел в школу и приземлился в более лесистой части района, чтобы никто не увидел, как его с пламенем на лбу и руках. Он побежал к своему классу и был рад, что успел вовремя. — Джудайме! Вы как раз вовремя! — Гокудера радостно приветствовал его, когда он направлялся к своему месту. Человек, который был самопровозглашенной правой рукой Тсуны, быстро бросился к последнему и обнял его так, что тот едва дышал. — Г-гокудера.! Я… я не могу дышать!.. — Тсуна изо всех сил пытался освободиться и был слишком счастлив, когда серебряноволосый парень отпустил его, чтобы закричать на своего друга. — Доброе утро, Тсуна! — Ямамото поздоровался, когда Гокудера буквально оттолкнул его. Он просто посмеялся над обычными выходками Гокудеры и все равно поприветствовал Тсуну. Тот тоже помахал ему рукой, заставив Гокудеру зарычать на черноволосого. После этого начался урок и Тсуна ничего не помнил. Он потерял сознание сразу же, как только сел на свой стул. Он не замечал мелков, ластиков и книг, которые швыряли в него учителя, чтобы он проснулся. Конечно, он не слышал ругательств и криков Гокудеры на учителей, которые так делали. — Горячо… Так жарко… как будто мое тело горит… Жарко… Жарко… Тсуна застонал, когда зазвонил его будильник. Он протянул руку, чтобы дотянуться до него, но того нигде не было. Он медленно открыл глаза и чуть не подпрыгнул, когда увидел, что на самом деле ощупывает задницу своей одноклассницы. Девушка сверлила его взглядом, пылая от смущения и гнева. Сонливость Тсуны немедленно покинула его, и он понял, что его предполагаемый будильник на самом деле был звонком перерыва на обед. — Д-джудайме! — Гокудера закричал, когда его любимый босс получил пощечину от одной из девушек в классе, назвавшей Тсуну извращенцем. Он зарычал на нее: — Ах ты, сука! Как ты посмела обидеть Джудайме?! Я разорву тебя на куски! — Девушка вскрикнула и выбежала из класса, когда Гокудера достал свои динамиты. Киоко и другие девушки наблюдали за этой сценой и некоторые из них высказывали свое отвращение к поведению Никчемного Тсуны. Киоко только с тревогой посмотрела на Тсуну, потому что видела, что произошло на самом деле. Тсуна спал и пошевелился только тогда, когда прозвенел звонок. В этот самый момент девушка, сидевшая на стуле перед ним, встала, и Тсуна, казалось, вытянулся, ощупывая ее попку в процессе. Хана толкнула ее локтем в бок. — Киоко, как ты думаешь, с Никчемным Тсуной сегодня что-то не так? — А? Что ты имеешь в виду? Киоко посмотрела на одноклассницу в замешательстве. Блондинка знала, что ее подруга была настоящим экспертом в наблюдении за поведением людей. Энма тоже подошел к ним и задал тот же вопрос. Хана прищурилась и посмотрела на Тсуну. — Так или иначе, он выглядит… как бы это сказать… очаровательно… Нет, это не то… он всегда так выглядит. Больным?.. Нет… но прямо сейчас… он… излучает странную ауру, которая так и говорит: «Пожалуйста, трахни меня». Киоко покраснела от слов подруги, а глаза Энмы расширились. — Хана-чан! — воскликнула она, покраснев от слов, которые только что произнесла ее подруга. — Ч-что ты такое..? — Вот именно, Курокава-сан! Как ты можешь говорить такие вещи о Вонголе Дечимо? — поддержал девушку Энма. Хана еще больше нахмурила брови. Она уже давно знала о делах Тсуны и других из Вонголы из-за своего парня. Но прозвище Никчемный Тсуна застряло в ней, и она продолжала называть босса Вонголы так, за исключением, конечно, тех случаев, когда Тсуна находился в режиме босса. Даже Хана бледнела и дрожала позади Рехея, когда была перед тем Тсуной. Но когда парень был в школе, он был просто обычным, и Хана все