We can never be friends

      Когда Тэхён говорил, что следовать за толпой глупо, он относился серьезно к своим словам, пускай это было в пять лет, но характер барана и полнейшее отрицание чужих мнений остались с ним навсегда. Даже спустя почти двадцать лет, еще двадцатичетырехлетний Тэхён, живя в сугубо католической семье, был геем. Да, сложно, но пока родители живут в незнании, то есть в Тэгу, а он в Сеуле, то вопросов нет, его родители еще мечутся между тем, кто их сын: неудачник в отношениях или просто бабник-сердцеед, но все прозаичнее и проще, а попросить секретаршу подыграть на час и двадцать минут пять секунд — плевое дело. Мистер Ким обычно протягивает руку, мать в порыве чувств обнимает и его и «будущую невестку», секретарша заправляет прядь за ухо, мило улыбается, пожимает отцовскую руку в своих двух, отвешивает традиционный поклон, говорит лаконичное «рада с вами встретиться», а Тэхён испытывает дежавю, вспоминая все, каждую без исключения, дораму, честно просмотренную им со своим парнем, это тоже (просмотр дорам по вечерам) до зубного скрежета банально, но этот досуг вполне можно разнообразить, хотя бы из-за находчивости его парня, а девушку, которая рассказывает обнадеженной матери о своем больном коте — нет. Не возможна к интересу, невыносимо поверхностна и обыденна, как, например, человеческая необходимость питаться каждый день. Мать и отец желают свадьбу как можно скорее, потому что, с их слов, девушка — находка, сокровище, клад, на что Тэхён держит скрещенные пальцы в кармане, а потом шепотом выплевывает «не дай бог». Джису, подставная невеста, правда, красива и умна, она зашла дальше и носит кольцо на правой руке и ждет ребенка, которому пока месяца нет, у нее муж сидит дома и сходит с ума от ревности, Тэхён знает это и даже находится более чем в дружеских отношениях с ней, она закатывает глаза, целует в щеку, исключительно из-за привычки так прощаться со своими друзьями, и главное просит передать привет Чонгуку.       Возможно, Тэхён все-таки циник, потому что такая преданность стразам, Перис Хилтон и Бритни Спирс — вызывает скупую слезу консервативных взглядов на моду, тянущихся из 2007. Но у Тэхёна интернет уже провели почти по всему миру, а Собор Парижской Богоматери горел, но Колизей все еще цел, а значит мир ещё не пал*.       Возможно, мелочно гордиться этим мини протестом против мира, кто его знает, в общем, но Чонгук, который такой же поверхностный и обычный, как вышеупомянутая девушка, восторженно пищит из-за work bitch, когда звонит тэхёнов телефон со стразиками на чехле (на работе это выглядит более чем комично, но кому какое дело, когда Тэхён раздраженно смотрит, делает, что надо, и вообще выглядит красавчиком в деловом костюме-двойке). Тэхён часто угрюм и выглядит по-сучьи стервозно, похоже, что work bitch делает свое дело, потому что должность высокая, но не надуманно заоблачная — офисный планктон, единственные плюсы это секретарша и кабинет, минусы: высокомерные взгляды начальства, завистливо-раздраженные подчиненных, нагрузка, ответственность, элитарный стиль, который надо поддерживать, некий имидж роскошной жизни, который является и затратным, и окупаемым, и привлекательным.       Чонгук говорит, что он, Тэхён, — старомодный и раритетный, как английские машины, которые работают исправно, но все равно они — признаки уходящей культуры, даже эпохи. Тэхён и не отрицает, а просто слушает и смотрит, как вполне себе накачанный парнишка, с отросшими, собранными в пучок темными волосами роется в его шкафу, осматривая повседневную одежду, коей не так уж и много, она вся пестрит брендами, которые вполне могут сойти за тряпку из секонд-хенда восьмидесятых годов. Чонгук бурчит, потому что Тэхён носит либо костюм, либо вельветовые брюки и шелковую рубашку с невообразимым узором, которые смотрятся неплохо на в меру жилистом теле. Самое милое в их отношениях — это контрасты. Просто