Воспоминания из человеческого праха

Это была небольшая австрийская деревушка. Совершенно обычный и никем не примечательный дом простого государственного служащего и его прекраснейшей жены. У молодой пары было дитя, столь желанное и любимое со стороны матери, но содержимое в строгости от отца. Это была обычная девчонка, которой, по мнению родителей, суждено было стать прекрасной матерью и достойной женой. Конечно же, девочка так не считала, ей казалось это невероятной низостью уступать в собственных идеях и мыслях кому бы то ни было. Она гуляла с местными мальчишками после школы, а также могла подраться просто на улице за лишнее яблоко. Родители никак не могли усмирить эту несносную чудачку, что всячески шла против системы. Её запирали дома, наказывали учиться кухарству, но её это не устраивало. Вместе с отцом она ездила в Англию, в пригород Лондона, где проходили часто скачки, а люди то и дело проигрывали огромные суммы. Букмекеры же зарабатывали колоссально огромные суммы. Тогда еще мир не знал войны, и расизм разом с сексизмом набирал обороты. Белые люди стремились в город мечты на другом материке, к славной Америке и его святому Нью-Йорку. У тех же англичан можно было увидеть банды и группировки, занимающиеся рэкетом, и в основном это были итальянцы и полукровки цыгане. На самом деле у австрийской девочки была своя гнедая, да только вот она была не для скачек, а для блядских светских прогулок. Ей хотелось гончую хотя бы наполовину английского происхождения, но она понимала, что это стоит дорого. Уже в десять лет она разделяла экономические проблемы и мечтала не идти на пост жены какого-то посредственного рабочего в канцелярии, как её ничтожный отец. Да, она считала его жалким лицемером, что пресмыкается перед этой системой, которая медленно и верно рушилась. В отличии от матушки, что смиренно сидела пред камином и вязала теплую одежду, голубоглазая австрийская малышка мечтала попасть в парламент. Если бы она только знала, чем это может для нее обернуться. Высшее образование женщина получить не могла — не имела право. А ведь она так мечтала поступить в столицу и стать художником. Отец тогда сказал, что только через его труп. Так вскоре и вышло, ведь когда тот погиб, совершеннолетняя девушка отправилась в солнечную и прекрасную Вену, по её мнению на тот момент. К сожалению, реальность так и не иначе бы разрушила её розовые очки с золотой кромкой. Разбиваться её выдуманный мир начался лишь тогда, когда уж матушка была прикована к постели и безнадежно больна. Увы и ах, но это не та сказка, где она найдет целебный эликсир и вылечит самую любящую её женщину в этом мире. Держа свою дочурку, уж последний вздох был близко, та передала ей письмо и, улыбнувшись сухими и бледными губами, одарила девушку своим предсмертным поцелуем. Из того письма сама австрийка узнала, что является приемной дочерью в этой семье. Что должен был быть мальчик у этих порядочных людей, который умер при родах, и как же удачно, что одна особа из знати во время траура пришла, чем удивила собственным визитом, и отдала дитя на воспитание. Кем же были её биологические родители не указано. Какая жалость, что её ограничивали опекуны, а настоящие родители отказались. Она бы сошла с ума, будь ей не плевать. Но иные проблемы крутились в светлейшей голове, и от этого молодая арийка вернулась в Вену, что спустя время продемонстрировала собственный лик. Из-за сплочения с Венгрией былое немецкое государство разваливалось и превращалось более в славянское. Евреи и чехи — вот кто был преобладающим количеством в уже давно не сердцем арийской нации. Когда Третий Рейх выгнали из академии, сказав, что её талант более подобен до архитектора, ежели художника, та смиренно это приняла, ведь и вправду смотрела на все вещи с подобной точки зрения. Её всегда привлекали строения в центре города. То же здание парламента с высокими и разного рода происхождения колоннами выглядели не только величественно, но и завораживали. И после того, как одна мечта была дважды упущена, австрийка решила пробиваться в правительство. Изучала брошюры, после брала литературу сложнее. Жила бедно в небольшой комнате, работала на