— Бен Соло мёртв. — Кайло Рен мёртв. Мой сын жив. Хан Соло.
Тьма… Этот мир, этот проклятый Эксегол пропитан ею. Здесь не было места ни единому клубочку света, и казалось, что сама жизнь покинула пустые высокие коридоры замка. Поколения ситхов, сменяя друг друга, век за веком выкачивали из этого места всё самое хорошее и достойное мира, в конечном счёте, оставив бездну боли, чьих-то непорочных страданий и отнятых жизней невинных людей. Всё здесь было так загадочно и по-своему страшно, что от любого дуновения пронизывающего насквозь ветра волосы вставали дыбом, а сердце начинало неистово колотиться, будто упрашивая вернуться назад. Голоса, шёпот, чьи-то навеянные испуганным разумом крики тихим эхом разносились по всему замку, из-за чего любое, даже самое маленькое телодвижение было слышно за несколько метров. Мёртвое место. Вокруг царила атмосфера смерти, мучений и боли, что отпечатком застыли на стенах древнего обиталища ситхов. Холодный камень острых скал, окутывающий их мрак и тяжёлое облако тёмной стороны были повсюду, вызывая желание кричать, бежать, молить о пощаде, но никогда больше не возвращаться в этот проклятый мир.***
Бен резко распахнул глаза, не в силах успокоить бешено колотящееся сердце. Сознание пришло, болезненно дёргая за нервы и нити собственного контроля, от чего возникало непонимание и неизвестный, доселе не ощущавшийся так остро страх. Кому принадлежало это животное чувство, а вернее, к кому оно было обращено? Он попытался подняться, привстал на одно колено, но внезапно ощутил импульсы нечеловеческой, разносящейся по всему телу боли, от чего в бессилии рухнул на камень скал. Бен трясся от злости на самого себя, его пробирал холод, страх и осознание того, что сейчас, в конце его пути, он не сможет ничего исправить и повернуть течение жизни в нужное русло. Вот он, его конец — смерть в скалах Эксегола, места, к которому он стремился всю осознанную жизнь — источника чистой, необузданной тьмы. Мужчина поднял голову, борясь с побуждением закрыть глаза и сдаться. Он увидел лишь скалы, которыми был окружен на все триста шестьдесят градусов, после чего ощутил весь холод камня, на котором в бессилии лежал и тихо умирал. Нет, это не его путь. Всю жизнь он боролся, боролся за справедливость, внимание, жизнь, любовь… Каждый раз, битый проклятыми выпадами судьбы, он падал, но снова вставал, распрямляя плечи, готовый выдержать новый град ударов. Поддерживая себя потоком быстротечной мысли, Бен сделал рывок и вмиг оказался на спине, отчего мог видеть верх своего окружения. Вероятнее всего, его откинуло не глубоко в ущелье, благодаря чему он, собственно, остался в живых. Сейчас Соло мог видеть уходящую в бесконечную тьму череду камней, что угрюмо держала в себе мудрость тысячи поколений ситхов. Но было ещё что-то. Тревога, животный страх, новая, доселе не известная боль быстрыми импульсами расползались по телу, заставляя ощущать что-то совершенно непонятное, смешанное и не принадлежащее ему. Это не его чувства. На смену очевидному выводу пришли непонятные, исходящие откуда-то сверху звуки, которые напоминали чьи-то голоса, а позже — тягучий смех. В мгновение всё вокруг зажглось белым светом, непонятные вспышки заплясали на стенах ущелья, отчего тревога, подпитываемая страхом и ощущением неизвестности происходящего, заполнила разум, ненадолго заглушая боль. Всю жизнь он боролся, боролся за себя, за место под солнцем… И сейчас поборется, поборется за них двоих. Собрав все мысли и силы воедино, Бен резко перевернулся на бок, подтягивая к себе обе ноги в попытке встать. Он выставил вперёд руку, и, опираясь на неё, поднялся на четвереньки, после чего, пронизываемый тонкими иглами боли, замер на месте. Всё тело ныло, противно тянуло вниз, принуждая сдаться, поддаться слабости и опуститься на холодный камень, избавляя себя от мучений. Но он не имел права, просто