представьте себе типичного золотого мальчика, он играет за университетскую команду, точная уверенность, что капитаном, как иначе, он постит в инстаграме фото топлесс в раздевалке после качалки, у него есть старший брат, который стал гордостью семьи: красивейшая девушка, какие-то места в Форбс, спортивные тачки, а младший — любимчик родителей и публики, который даже появился в журнале с заголовком «самые ровные зубы в шесть лет», мать заседает в клубе «сплетниц», то есть дам за сорок с большим кошельком и идеальной репутацией, отец ездит в гольф клуб и даже носит уродливые шорты с гольфами и поло, а после пьет виски в граненном стакане с кубиками льда, у которых, наверняка, углы девяносто градусов до последнего момента, пока они не расстают. Идеально, как фарфоровая кружка, стоящая на специальном столике для чая. Идеально, как разъебанные колени Чонгука, когда тот решается на эксперименты: он в бандаже, на шее ошейник с очень бессмысленным железным сердечком посередине, но, боже, какая разница, что там и смотрится ли сердечко хорошо, ну, потому что, во-первых, у Чонгука там все мокро, бог знает почему, но он течет, как последняя блядь, во-вторых, он течет, и на детали как-то плевать, в-третьих, Тэхён говорит: «не отвлекайся», и как-то уже не хочется ничего, и состояние не может определиться между тем, чтобы лечь на кровать, укрыться одеялом и быть самым милым человеком в радиусе нескольких стран поблизости, и тем, чтобы пойти напиться и прокуренным прийти к Тэхёну и насадиться глубже и жестче, но Тэхён сказал ждать и наслаждаться происходящим, и Чонгук всего лишь хнычет и скулит. Мама должна быть недовольна им, брат разочарован, а отец в ярости или незнании, но вещи происходят вне зависимости от желаний. Хотеть Тэхёна соблазнительно и даже не постыдно.       Но отношения продолжают оставаться американскими горками, даже когда они местами очень, кхм, удовлетворительны.

«Не ищи меня, козлина Оближи мой зад и живи счастливо с этой проституткой, мне гондон не нужен Хотел сделал шах и мат? — А сделал шаг и нахуй, так и знай С любовью, Гуки»

      Пожалуй, еще одно, что следует знать о Чонгуке: он обожает драму и просто тащится от всего сучьего, стервозного и немного тэхёньего, например, злости, салона машины, голоса.       Но самое забавное — это вид Чонгука, когда он вытворяет нечто подобное, потому что он, играя в плейстейшн, может говорить грязные вещи, в которых он очень хорош. Эта невозмутимость подкупает, как и то, что Тэхён заблокирован во всех мессенджерах, телефон тоже отправил в черный список, даже проверять не стоит. Чонгук любит эмоции и психовать, орать и молчать, говоря, что (Тэхён старше всего лишь на четыре года, но Чонгук драматизирует) их отношения не имеют толка и благоприятного исхода, потому что: а) Тэхён стар для него; б) у него член, а чонгукова семья не очень обрадуется этой части тела избранника их сына, но не им на нем сидеть; в) не для Тэхёна его, Чонгука, мать растила: была на утренниках, говорила, что за девочками надо ухаживать, водила на разные секции, (чаще это делала няня, но кто ей платил?) поэтому цветочек, выросший в маминых ручках, не заслуживает кого-то вне сказок: все доморощенные барышни твои. Но есть, что есть, а у Тэхёна все еще есть кассетный плеер, причудливый стиль в одежде, заурядное рабочее место, как он считает, и Кадиллак, который собран в прошлом веке, стоит в одной из комнат и выглядит, как дешевая пародия на Титаник из-за сцены с автомобилем. Однако, только из-за Тэхёна у Чонгука желание казаться золотым мальчиком и громко хлопать дверями, отращивать волосы, быть неординарным? Иметь эмоции?       Мужчина, правда, покорял, если жизнь — клуб, то Тэхён — тот, кто скучает и отвечает на вопросы дам по типу «не нужна ли Вам компания?» словами, что в клубе достаточно людей, чтобы не чувствовать себя одиноко. Такой раздражает, заставляет о нем думать, Чонгук самодовольно пьет какую-то гремучую смесь на вечеринке, вещи валяются в его машине. Вокруг Чонгука много молодежи, а он только и думает: ищет ли его Тэхён.       