еще могла называть его Никчемным. — Послушайте, Киоко, Козарт, неужели вы не видите никакой разницы между сегодняшним и вчерашним Тсуной? — спросила она. Киоко и Энма снова посмотрели на Тсуну, когда Гокудера подошел к своему Джудайме и спросил, больно ли ему. — Ха-ха, Гокудера. — Ямамото рассмеялся. — Я уверен, что Тсуна не хотел что-то нащупывать. Но все равно нащупал задницу девушки. Тсуна потер свое больное лицо, глаза его были полны слез. — Я не хотел… — пробормотал он. Черт возьми, он даже не интересуется противоположным полом. И все же спустя несколько секунд он понял, что его прикосновения действительно были приятными, очень приятными. И он тут же перестал касаться своей щеки. В это мгновение Гокудера немедленно обнял его. — Ну-ну, Джудайме!.. Глаза Тсуны расширились, когда Гокудера коснулся его кожи; он тут же закричал. Он оттолкнул Хаято, прежде чем встать. Как будто он обжегся этим прикосновением. Было так горячо… — Д-джудайме?.. — позвал Гокудера с беспокойством. Ему было обидно, что Тсуна отверг его, но он был уверен, что у босса есть для этого веская причина. Его Джудайме никогда не отвергнет его без какой-либо уважительной причины. — Тсуна? — Даже Ямамото был немного удивлен таким поведением Тсуны. — Эй, — они все обернулись, когда увидели приближающихся Хану и остальных, — Тсунаеши, с тобой что-то не так? — спросила она. Они заметили, что девушка использовала его полное имя, что само по себе было странно. Она называла Тсуну так только тогда, когда находилась перед серьезным и спокойным Вонголой Дечимо в режиме босса. — Ну и что же? Что ты имеешь в виду? — спросил Гокудера, но Хана лишь обратила свое внимание на Тсуну. — Со мной что-то не так? — спросил ее Тсуна, только теперь осознав свое положение, когда боль на его лице утихла. Нет, это было даже не больно.… По какой-то причине это было хорошо… Все обратили свое внимание на него, и они начали видеть, что что-то было не так. Брюнет тяжело дышал, а его щеки пылали. Он слегка дрожал и от него исходил странный запах. — Джудайме? Вы в порядке? Вы ведь не заболели, правда? — Гокудера попытался осторожно шагнуть вперед, как будто он приближался к Ури, а не к Тсуне. — Я… — Тсуна посмотрел на них. — Мне кажется… мне кажется, что я болен.… — Может, тебе стоит сходить в лазарет? — Серьезность Ямамото заставила его посмотреть на одноклассника. Бейсболист слегка улыбнулся ему и Тсуна улыбнулся в ответ. Глаза Ямамото слегка расширились, когда Тсуна одарил его этой улыбкой. Покрасневший Тсуна мило улыбался. Он закрыл глаза и попытался стереть этот образ из своей памяти. У Гокудеры была такая же реакция, но серебряноволосый к тому же не смог скрыть свой румянец. Хана все это видела, Киоко, конечно, нет, и ее глаза сузились, когда она посмотрела на них. Кто бы мог подумать, что эти двое питают такие скрытые чувства к своему боссу? Энма вздохнул. — Тсуна, пожалуйста, перестань так улыбаться. — А? Тсуна посмотрел на своего друга, не понимая смысла этих слов. — Тсуна-сан, я думаю, тебе следует пойти в лазарет, — предложила Киоко. Тсуна кивнул и улыбнулся ей, заставив ее покраснеть. «Я думаю, что чувствую себя легкомысленным…» — Я… я пойду с тобой, Джудайме, — вызвался Гокудера, но Тсуна покачал головой. Он улыбнулся своей правой руке и тихо вышел из класса. Он не хотел, чтобы Гокудера или, если на то пошло, кто-либо другой знал, что у него вставал от объятий… — Тебе не кажется, что он слишком устал от своих бумаг и обязанностей лидера Вонголы? — Ямамото неожиданно для себя заговорил громче. Гокудера не ответил: он просто смотрел в ту сторону, куда исчез его