не мог так поступить. Он нужен ей. Одним рывком поднявшись на колени, Бен ухватился за ближайший выступ в скале, быстро поднимаясь на ноги. Голова, в ответ на резкие перемены горизонтов, пронизываемая посттравматической болью, закружилась, отчего мужчина, пошатнувшись, чуть не рухнул назад. Новая вспышка света. Медлить нельзя. Бен, терпя адское головокружение и последствия травм, до крови закусив губу, карабкался вверх, не думая о себе и возможных последствиях. В ушах звенело, дыхание сбивалось, сердце бешено колотилось, а голову занимала всё одна и та же мысль: «Что с Рей?» Она осталась одна против грозного Императора, осталась держать ответ за всю галактику и всех отстаивающих добро людей. Ей больно и страшно, он чувствовал это на себе. Две потерянных в жизни души, две противоположности, всю жизнь искавшие в других любви и внимания — диада Силы, нерушимое целое… Их судьбы переплелись и, наконец, всё стало объяснимым и ясным, отчего сердце буквально рвалось на части. Любовь… Кажется, именно она делала союз нерушимым и животворящим, отчего страдания одного перенесутся другому, а жизни их станут зависящими и связанными как никогда тесно. Бен полюбил Рей, ведь именно она всё это время была лучом света в его склизкой, поглощённой тьмой жизни; именно она заставила его мысли измениться и именно она предстала той самой, за кого он был готов умереть и отдать последние крохи жизни. Соло не мог знать, какие чувства питает девушка к нему — гнев, тепло, отторжение, а может, ответный трепет, но был уверен в одном — если он не спасёт её сейчас, то всю оставшуюся жизнь не сможет существовать спокойно. Ещё рывок. Он чувствует, как она страдает, как силы её иссякают, с каждой секундой покидая готовое бороться тело. Новый камень. Бен карабкался вверх, борясь с самим собой и со снова и снова накатывающей слабостью. С каждой секундой он становился всё выше и выше, уже не реагируя на сковывающую конечности боль и взбудораженные страхом мысли. Половина пути была позади, и чем дальше Бен взбирался, тем отчётливее он слышал то, что происходило на поверхности. Яркая вспышка. Он мог различить отрывки негромких фраз, что, с переменным успехом долетая до середины обрыва, заставили его взбираться быстрее, а сердце, наполненное тревогой, биться в несколько раз сильнее: — Во мне собраны…— послышался голос Палпатина. — А… тысяч джедаев, — донеслись отрывки слов Рей. Бен понимал, что может опоздать, но был не в силах сделать что-то большее, чем просто карабкаться по стенам ущелья. Спустя некоторое время последовала ещё одна вспышка, сопровождающаяся грохотом и мерцающим светом, после чего всё затихло. Ни единого звука, шороха, лишь ветер неумолимо выл, посвистывая между острых граней камней. Что-то произошло, что-то серьёзное только что случилось, отчего в душе Бена всё перевернулось и рухнуло, заставляя его в непонятках чувств замереть и прислушаться к образовавшейся тишине. В голове промелькнуло скорое: «Только не это», — отчего он, подпитываемый новым страхом, продолжил карабкаться — взбираться навстречу судьбе.***
Последний рывок, и ладонь Бена, дрожа от напряжения и дикой усталости, победоносно ухватилась за край пропасти, завершая его путь. Собравшись с силами, он в последний раз подтянулся и поднял вверх голову, рассеянным тревожным взглядом выискивая объект своих мучений. Он не ощущал Рей в Силе, не мог найти её, отчего непонимание туманило разум и лишало надежды, ведь объяснения случившемуся не было. Он всегда чувствовал её, чувствовал биение её сердца и лёгкость дыхания. Сейчас же этого не было, а осознав почему, Бен чуть не свалился обратно в пропасть, каким-то чудом оставшись держаться за камни. Неподалёку от него, буквально в паре сотен метров лежало хрупкое тело в узнаваемом белом одеянии, без намёка на какое-либо движение и признаки жизни. Нет. Бен, забыв о боли, отнимающейся