Чонгук — парнишка обаятельный, не застаивается, найти девушку — не проблема, учитывая, что он довольно-таки мужественный, красивый, а знакомых много, так что он на расхват, особенно в узких кругах одиноких друзей всех полов. Но у него есть Тэхён, тоже не лыком шитый, который на провокаторские вещи не реагирует, но внутри горит, гневом, яростью, ревностью, у него играют желваки. Выходки Чонгука провоцируют, злят; его, Чонгука, хочется, как непослушного пса носом ткнуть в его косяки и шалости, но темперамент, чтоб его, не даёт покоя, потому что с младшим надо осторожно, продуманно, иначе не выходит ничего: азарт сочетается с рационализмом, поэтому на цепь не посадишь, отшлепаешь, ему понравится, и он зайдет дальше. Но сейчас он дразнит, ждёт.       Тэхён ведётся, как дурак, который наступает на грабли, и, как говорил его дед, грабли — это палка с зубчиками на конце. Гиблое дело — ввязываться в эти игрища.       Чонгук самодовольно стоит около стенки, прижатый блондинкой, хрупкой и симпатичной, которая, флиртуя поставила руку на стену напротив его головы, милочка в два раза меньше — запала в два раза больше. Тэхён должен поступить непредсказуемо, иначе в чем смысл.       Тэхён приходит, потому что Чимин, лучший друг Чонгука, отвечает на смс, недвусмысленно спрашивающее «где он?», моментально, Тэхён готовился: на нем обтягивающее штаны с цепочками по бокам и светлая шелковая рубашка, показывающая больше, чем скрывающая тело при движении, легкая косметика. Тэхён выглядит дорого и очень сексуально, он не может остаться незамеченным. Мужчина незатейливо заводит разговоры, пьет, лапает, а Чонгук, откровенно, ждал его. Чонгук удивлен, потому что Тэхён игнорирует колкие, настойчивые взгляды, которые чувствуются тысячами ножей в спине.       Девушка Чонгука обращает внимание, смотрит, заинтересовывается, а от взгляда Тэхёна на них смывается, что странно, учитывая ее поведение минуту назад. Тэхён подмигивает, а Чонгук уже не в игре: желание заехать по самодовольной роже растет в геометрической прогрессии с каждой секундой в этой накаленной обстановке. Но это у Чонгука она такая напряжённая, у Тэхёна проще — он принял правила и играет, получая удовольствие.       Девушка, уже изрядно выпившая, мажет по губам, слюнявя подбородок, она размазывает помаду, неловко обнимает, вплетая другую руку в волосы, утыкается в плечо и тяжело дышит, ее колени трясутся. Она уже предлагает уединиться, но Чонгук ждёт Тэхёна: провокация — одно, измены — другое, и эти недоотношения раздражают его, Чонгука, который говорил, что ничего между ними нет, но злится, стоит другой девушке коснуться Тэхёна. «Будь добр, надень пояс верности. Ты знаешь, что я имел ввиду. Ты знаешь, чего я хочу. Пожалуйста…» — именно это крутится в голове заезженной пластинкой. Парень придерживает девушку, чтобы она не упала, потому что высокие каблуки, потому что следи за своей нормой: она перебрала и сейчас неимоверно бесит. Ее приходится трогать, а Тэхён воспринимает это как дразнилку, поэтому он делает другой шаг: оставляет засосы на настойчивой девушке, которая контролирует себя, знает, чего хочет. А хочет она секса с Тэхёном, говнюком в очень красивой одежде, которую хочет снять не один Чонгук, у которого внешность модели и укладка придурка, потому что приперся на университетскую вечеринку, где одни зубрилки, пытающиеся отдохнуть и получить похмелье и дрожь в ногах, после секса, это естественно.       Наконец, Тэхён всё-таки вспоминает, зачем, а точнее за кем он здесь.       Но проучить надо? Надо.       Девушка кое-как переключает внимание на Тэхёна, виснет на нем, соблазняет его.       Чонгук злится.       Практически в бешенстве.       Вот он, пьяный, его, весь распрекрасный, спортивный, сексуальный, на все готовый и жаждущий внимания, и, конечно, не получающий его.       