любимый Джудайме. — Мы должны позже навестить его… — пробормотала Киоко. Энма кивнул, а Хана только вздохнула. Казалось, Тсуна был болен, но он испускал такой запах, из-за чего казалось, что это больше, чем обычная болезнь. Это может быть проблематично… Тсуна шел медленно, задыхаясь и тяжело дыша, раскрасневшись и шатаясь, к лазарету. Из-за этого состояния он даже не замечал похотливые и темные взгляды, направленные в его сторону. Он добрался до места назначения через несколько минут и едва смог выразить свое удивление, когда вместо доктора Шамала увидел Мукуро, сидящего на стуле доктора. — Ку-фу-фу-фу… Ты сейчас выглядишь так сексуально, Тсунаеши-кун. — Он произнес слово, которое Хана хотела произнести раньше, но не смогла. — Мукуро? — Тсуна тяжело дышал, когда вошел внутрь. Глаза Мукуро остекленели от прекрасного зрелища. — Я рад, что принял предложение этого доктора временно поработать здесь ассистентом, пока он там флиртует, — воскликнул Рокудо, вставая и направляясь к Тсуне. Его позабавило, что тот даже не отступил назад и не завопил, как обычно. И тем, что привлекло особое внимание Мукуро, было то, что Тсуна покраснел, глядя на него. Глаза брюнета были почти остекленевшими от жара и он как будто ждал, когда их коснутся. Это было почти забавно, за исключением того факта, что Мукуро тоже был немного обеспокоен. Тсуна выглядел определенно восхитительно, не говоря уже о том, что вкусно, но не естественно. — Тсунаеши-кун, ты заболел? — спросил он. Тсуна посмотрел на своего хранителя Тумана и успел по крайней мере кивнуть, прежде чем у него подкосились колени. Он приготовился к падению, которое вот-вот должно было произойти, но вместо этого вскоре обнаружил, что его держат сильные руки. — Ух… Угх… — Мукуро был удивлен тем, что Тсуна стонал, когда все, что он сделал, это предотвратил его падение. На лице иллюзиониста появилась легкая ухмылка. Было бы весело остаться здесь… Он поцеловал волосы своего босса и вдохнул их сладкий аромат, прежде чем снова заговорить: — Иди сюда, Тсунаеши-кун, давай ляжем спать. — Он замурлыкал, держа на руках задыхающегося брюнета, и направился к больничной койке. Он был рад, что здесь никого не было. Тсуна продолжал стонать, пока его несли, Мукуро хихикал. Он был обеспокоен, да, но это не означало, что его мужское достоинство не реагировало на восхитительного босса, лежащего перед ним. Теперь Тсуна уже тяжело дышал. Он знал, что его «состояние» — за неимением другого термина — становилось все хуже. Ему было жарко и душно. Ему холодно? Простуда? Он не был в этом уверен, но он знал, что это было что-то другое. Все прикосновения были такими приятными… Было так хорошо, что у него встал. Он не мог сосредоточиться. Все, о чем он мог думать, так это о приятном ощущении простыни, ласкающей его раскрасневшуюся кожу. — Му… куро… — прошептал он, дрожа. — Я… Мукуро встал на четвереньки над Тсуной и с вожделением наблюдал за своей добычей. Глаза Тсуны были плотно закрыты, его дыхание — поверхностно. Его лицо и шея раскраснелись, а губы были слегка приоткрыты, чтобы туда попало больше воздуха. Он сильно вспотел, и казалось, что он не в своем уме. — Я не знаю, кто сделал это с тобой, Тсунаеши-кун, но, уверяю тебя, доставлю гораздо больше удовольствия, чем простыня. Мукуро ухмыльнулся, наклонился и лизнул босса в открытую шею, вызвав у Тсуны громкий стон. Иллюзионист усмехнулся, чувствуя, как в его штанах с каждой секундой становится все теснее и теснее. Он больше не мог ждать. Он еще раз лизнул шею брюнета, прежде чем решил поставить засос, отчего стоны Тсуны стали громче. Но ему было все