стройке кухаркой. Также на досуге рисовала картины и продавала их за копейки, ведь жить на что-то нужно все-таки было. Она поняла для себя четко и ясно то, что, являясь немкой, в Вене тебя будут специально заваливать. Существующий национализм полностью не имел понятия, как привлечь рабочий класс, из-за чего и уступал иным партиям в существующей Австро-Венгрии. И ТР всегда осознавала, что правление Габсбургов долго не продлится, и скоро ему придет конец. Рассчитывая на восточную Европу, австрийское государство все дальше уходило от истоков и прогибалось под те самые «правильные» склепы. Испорчены отношения с Италией, что и логично, но союз меж тремя так и существовал. Италия, Австро-Венгрия и Германская Империя. Двое из этих персон тянулись к Империи. И также оба немца были слепы. Австриец и вправду был слеп, точнее об этом свидетельствовали повязки на глазах, на деле же он пытался сдерживать обе сущности. Венгерская часть в один день просто съела бы вторую основополагающую. А германец был слеп морально, он считал сильным союз с Австрией, наивно и глупо, в то время как Австрия полагалась на силу Империи. Италия же оставался с ними в союзе опять-таки только из-за германского немца. Замкнутый круг. Третий Рейх полагала, что в Германии знают, что делать. Точнее, немцы более осознанны, нежели в Австрии, которых буквально давили большинством своим славяне. Из-за этого у девушки разгорелся яркий национализм и неприязнь к славянам. Те использовали немцев, как рабов, и это вызывало отвращение. А после множества посещений парламентских сборов она поняла, что подобное зверье вряд ли что-то способно сделать. Утвердить какие-либо законопроекты и уж тем более придумать их нет никаких перспектив. Видя подобный развал общества, она решает прямо-таки посетить Мюнхен и свою обожаемую Империю. Там она увидела совершенно обратное отношение немцев, в том плане, что те верили, что Австрия все также за них и опирались именно на союз с этой державой. ТР здраво понимала, что славянизация скоро и сюда доберется. Но кое-что иное случилось раньше. Мировая Война. Огромнейшее событие, которое часто относят именно к Германской Империи, частая ошибка и только. Ведь именно Австрия начала собственные терки с Сербией. Тройственный союз изменил свое содержание: Германская Империя, Австро-Венгрия и Османская Империя. Италия предательски объявила о нейтралитете. После этого все было обрывками в воспоминаниях девушки. Ведь она также пошла на войну э, поваром. Она видела то, насколько жалкая их немецкая армия. Хоть её и называли величавой, однажды те настолько объебались наркотой, что выпустили все магазины с патронами. Подумали, что атакуют. Девушка видела пропаганду и карикатуру с германской стороны. Те показывали, что британцы весьма трусливы и хитры, да только вот трусости в них и на грамма не было, все шли за свою родину. То, что у них не было добровольческих отрядов не говорило о трусости или рассредоточенности, как раз таки наоборот. Когда они были на территориях Франции, её отряд разгромили, пришлось отбиваться от английских цыган. Ей пришлось переворачивать своих же мертвых солдат, дабы найти хотя бы намек на дополнительные снаряды. И в конечном итоге единственное, что она таскала при себе, небольшой блокнот с собственными зарисовками. В итоге она очнулась в больнице. Её контузило. Немка хотела вернуться на фронт — не пустили. Теперь очередным приобретением из-за войны появился тремор. Еще с поля боя появилась отвратительная привычка курить. В соседней палате жил некий индивид, который имел столь схожую с натурой националистки Рейха натуру. Женщина пришла к нему — был ранен в голову и рука была перевязана. Немец. Сразу заметно. Они общались с ним день ото дня, парня звали Адольф, и он был прекрасным и начитанным собеседником, который воспринимал её всерьёз. Их беседы начинались о лучших скакунах, а заканчивались горячими и амбициозными обсуждениями про будущее немецкого народа. Их биография тесно переплеталась и была во многом схожа, подобно генетическому коду близнецов. Им суждено было стать друзьями. Адик, а именно так его звала девушка, был очень ответственным и прекрасным