Для всех он — сын очень богатого мужика, клишированный джекпот для всех девушек, идеал, чтоб его. Не гей. Тэхёну и близко с ним стоять не стоит, потому что у него самого невеста официально для его родителей, скучная, рутинная жизнь. Это звучит, как отчаяние.       Чонгук почти скулит. Возможно, хорошо, если он уйдет с этой студенткой, трахнет ее, женится и будет жить с двумя детьми и собакой. Но, блять, для него, для Чонгука, у Тэхёна в шкафу розовые пробки, плетки и бандаж, потому что доверие, потому что про любовь к Бритни Спирс не знает никто, кроме него.       Шоу должно продолжаться.       Чонгук бычит, толкает в грудь, дышит так, что ноздри раздуваются.       — Пойдем, — выгоняет на улицу, где толпа уже ждет драку. Драку за девушку, имя которой все еще не известно. Драку, которая, по мнению всех, из-за алкоголя в крови и дурости в голове.       Чонгук бьет первым, хотя не должен, но он — придурок. Он кулаком попадает по скуле, из-за чего Тэхён отшатывается, дышит тяжело и смотрит зло, но без каких-либо эмоций кроме. Это расстраивает. Отвечает обидчику. По идее, они не знают друг друга. Чонгук хватается за нос, попадает по брови, видит кровь на костяшках и жалеет о ней. Ему не больно, но с утра должно быть, как и Тэхёну, который делает то же самое, но по нему не понятно, что он вообще думает. Чонгук получает удар в солнечное сплетение, воздух выбивается из легких, но опьянение не сходит до конца. Все еще во рту неприятный вкус табака и водки в одном из коктейлей. Тэхёна плохо видно, потому что темно и в глазах все плывет, а смотреть не хочется.       Чонгук надеется, что его не начали ненавидеть. Очень. Толпа кричит, велит продолжать. Их ненавидит и Чонгук, и Тэхён.       Но у Чонгука весь спектр эмоций мелькает где-то в подсознании.       Их растаскивают, на том спасибо. Девушка забыта. Чонгука несут в ванную, точнее к ней, бросают его перед дверью. Он чувствует себя паршиво, так, будто жалеет обо всем сделанном за последние несколько часов. Циферблат часов оказывается сломан, наверняка, ударился о перила, но это неважно. Время 12:05, а ванная, выясняется, была не пуста.       Тэхён стоит у раковины и смывает кровь с лица, но он необыкновенно красивый, это даже не открытие и не новость, это настолько очевидно, что не стоило покушаться на эту красоту.       Их взгляды, как то ни банально, встречаются в зеркале.       — Расстанемся? — и весь воздух выбивает лучше, чем удар поддых от того же самого человека.       — А мы были когда-либо в отношениях? — Тэхён кивает, согласно мычит в то же зеркало.       — Ясно. Прощай? — Чонгук не видит ни себя, ни его, ничего вокруг, гремит музыка и орет строчки: «I hate that I saw you again last night You were with somebody and so was I Met you in the bathroom at 12:05 And I fucked you again, we can never be friends» — любимой, между прочим, песни Чонгука.       Забавно, что время как раз едва ли перевалило за полночь, а несколько секунд, а кажется часов, он видел дурацкие 12:05 на часах. «Поебемся?» — ехидно улыбается голос в голове.       Но Тэхён воспринимает музыку как сторонний, фоновый шум.       Но Тэхён идет к выходу.       Чонгук хватает запястье и припечатывает к стене, смотря разочаровано, как и Тэхён. Чонгук целует, ожидая, что мужчина начнет выворачиваеться и отказываться от него, в отвращении вытирая губы рукавом рубашки, но Тэхён заинтересован в нем, хотя бы потому что целует также настойчиво, как всегда.       В дверь стучатся, спрашивая жив ли он, но он кричит «да», надеясь перекричать музыку, уже плевать на музыку: у Тэхёна рубашка дурацкая, потому что все еще надета. Тэхён лезет руками ему под одежду, разгорячённая кожа чувствительно реагирует на влажные руки, покрывается жгучими следами, которые чувствуются лучше, чем удары. Поцелуи агрессивные, однозначные, настойчивые. Руки не контролируют силу, сжимая бедра Чонгука, синяки будут, это очевидно, но жаль, что после драки их будет больше.       — Резинка есть? — Чонгук говорит, вместо извинений. Тэхён лезет в карман, он был подготовлен, смазка хлюпает, когда длинные, изящные пальцы используют ее по назначению. Чонгук скулит, но пытается контролировать себя. Сфинктер сжимается вокруг члена, когда его ноги, наконец-то, разводят, он прижимается к стене, поворачивая лицо в сторону. Холодная плитка резко опаляет щеку, но это, впрочем, неважно, Чонгук выгибается в пояснице, а Тэхён сжимает его волосы, прижимается теснее, толкается мелко.       — Да, Тэхён, здесь, пожалуйста, здесь, глубже, пожалуйста… — Чонгук стонет низко, но получается так себе.       — Чшшшш, будь тише, Гуки, — Тэхён не отвлекается, перекладывает руку под ребра, а другой закрывает рот. Ладонь становится мокрой.       — Или не будь, если хочешь, чтобы весь дом слышал, как ты профессионально принимаешь мой член, — после этого он пытается, честно, но слишком хорошо, чтобы оставались силы на такие мелочи как самоконтроль.       — Хочу, папочка, — а Тэхён теряется в пространстве, так будто бы дверь открылась, и оттуда вышла вся его семья за ручку с сатаной и его начальником, поставили чайник и сейчас смотрят за ритмичными движениями, обсуждая каждое действие, прося продолжать и не останавливаться. То есть, мегастранно, потому что Чонгук не приемлет явного доминирования, но…       — Папочка, продолжай, пожалуйста, папочка, пожалуйста… — Тэхён не находит ничего лучше, чем просто ускориться, подводя к разрядке.       — Тише, малыш, — Чонгук закидывает голову, закатывая глаза, мечтая о другой обстановке, чтобы можно было делать всё больше.       Свет почти синий, Чонгук кажется бледным, но его лицо вспотело, кровь размазалась. Музыка очень громкая: стена почти ощутимо вибрирует, а песни настолько широко известные, что Чонгук разрывается между тем, чтобы подпевать и закусить губу, глуша любые звуки. Он не знает куда деть руки, поэтому опирает об стену. Ему нравится, что Тэхён не ушел равнодушно.       Использованный презерватив падает на пол, Чонгук кончает из-за нехитрых манипуляций Тэхёна, кажется, попадает на рубашку последнего. У него нет сил, музыка начинает раздражать, Тэхён тоже, потому что его лицо не меняется. Сделал бы довольное выражение, если не сложно, потому что на душе тяжело и чувство вины лежит пластом на нем самом.       Тэхён шарит по полу: сам находит свои джинсы, рубашку, игнорирует белесое пятно на плече, видит футболку своего ревнивого парня, помогает ее надеть, со своими штанами.       — У меня нет ничего на носу? — спрашивает выдохшийся Чонгук. Тэхён отрицательно мычит в ответ. — Я пойду первым, — говорит он же.— Ты чуть позже, хорошо? Ты же не скажешь никому? — смотрит обнаженно.       — А ты? — Чонгук стопорится. — Чимин, я имею в виду.       — Он считает, что ты мой кузен, — вопрос исчерпан.       Чонгук исчезает за дверью. Тэхён чувствует себя отвратительно, ему нужно закурить, потому что это помогает. Он ненавидит, что встретил его здесь, а не у себя. Тэхён понимает, что с Чонгуком им не быть друзьями: совершенно разные интересы, характеры, личности, а порознь не то, как-то мерзко и пусто.       На крыльце оказывается, что Чонгук уехал, а куда не сказал. Тэхён схаркивает неприятный привкус во рту, думает, что ладно, пусть будет, что будет. Ключи звенят в его руке, когда та самая девушка подходит, в ее взгляде видно осмысленность, это хорошо. Она едва достает макушкой до плеча, спрашивает, где Чонгук.       — В душе не ебу, — сбитым голосом говорит Тэхён.       Дорога занимает, казалось, несколько секунд. А его мысли практически кричат и надеются, что полиция не остановит за вождение в нетрезвом состоянии, потому что он, к тому же, несётся, непонятно куда и непонятно зачем.       