равно. Его руки скользнули вниз и ловко сняли с Тсуны черный жилет. Мукуро не переставал посмеиваться, когда его губы двинулись вниз, к ключице парня. — Что это ты делаешь? — Голос заставил Мукуро остановиться, и он ухмыльнулся прибывшему, облизнув губы. Аура неизвестного потемнела, особенно когда тот осознал всю серьезность ситуации. Кея немедленно вытащил свои тонфа. — Я немного занят, Хибари-кун. — Мукуро посмотрел на тонфа, прежде чем его взгляд упал на холодные серые глаза. — Разве ты не видишь, какая это редкая возможность? Я прямо сейчас присваиваю тело Тсунаеши-куна себе. Аура Кеи потемнела больше, его взгляд метнулся к Тсуне. — Эй, травоядные. Если вы двое продолжите, я загрызу вас до смерти. — Его глаза сузились, когда тот посмотрел на Мукуро. Он был зол от того, что нашел этих двоих в компрометирующем положении, но гнев постепенно сменился беспокойством. Мукуро усмехнулся. — Похоже, Тсунаеши-кун страдает от недотраха. Короче говоря, у него течка и теперь он отдает мне себя, Хибари-кун. — Глаза и аура Мукуро потемнели. — Не смей путаться у меня под ногами. — И, не говоря больше ни слова, они бросились друг на друга. Взгляд Тсуны немного прояснился, когда он услышал непонятные звуки. Он заставил себя сесть и с удивлением обнаружил, что Кея и Мукуро дерутся. Оборудование ломалось, вещи доктора Шамала были разбросаны. Порно-книги и диски с видео рвались и разбивались на куски. В глубине души он понимал, что если его хранители продолжат драться, это будет означать, что у него появится еще больше бумажной волокиты, и потому сделал единственное разумное, что смог придумать своим разгоряченным сознанием: встал между ними. На периферии сознания мелькнуло похожее воспоминание, то, что произошло сегодня утром, и Тсуна не смог избавиться от ощущения дежавю, хотя на этот раз участниками были Мукуро и Кея, а не Реборн и Верде. Кея был слишком удивлен, когда Тсуна обнял его, чтобы остановить. Мукуро усмехнулся и тоже остановился. — Похоже, Тсунаеши-кун тоже хочет поиграть с тобой, Хибари-кун. — Он произнес это вслух, и Кея пристально посмотрел на него. — Что ты с ним сделал, травоядное? — мрачно спросил глава дисциплинарного комитета иллюзиониста, смотря на брюнета, обратившего к нему умоляющий взгляд. — Оя-оя, но это был не я. Должно быть, с ним что-то случилось или Реборн что-то сделал, — сказал Мукуро, шагнув вперед и желая забрать Тсуну от Кеи. — Пожалуйста… не деритесь… здесь… — слабо произнес Тсуна, но двое юношей услышали лишь соблазнительный голос. Хибари стиснул зубы, когда почувствовал, что его брюки натянулись. Он опустился на одно колено и по-свадебному понес Тсуну на руках, как недавно сделал Мукуро. Маленький брюнет уткнулся носом ему в грудь и Кея зашипел от явного удовольствия, когда Тсуна случайно задел сосок. Мукуро рассмеялся. — На твоем месте, Хибари-кун, я бы поделился. Глаза Мукуро остекленели и Кея пристально посмотрел на него, но ничего не сказал. Они вдвоем вышли из лазарета, зная, что доктор Шамал будет убивать, когда вернется и увидит состояние своего кабинета, а в особенности порно. Мукуро открыл дверь в приемную, потому что руки Кеи были заняты. После того как глава вошел, Мукуро немедленно закрыл дверь и запер ее, чтобы предотвратить любое вмешательство, подобное тому, как вошел Кея. По разрешению главы дисциплинарного комитета иллюзионист открыл еще одну дверь и с удивлением обнаружил, что в Приемной есть спальня. Похоже, Кея использовал эту комнату, чтобы соответствовать своему образу жизни. — Ты уже приводил кого-нибудь в эту комнату, Хибари-кун? — поддразнил его Мукуро. — Нет, я