ноге и отсутствии каких-либо сил, взобрался наверх, оставив пару секунд на одышку и сборку самого себя. Он не мог поверить в увиденное. Там, неподалёку, лежала его Рей, абсолютно недвижима, спокойна и тиха. Соло, бросая вызов новой боли, новым страданиям и новому испытанию жизни, рванул с места, устремляясь к телу девушки. Он падал, спотыкался, но вставал, снова и снова поднимался, продолжая путь, еле передвигая ногами. Все его мысли были устремлены к ней, душа кричала, разум звал, но ответа не было. Терзания, кажется, стали напрасны, а мольба обращена в пустоту. Ему больше не ответят, уже слишком поздно. Бен, почти добравшись до девушки, в очередной раз споткнулся, падая на четвереньки. Он не мог контролировать себя, свои мысли, внутри что-то неистово выло и металось, а в самом центре груди угасала искра жизни, те самые крохи, которые он приберёг для Рей. Этого не может быть, Соло не мог поверить и принять. Рей, его пустынный цветок, к которому он так привык и с которым так сроднился… Его больше нет? Он не смог спасти её, не смог уберечь от смерти, отдав лучшее, что мог кому-либо отдать. Отчаяние с новой силой настигало его, заставляя тело дрожать, сердце разрываться, а глаза невольно краснеть, пуская пелену чистых, полных скорби слёз. Он подобрался к ней, и, сам не понимая, что делает, осторожно обхватил плечи девушки, а затем, одним быстрым движением, притянул её тело к себе. Кисть Рей бессильно упала, ровно как и голова с посиневшими тонкими губами и стеклянными, полными боли и страха глазами, что были открыты и безжизненно глядели куда-то вглубь скал. Рей была мертва. Бен держал на своих руках хрупкое, холодное тело, лишённое жизни, тепла и сил. На щеках теперь не плясал румянец, кожа была неестественно бледна, губы не тянулись в улыбке, а шоколадного цвета глаза, что своей живостью и красотой заставляли всматриваться в них раз за разом, стали пустыми и стеклянными. Не было больше того, ради кого можно жить, радоваться, улыбаться и чего-то хотеть, добиваться. Внутри царила какая-то глубокая, будто огнём прожжённая дыра, что ныла, жгла и кровоточила. Он не спас её, не выполнил собственный долг, отчего дыхание сдавливало и сердце, норовя разорваться, больно сжималось. Юный Соло в растерянности открыл рот, будто собираясь что-то сказать, но не смог и лишь беспомощно покрутил головой, в надежде, что хоть кто-то окажется рядом и поможет ему. Но никого здесь не было и быть не могло. Никто не придёт, никто не поможет, сейчас они полностью принадлежали друг другу, как в каких-то выдуманных романах — вместе до конца, до самой смерти. Бен, осознав, что помощи ждать не от кого, в последний раз притянул к себе бездыханное тело, заключая в крепкие, преисполненные тепла объятия. Он не хотел расставаться с ней, не хотел её терять и оставлять здесь, в этом холодном и наполненном тьмой месте. На глазах его выступили слёзы, он чуть сильнее сжал холодную Рей, неловко опустив подбородок на её плечо. Мысли лихорадочно сменяли друг друга, каждый раз предлагая всё новые и новые выходы из этой ситуации, но ни одного истинного не находилось. Вдруг в груди мужчины что-то ёкнуло, а по телу пробежалась горячая волна чего-то неизведанного, но очень правильного в своей сути. Он вспомнил уроки Люка, вспомнил всё то, чему его учили магистры-джедаи, магистры-ситхи и все его горе-учителя. Регенерация. Лечение. Воскрешение. Не теряя ни секунды, Бен отпрянул от девушки, и, положив свою ладонь на её живот, закрыл глаза и стал взывать ко всем, кто мог его услышать. Отец… Учитель… Мать… Дед… Джедаи… Ситхи… Он молил, молил о помощи, молил о поддержке и искуплении, просил силы для себя и для Рей. Да пребудет с тобой… Через пару секунд он ощутил новый, ранее неизвестный приток энергии, которую он, вместе со своей, направил к девушке. Бен чувствовал, как собственная энергия иссякает, как силы