Рядом с домом всё-таки стоит машина примерного, модного мальчика, Тэхён медлит несколько минут, просто сидя в салоне машины, постукивая пальцами по рулю, он чувствует облегчение, когда понимает, что Чонгук не уехал, он закуривает, пусть мама ругает при недолгих встречах за едкий запах табака. Он чувствует раздражение, но такое, что ходят желваки. Его парень, который не должен быть им, но который вызывает эмоции покруче, чем все девушки мира, в основном — злость, но неважно. Чонгук моется в душе, когда Тэхён открывает двери своей квартиры. Дверь в ванную открывается без шума, Тэхён прислоняется к стенке: ловит дежавю. На парне видны синяки и несмытая кровь на уголке губ, но это — детали, которые жалят где-то там, глубоко внутри, практически незаметно, Чонгук красив: у него хорошее тело. Он худощав, но подкачен, член у него тоже неплох, немного меньше, чем у Тэхёна, у него нет и единого волоска ниже бровей. Тэхёну нравится.       — Чего ради это было? — опять ванная и опять они вдвоем, но теперь за стенами не стоит толпа и музыки нет. А Тэхён все также пахнет табаком и очень приятным, вполне изящным парфюмом, и если бы запахи можно было бы называть как-нибудь, кроме «свежая лилия в масле сандалового дерева, пропитанная ядом кобры», то Тэхён пах зрелостью. Он стоит, прислонившись к стене спиной, смотрит и не выдаёт свое присутствие, только этим вопросом из нескольких слов. Чонгук не показывает видом, что слышал что-либо.       — Ты о чем? — будто подпевая неизвестной песне в его голове, он тянет слова тягуче, музыкально.       — О твоих выходках. Ты не собака и не кот, чтобы я тебя носом тыкал.       — Тогда и не отчитывай, потому что это тоже самое, что ткнуть носом в мочу, но, слава богу, где унитаз — я знаю.       — Хорошо, тогда не доставляй мне проблем, — говорит Тэхён едва ли слышно.       — Не могу, — Тэхён смотрит так, что по взгляду ясно, что он не понимает абсолютно. — Когда я что-либо вытворяю, ты зол, раздражен, возбужден. Ты не интересуешься моей жизнью, чтобы быть радостным из-за меня или гордиться мной, — продолжает Чонгук, кутаясь в халат. — Наши отношения это пародия на отношения, потому что между нами только презервативы, понимаешь, секс и ничего более. Я пытался вывести тебя на откровенность, но ты отвечаешь так, будто бы все, что происходит с тобой, меня не касается, — Чонгук смотрит в глаза, передавая разочарование в собственных ожиданиях. — Хотел честно? Держи все честно, на блюдечке.       Тэхён в шоке: его установки «не жалуйся, не надейся, не проси» стали работать против него. «Не жалуйся» — ни слова о плохом, негативном, а хорошего мало и все рутина, поэтому язык за зубами. «Не надейся» — надежд ни на что он не имел. «Не проси» — правды, чувств, ничего.       — Я попробую измениться.       — Не пизди: мы вместе три года, но знаешь ли ты про мою аллергию на орехи? — Тэхён чувствует стыд.       — Но ты здесь.       — Да, и что? Это потому что, мне жалко три года. Мне жалко разочаровываться в ком-либо. Людей я терять не люблю. А друзьями мы быть не сможем.       — Вторые шансы — это глупо.       Чонгук не может не согласиться, считает себя дураком, но возражать не начинает.       — Да, но ты мне нравишься.       Тэхён готов слушать и даже записывать прямой эфир сейчас, поэтому про аллергию он запоминает.       — Блять, прости, что ударил и что был херовым.       — Со всеми бывает, — и впервые у Тэхёна помесь радости и удивления за довольно большой промежуток времени.       — Прости, что я ударил тебя. Возможно, нам вообще не следовало бы узнать друг друга.       Тэхён расстроен, Чонгук тоже. Потому что какой-то конкретный крах чувствуется практически материально.       — Чонгук, я, наверное, люблю тебя. Ну, если сравнивать мое отношения ко всему в мире, то к тебе у меня только, не знаю, радость.       Чонгук молчит, потому что слышать подобное от Тэхёна — это супермегастранно.       Он представляет все будущие ссоры, но не жалеет, а смысл, если без Тэхёна как-то никак?