хотел привести сюда только одного человека. — Он бросил быстрый взгляд на тяжело дышащего брюнета в своих объятиях. — Очень жаль, что ты тоже здесь. Ты можешь уйти, ты же знаешь. — Ах, ты такой холодный… — Мукуро изобразил обиду, — в отличие от Неба, которое держишь в руках. Держу пари, Тсунаеши-кун чувствует себя тепло прямо сейчас. — Оба встрепенулись, когда поняли, насколько двусмысленно прозвучало это предложение, и Мукуро усмехнулся от того, что Кея отреагировал так же, как и он. — Я и не знал, что ты извращенец, Хибари-кун. — Заткнись. Тебя сюда никто не приглашал. Так что, если ты хочешь остаться, держи свой раздражающий рот на замке, — мрачно предупредил тот, укладывая Тсуну на кровать. Тсуне было уже слишком жарко. Он хотел, чтобы что-то избавило его от этого ощущения. Он посмотрел на двух ссорящихся у изножья кровати, на которой теперь лежал, парней и наблюдал, как Мукуро дразнит Кею, а тот продолжает сверлить его взглядом. — Хибари… сан… — произнес он, желая привлечь их внимание. Он хотел сказать, что ему плохо и он хочет вернуться домой, если это возможно. Но в горле у него было горячо, а мозг работал плохо. Кея посмотрел на брюнета, когда тот окликнул его, и у него перехватило дыхание. Тсуна лежал на кровати, смотря на него своим порочным, соблазнительным взглядом, краснея и тяжело дыша. Его волосы были растрепаны, глаза остекленели, а губы выглядели такими сочными и желанными. Короче говоря, Тсунаеши Савада, обычный, но неординарный ученик школы Намимори, возбудил главу дисциплинарного комитета. А Кея — очень эгоистичный человек. Он сделает все, чтобы удовлетворить собственные потребности. — Может быть, попробуем? — предложил Мукуро и Кея не смог не кивнуть, хоть и с неохотой. Он не хотел ни с кем делить конкретно этого брюнета, но знал, что Мукуро не уйдет, пока не получит от Тсуны свое. Тсуна смущенно смотрел на обоих, когда те начали снимать одежду. Если бы его разум был хоть немного яснее, он бы тут же сбежал при виде двух самых опасных людей, раздевающихся перед ним. Он тихонько ахнул, увидев их истекающие смазкой мужские достоинства, и вздрогнул, когда их помутневшие взгляды скрестились на нем. Он попытался сесть, но Кея остановил его, сев позади и обхватив рукой за талию, не давая двигаться, хотя он и так не мог этого сделать. Тсуна застонал, когда жаворонок лизнул и пососал мочку его уха и часть чуть ниже нее. Он почувствовал это, когда Мукуро начал раздеваться. Два самца смотрели на его твердый член, с которого капала сперма, и Мукуро раздвинул ноги Тсуны сразу, как только Кея усадил брюнета к себе на колени. Тсуна ахнул, когда почувствовал, как Кея прижался к его щекам, и его член дернулся от внезапного контакта с кожей. Тсуна покраснел еще сильнее, ощутив дыхание хранителя Тумана на своем члене. Он прикусил нижнюю губу и ухватился за то, за что можно было. Левой рукой он нащупал мягкую простынь, а правой — волосы Мукуро. Мукуро лизнул подергивающийся член брюнета и уже собрался было вобрать его в рот, как вдруг остановился из-за внезапно хлынувшей из него белой жидкости, брызнувшей ему на лицо и шею, а также на живот Тсуны. — Хм… Похоже, наш босс разгорячен сильнее, чем мы первоначально думали, — произнес он, облизывая жидкость губы. — Хн. — Кея согласился. Оба самца были слишком далеки от рациональных мыслей, и все, о чем они могли думать, было то, как ебабельно выглядел их босс или как соблазнительно он стонал. Кея использовал сперму на животе своего травоядного, чтобы смочить пальцы. Мукуро усмехнулся, когда понял, что задумал жаворонок. — Значит, ты собираешься так далеко