мужчиной. Замечательный оратор и писатель статей из него неплохой. Тогда ей пришла в голову мысль о том, что стоит вознести именно его во главу нового государства, дабы восстановить честь и славу о Великой немецкой земле. Да только вот условий нормальных на то не было, однако она пережила и не такое, раз оказалась здесь с этим юношей. Они вместе жались друг к другу, когда услышали, что их люди проиграли, что они более не победители. И что отныне существует республика без прав особых для жизни. Как иронично, что Германскую Империю убили там же, где и создали. У Рейха и Адольфа лились слезы, которые пачкали рубахи их, а картины стали более мрачными на определенный промежуток времени, хотя сами они назвать это картинами не могли, так, зарисовки. Времена Веймарской Республики были ужасны. Точнее, слишком загружены. Падение экономики и валюта в целом не имела ценность как таковую. Они жили вдвоем и разбирали тонны литературы. Также Рейх подобно тени умело манипулировала словами этого мужчины так, чтобы он поскорее пробился в парламент и добрался до верхушки. Арийке нужен был Адольф в качестве канцлера. Они умело выстроили сети пропаганды так, что в любом пабе самый низший рабочий класс узнал свои действия в словах этого человека. Они зажигали немецкие искаженные души, восстанавливали и зажигали их вновь, чтобы те сияли вечным пламенем. Тот самый мужчина, которого она считала другом, никогда не воспринимал её как женщину, а особенно ту, которая разделит с ним остатки его быта. Он считал, что рядом с ним должна быть примитивная женщина, которая не будет лезть и мешать собственно его работе. Да, пожалуй он был некого рода сексистом, но никогда он не смел перечить Рейху, ведь знал, что именно она его роковая женщина, которая, собственно, и сделала из него ту самую личность, которая сейчас занимала весьма высокий пост. Выскажи он хоть что-то наперекор австрийке, та бы откинула его, нашла иной вариант и вознесла бы другого на пьедестал величия. Поэтому он смиренно принял тот факт, что им руководит женщина, и вполне удачно. Ведь они забили на многие договоренности и условия, что их ограничивали, подписывая некие соглашения с советами, у которых не было строителей и технологий, дабы строить танки. Много арийских ученых и инженеров было туда отправлено. На территориях Советского Союза строили немецкие танки. Тому это, несомненно, было очень даже выгодно. Но до этого было убийство. В один день арийка пришла домой и сказала, что сделает Адольфа Гитлера ужаснейшим и Величайшим Фюрером за все времена. Она убила свою собственную кровь. Конечно, узнала она об этом только тогда, когда поставила своего мужчину на пост главного. Как оказалось, она была из этой чертовой семьи. Как удивительно, что все из них мертвы, что означало её первенство. Держава отныне называлась Третий Рейх. На троне, на котором сидел бывший военный контуженный. Удивительно, что все складывалось даже быстрее продуманного, просто превосходит ожидания. Увидев отношения Адольфа с Евой Браун, Рейх была немного скептична, молвила о том, что женщина тут будет его отвлекать, но тот опроверг эту мысль, сказал, что та была слишком уж запугана, чтобы перечить ему. Он уважал и любил свою прекрасную даму только когда был вольный досуг, однако в рабочее время ему было недоступно никакое чувство. Он был лишен эмпатии, и это в какой-то мере заслуга самой Рейх. При этом Фюрер обожал животных и был вегетарианцем, а у нацистки с годами стала появляться кровожадность. Желание мести начало вызывать у неё самые отвратительные мысли по мнению гуманного общества. Был тридцать шестой год на дворе. У немцев и до этого были некие договоренности с японцами, что заключены еще в 20-х годах. На тот момент был составлен союзнические соглашения с Италией. И тогда женщина осознавала, что итальянцы ненадежны и нужен был кто-то сильнее, кто-то бывалый колонизатор. Вспоминая, что британцы всячески старались избегать и игнорировать существование этой особы, а к французам у двоих правящих особ Германии была особая неприязнь, выбор сразу же пал на японцев. Те казались более чем исполнительными и с такими же масштабными планами по захвату