зайти, да? — Он снова наклонился и лизнул нижнюю часть все еще твердой, несмотря на то, что парень недавно кончил, длины Тсуны. Рокудо застонал вместе с Тсуной, обвивая языком кончик члена, пробуя на вкус капающую влагу, которая все еще сочилась из уретры. Как только Мукуро проглотил всю длину брюнета, Кея засунул средний палец в дырочку Тсуны и укусил его за шею, заставляя молодого Вонголу кричать и выгибаться, когда удовольствие пронзило все его тело и грозило отключить разум. — Ахх… Угх… Хибари… сан… Мукуро… — Тсуна мог только стонать, произнося их имена, так как новые ощущения заставляли его сознание путаться. Через некоторое время к первому пальцу прибавился второй, а Мукуро покачал головой, заставляя Тсуну крепче сжаться. И вскоре он снова кончил. Когда Кея добавил третий палец, Тсуна уже покраснел, вспотел и тяжело дышал, как и два его хранителя, и кончал снова и снова. Он дрожал от слишком сильного оргазма, но его член оставался твердым. — Хм… Я уверен, что доставляю ему невероятное удовольствие… Интересно, почему он все еще такой твердый, — подумал Мукуро, с вожделением глядя на подергивающийся член, который продолжал сосать до сих пор. Он чувствовал себя наполненным спермой брюнета. Кея едва сохранял рассудок; сдерживавшийся слишком долго, он был рад, что ему все же удалось разработать Тсуну, потому что был уверен, что ни у него, ни у Мукуро не осталось сил терпеть. Мукуро с удивлением обнаружил, что его собственный член начал подергиваться от возбуждения, когда Кея расположил Тсуну лицом к Мукуро. Тсуна все еще был немного не в себе и не мог собраться с мыслями, пока не почувствовал, что какая-то громадина грозит разорвать его на части. Он заскулил от боли и Кея остановился. — Ш-ш-ш… скоро будет приятно, Тсунаеши. Постарайся расслабиться, — прошептал Кея ему на ухо, рисуя круги на чужом животе, что немного облегчало боль. Жаворонок зашипел от тесноты и сразу понял, что Тсуна девственник. Теперь он был уверен, что после этого они с Мукуро получат печально известным двойным X-баннером. — Я доставлю тебе удовольствие, пока Хибари-кун готовится, — раздался голос Мукуро и брюнет снова заскулил. Хранитель Тумана наклонился, лизнул нижнюю губу Тсуны и пососал ее, а его рука впилась в брюнета и принялась его раскачивать. Кея начал медленно толкаться, синхронно с движениями Мукуро, и Тсуна ничего не мог сделать, кроме как раствориться в удовольствии и боли, издавая приглушенные стоны в рот Мукуро. Кея тоже застонал, потерявшись в удовольствии, которое доставляло ему тело Тсуны. Мукуро почувствовал болезненные ощущения в своем члене и начал двигать другой рукой по нему одновременно с членом Тсуны. Брюнет кончил еще три раза, прежде чем Кея спустил в молодого Вонголу, и как раз тогда Мукуро кончил; в то время его рука была скользкой от большого количества спермы Тсуны. Они все тяжело дышали. Мукуро подхватил Тсуну и одним быстрым движением развернул его так, чтобы теперь он сидел на коленях иллюзиониста, к большому неудовольствию Кеи. Сперма жаворонка все еще капала из его дырочки и у Мукуро снова встал при виде этого зрелища. Теперь настала его очередь. — Еще… пожалуйста… Прикоснись ко мне… — Оба самца услышали хриплый голос Тсуны и невольно ухмыльнулись. Теперь Тсуна не сможет подать на них в суд за изнасилование. Тсуна сам их попросил. — Не волнуйся, мы доставим тебе больше удовольствия, — прошептал Мукуро на ухо своему боссу. Он обнял Тсуну за талию и зашептал тому ласковые слова. Все знали, что Мукуро любит своего босса. Он всегда говорил, что захватит тело Тсуны, но все, кроме Тсуны, понимали, что он имеет в виду. Правда, сначала он хотел обладать телом Тсуны из-за мести, но теперь — по совершенно другой причине. Кея наклонился ближе и погрузил свой язык в рот травоядного, заставив последнего снова застонать. Для них троих было слишком много удовольствия. Мукуро знал, что Кея тоже питает чувства к боссу, но казалось, что никто не видел этого за маской равнодушия и холодности, которую носил глава. Даже сам Тсуна не видел, что его хранитель Облака любил его все эти годы. И два взрослых парня знали, что каждый из них чувствовал одно и то же. Та же тоска, та же боль проигнорированного, одинаковое раздражение от ревности, одинаковое возбуждение каждый раз, когда они представляли или видели какую-то часть кожи Тсуны, и многое из всего этого, та же любовь… Мукуро начал поддавать бедрами, одновременно толкая Тсуну вниз, навстречу своему пенису. Брюнет застонал во рту Кеи, в то время как рука последнего скользнула вниз по его коже и крепко сжала чужой член, качая его так же, как это делал Мукуро, хотя хватка был намного сильнее и крепче, но не то чтобы это не имело желаемого эффекта. На самом деле, все было наоборот. Тсуна горел таким наслаждением и жаром, что ему казалось, его тело вот-вот взорвется. Его хватка на плечах Кеи стала почти болезненной. Кея разорвал поцелуй, когда кислорода стало не хватать, и увидел, что выражение лица Тсуны кричало о том, что он хочет большего, хотя Мукуро насаживал его на себя сзади, а спереди ему дрочил жаворонок. Когда все трое кончили еще раз, они тяжело дышали после оргазма, обильно потея и краснея от жара, которым пылали их тела. — Это было весело, — сказал Мукуро через некоторое время, когда они укладывали брюнета спать. Казалось, что Тсуна потерял сознание после окончания. Он лежал с одной стороны от Тсуны, а Кея — с другой. — Интересно, что мне сделать с Тсунаеши-куном в следующий раз? — Следующего раза не будет, — просто произнес Кея, уткнувшись носом в потерявшего сознание брюнета и обняв его за талию. — Я думаю, что двойное проникновение будет веселым… — сонно произнес Мукуро, сделав то же самое с другой стороны, вдыхая сладкий аромат брюнета со смесью секса. Они втроем лежали в темноте, спали, и даже взрывы снаружи из-за отчаянных поисков Гокудеры его Джудайме или громкие проклятия доктора Шамала не могли разбудить ни одного из них. Тем временем Реборн и Верде сидели на ветке дерева рядом с Приемной и снова спорили. Киллеру удалось заставить ученого выложить все о проклятом зелье в тот день, после стольких боев, но, похоже, они уже опоздали. Троица была в самом разгаре своей «деятельности», когда двое Аркобалено оказались на месте, и они не хотели злить и Мукуро, и Кею одновременно. Это стало бы катастрофой, особенно когда эти трое так явно наслаждались друг другом. — Похоже, в семье Вонгола будет тройничок… снова, — заговорил Верде, вспомнив, как Вонгола Примо был вовлечен в романтические отношения как с хранителем Облака, так и со своей правой рукой. — Или… там будет очень злой Никчемный Тсуна в режиме босса и два эгоистичных хранителя в больнице. — Реборн ухмыльнулся. Он уже представлял себе, как Тсуна отреагирует, когда проснется и эффект от комбинированной пули и зелья исчезнет. — Похоже, мой афродизиак весьма эффективен. Я должен сделать еще, — задумался вслух Верде, заставляя Реборна сильно пнуть его в живот. В комнате все было тихо, и только дыхание трех парней нарушало эту тишину. . .КОНЕЦ. . Записка РЕН-самы: Да, вот именно, люди. Пожалуйста, просмотрите и скажите мне, что вы думаете! Пожалуйста, без огня. Я ведь предупреждал вас о содержимом раньше, верно?