мира. Так и образовался союзничество меж странами Оси. Однако главу Третий Рейх так и не видела, она была слишком уж любопытна, дабы упустить сей факт. Адольф говорил, что визит в данной ситуации невозможен, но знал, что если не отвлечь эту девушку хотя бы такой простой вещью, она начнет Вторую Мировую. Слишком уж рано, так опрометчиво пока поступать нельзя было. Все требовало времени, и войска определенно были не готовы, учитывая, что большая их часть находится на советских территориях в стадии разработки. Все считали Адика гением, хотя он должен был быть благодарен своей тени, которая и делала большую часть работы. Им предстоял далекий путь в страну Восходящего солнца. Перед самим посещением имперского дворца они заказывали особой отделки кимоно, поскольку не хотели оскорбить обычаи этой прекрасной азиатской страны. Перед приходом она чуть ли не получила выговор от Фюрера за то, что курит. Но они были близки к храму и повстречали необычайной красоты женщину, что не была схожа ни с одной из дам, находящихся в этой стране. В руке её мундштук, а запах она имела подобный до сладостных благовоний. Её легкая хода похожа на лисью, несколько персон в качестве охраны, явно кто-то из знати. И тут ТР ощутила то, что никогда её тело и уж тем более душу не затрагивало. Словно молния прикасается к каждому нервному окончанию и вовлекает в танец душу, вытесняя ту из тела. Она имела честь учить японский ранее и благо понимала его. Любезнейший Адик привел в сознание свою руководящую барышню и, насмехаясь, начал слегка подначивать её особым образом. Та дала ему подзатыльник, словно они вернулись в былое детство, и сейчас один другого распознал в влюбленности. Но быть этого не могло. Точнее недопустимо, ведь коли такой вариант будет, то Рейху будет суждено заковать эту смертную у себя и просто закрыть ото всех. Кто бы мог подумать, что глава национал-социалистов влюбится в иную расу. И все же она старается отвлечься, на лошадей, причем английских, а также вспоминает всю речь, которую она старательно учила. Ей даже удаётся отвлечься, когда они поднимаются по всем традициям по ступеням, и оказываются возле двери, которые раздвигают подобно ногам жрицы двое стороживых. Они проходят внутрь и ожидаемо встречают там императора и его жену. Тот приносит извинения, почему — непонятно, и Рейх переводит все Адику, дабы тот не оставался в неведении. И вот все гейши расходятся, а отважные самураи слегка склоняют голову. Тогда же в помещение входит барышня, укутана в много слоёв кимоно и лёгкий стук деревянной обуви о мраморный пол, также быстро она присаживается и приносит собственные извинения. Представляется. Японская Империя. Как оказалось, что у арийки губа не дура, зариться на целую Империю. Но ей плевать. Японская персона явно старше её, однако это державу волновать не должно. Переговоры шли не так долго, как ожидалось, но вскоре солнце уже заходило. Японцы были язычниками, и разные пословицы и присказки были не пустым звуком, который можно подстроить под себя. Это предложения, которые веками не подлежат изменениям. По причине, что указана была ранее, немцев настоятельно попросили остаться тем самым почтить своим присутствием и укрепить союзничество. Адольф после длительной дороги решил лучше встать раньше и обработать весь объем информации, который им предоставили японцы. Но Рейх не спала. Ей было совсем не по себе, что именно дама припала к её сердцу, так еще и являющаяся такой же… Они обе бессмертны, и это несомненный плюс. Сидя на деревянной веранде, женщина вспоминает, что у них в Германии сейчас так легко курить не особо приветствуется, все из-за продвижения здорового образа жизни. Пропаганда, нацеленная против курящих и укрепления позиций некурящих как более чистых ячеек общества. Но ей плевать. Доставая металлическую зажигалку и свои любимые «Juno», ясно понимает, что портит местную флору своим паровозным дымом. Глядя на мило цветущую сакуру и звездное открытое небо, в голове вновь всплывает нежный образ той прелестнейшей дамы, её аккуратные аристократичные черты лица, золотые нити и шелк, которые скрывали точеную фигуру. И стоит совсем уйти в собственное подсознание, так пред глазами стоит она, та женщина, имя которой она вряд ли назовет с желаемой интонацией. Совсем не хочется её убивать, хочется проглотить, забрать себе и никому не позволять даже глядеть в её сторону. И, словно читая мысли арийки, кто-то легко присаживается рядом. Скрученная сигарета, что расположена меж уст немки сжимается сильнее, и Рейх хотела было возмутиться, почему это её Адик еще не спит, почему беспокоит её в такой час. Лениво поднимая веки и, отходя от дурмана никотина и фантазий, выдыхает целые клочья, а после смотрит на осмелившегося нарушить личное пространство голубоглазой девушки. Это была она… Чертовка Империя во всей красе. Бледные руки прикасаются к таким же бледным, за них сейчас молвит язык тела, не более. Подобно черному злату глаза смотрят в немецкие. Они просто сидели вместе, долго и безмолвно глядя друг на друга и не отводя взгляд, словно это игра, словно иллюзия, если отвести взгляд — все закончится. Они — два зверя, которые пытаются установить контакт. Лиса и доберман — так можно было охарактеризовать их понимание друг друга. И все же подобные прикосновения к рукам и обмен взглядами под полной луной были более настоящими, нежели у людей. Рейх отмечает еще одну разницу, сопоставляя себя и азиатку с тем же свои другом. И после этого кто-то из них начал разговор. Они обсуждали вкус алкоголя, а после незаметно перешли от подобных тем к философии о звездах и богах. ТР не верила, она была скептиком, но при этом же она не считала, что японка не такая, как должна быть. Наоборот, ей хотелось, чтобы у них были различия и индивидуальность, менять и подстраивать под себя женщину австрийке совершенно не хотелось. Как сама предводительница немцев оказалась лежащей на коленях у Империи — неизвестно. Так продолжалось всю неделю. У них оставалось всего два дня до отъезда. И в крайнюю ночь арийка постучалась в дверь к этой девушке, с которой они вряд ли смогут поддерживать регулярный контакт. Руки как и тела их сплетались меж собой, сначала был страстный поцелуй. Немецкий язык проникал в чужую ротовую полость, а одна рука пробралась под вечернее кимоно и ласкала грудь. Эта любовь запретна. Они обе выступают политикой против подобного вида отношений, но отчего-то судороги сводят японское тело, когда арийка грубо её связывает. В это была особая ласка, близость. Обе могли не сдерживаться. Третий Рейх молвила на немецком что-то явно притягательное. Признание в любви, хоть и знакомство их было не столь долгим, чтобы говорить о подобных чувствах, но это единственная возможность. Империи казалось, что земля пропадает из-под ног, и это подарок от Богов за все заслуги, за все деяния и то, что она совершила во благо своему народу. Она заслужила крупицу немецкой любви. Эту женщину она видела не раз в английских газетах. Хотелось подобраться ближе, и как удачно, что у них образовался союз. Просто лучшее, особенно, когда она чувствует, как её грудь мнут и саму азиатку утыкают лицом прямо-таки в подушку. Ей не стыдно раздвигать ноги, не стыдно быть связанной и беспомощный. Почему-то рядом с Рейх была железная уверенность, что та достойна доверия. Из уст срывалось прерывистое «аишите». Просит о любви? Наша небезызвестная австрийка подарит азиатке столько любви, что та еще долго после отъезда будет вспоминать эту близость и стараться повторить те самые движения по клитору и половым губам, вгонять пальцы в себя, лаская заветную точку G. Но повторить не сможет, ведь только эта блондинка с каре могла подарить такую жестокую нежность, ядовитые ласки и к тому же взять лосьон фаллической формы и орудовать им. Словно продолжение тела, немка выучила все прекраснейшие чувствительные места дамы своего сердца и конкретно пользовалась, с любопытством и по факту с обилием любви мучая женщину. Во рту у младшей кубик льда, она проходится по телу японской императрицы и, чувствуя дрожь, усмехается. Это восхитительное тело, которое она никому не отдаст. На следующий день ТР была тише воды, ниже травы, все же правду молвили о том, что в тихом омуте черти водятся. Они попрощались взаимным поклоном. Летели с Адиком безмолвно. Женщина все смотрела на пушистые облака и на слова мужчины не отзывалась. Адольф просто вошел в положение и заткнулся, погружаясь в новую литературу. Оказавшись дома, у Рейха словно началась апатия, но, несмотря на это положение, она пошла работать, и её начал бить приступ. Руки беспричинно тряслись, как и вечно дергающаяся нога. Покончив, наконец, с бумагами и наорав на Еву просто так ушла в сад. Хотелось рвать и метать, но внешне она все также продолжала выглядеть совершенно пустой. Похожа стала на собаку, которая потеряла хозяина. Так продолжалось недолго, до новой встречи с японской стороной. Тогда она вновь была жива и энергична. Вернулся её стиль насмешек и все в этом духе. Так прошли и тридцать девятые годы с пактом Молотова-Риббентропа. Близости двух дам это совершенно не мешало, и даже когда пришла Мировая война они стали видеться лишь чаще. Обе понимали, что каждая их встреча может оказаться последней. И с каждым разом их секс был ярким, их поцелуи были сочными, а прикосновения желанными. Японская Империя ходила все в укусах, ибо Рейх была собственницей, но и сама не уступала по подобным подаркам. Однажды по приезде в немецкий бункер ей продемонстрировали новую игрушку. В очередной раз она связана и чувствует, как в неё что-то вставляют. Глаза завязаны и узреть сей прибор не способны. Почувствовав вибрацию, ноги тут же стараются сойтись вместе, но нити этого не допускают. Этот вибратор, помнится, раньше использовали для лечения истерии, а сейчас сей прибор стал очередной забавой для получения наслаждения. В любом случае подобное приносит удовольствие разом с касаниями возлюбленной. Сама же японка получала удовольствие, когда немка позволяла ей вылизывать собственные глаза. Это был акт тесного общения. Нередко азиатка сидела на её коленях и просто мурлыча засыпала. Это бы все равно закончилось рано или поздно. Империя пребывала в то время на фронте, сражалась старым методом, кромсала всех своей заточенной катаной. Она не боялась и шла отважно в бой, но под вечер ей доставили письмо. Был уже июнь сорок пятого… Её любовь мертва. Австрийка обратилась в прах и канула в лету вместе с лучшим другом Адольфом. Немка говорила ему, что умирает, что не способна это выдержать. Так все и закончилось? Теперь японка одинока навсегда. Женщина бы совершила харакири, но нельзя, ведь было дано своего рода обещание, которая сдержит и сделает все возможное для несбыточной мечты. Для победы, которой никогда ей не узреть. Она была сломлена морально, а США поломал хрупкий лед оболочки. Она, похоже, проклята. Все вокруг уничтожено, ничего более близкого для неё нет. Наследник имеется, так в чем смысл валяться полуживой на больничной койке и ненавидеть себя, что не ушла также как и её немецкая девочка? Как же скучает, в дрожь бросает, она не может к себе прикоснуться, ведь считает, что тело это скверно. Она молилась богам и просила о новой встрече, проклинала тот день, когда увидела немку, проклинала себя, что мало говорила и делала в подтверждение любви. Какой в этом был смысл? Просто постараться утешить себя. В озноб бросало из раза в раз, и она боролась два года после проигрыша. Галлюцинации её поглощали и вовлекали в изощренный вальс с собой. Рейх словно вновь была рядом и рассказывала что-то с фронта. Для императрицы война так и не закончилась. Она ослепла и более не могла увидеть этот мир, но после того, как Третий Рейх приходила к ней в помещении, стоял тот самый запах «Juno». Слезы лились редко, ведь моральная смерть наступила уже давно. Она съедала себя сама и понимала, что долго не протянет. Её видения становились все чаще и, однажды она услышала родной приказной тон и объятия. Немка сказала, что вещи уже собраны и осталось только ей спустится. Было так тепло, что лицо сразу стало соленым, хоть и повязка впитывала все это. Рейх вела её за собой. И только потом людям станет известно, что Империя погибла, упав с крыши, рассыпалась на прах, и все, что осталось от неё — лишь бесполезные воспоминания. Она наконец рядом со своей любовью, обе находятся глубоко под землей. Но их наследие всегда будут помнить с ужасом и отвращением, а также страхом того, что где-то в глубине души подобные мысли находят отголоски.