покидают его, и жизнь, кажется, медленно перебирается в другое тело. Спустя несколько мгновений помощь извне ослабла, сам он был не в состоянии что-то давать, но продолжал выкачивать из себя жизнь, практически даруя её другому человеку. На мгновение всё затихло, и через секунду ладонь Бена была накрыта слабой, всё ещё холодной ладошкой Рей, которая, сделав глубокий вдох, забегала глазами из стороны в сторону, до конца не понимая, что происходит. Соло облегчённо выдохнул, руша ментальный мостик Силы между ними, и с трудом раскрыл потяжелевшие веки, дабы взглянуть на плод своих трудов. Его цветок медленно оживал, снова вбирая в себя жизнь, с каждой секундой становясь всё живее, красивее и теплее. Рей поймала взглядом Бена, который слабо оглядывал её саму, и села, подтянув ноги и приблизившись к Соло, что аккуратно положил ладонь на её затылок, тихонько поглаживая и не давая завалиться обратно. Девушка осознала, что только что произошло, всмотрелась в уставшее лицо мужчины, с небывалым теплом осматривающим её саму, и широко, заставляя губы розоветь, а румянец снова появиться на щеках, улыбнулась. — Бен? — произнесла она, и, не переставая сиять от счастья, робко протянула руку к его лицу. В ответ ей послужили безмолвный, преисполненный нежности, теплоты и любви взгляд и искренняя, доселе ей неизвестная и такая желанная улыбка. Бен Соло впервые за долгие годы своей трудной жизни улыбался, ведь на душе теперь было легко, тепло и беззаботно, отчего хотелось смеяться, плакать и сжимать в объятиях ожившую, такую желанную им девушку. Он всматривался в её глаза и видел тот же океан чувств, что ощущал сам. Голова невольно подалась вперёд, да внутреннее «нет» одёрнуло назад, приказывая замереть на месте. Бену хотелось прикоснуться к этим розовым губам, почувствовать жар чужого дыхания и ощутить тепло другого тела, но он не знал, взаимно ли его желание. Соло не хотел быть наглым и руководствоваться принципами его прошлой натуры. Он продолжил наблюдать, терпеливо ожидая ответа девушки. Рей всё поняла. Это был тот самый миг, когда все войны и все различия уходили на второй план, рушились все преграды… Миг, который принадлежал им двоим, завершая все розни и их долгий, наполненный противоречиями путь. Девушка робко улыбнулась и неуверенно качнула головой, но на мгновение остановилась, вернувшись обратно. Секундное сомнение ушло также быстро, как и пришло. Взгляды встретились, и двое, одновременно уловив желания друг друга, подались вперёд, встречаясь в долгом, трепетном и преисполненном нежности поцелуе. Она ощущала любовь, тепло, исходящие из его светлой души, отчего приходило понимание, что всё свершённое ранее было не зря. Бен Соло жив. Он вернулся к свету. Пара секунд растянулась в вечность, время вокруг остановилось, даруя двум измученным форсюзерам право на покой в этом сошедшем с ума мире. Рей ощутила, что Бен улыбается, от чего стало как-то просто и хорошо, возникало чувство правильности происходящего. Всё должно было закончиться именно так и, кажется, никак иначе. Девушка невольно отстранилась, не отрывая взгляда от одурманенного ею Соло. Бен с трудом раскрыл глаза, через несколько мгновений тихо усмехнувшись, позволив широкой улыбке вновь украсить его измученное, но до чёртиков красивое лицо. Они смотрели друг на друга, понимали, что всё правильно и всё плохое позади. До какого-то момента. Внезапно веки Бена закатились, улыбка спала с лица, а сам он, явно потеряв контроль над собственным телом, подался назад, готовый упасть на камень тронного зала. — Нет, нет, нет, Бен! — громко позвала Рей, удерживая того от падения, всеми силами стараясь привести в чувство. — Не оставляй меня здесь одну, слышишь? — молила она, не сдерживая слёз и не тая дрожащего от страха и отрицания голоса. Девушка всё понимала, но не могла поверить, что ничего нельзя исправить. Воскресив её, он отдал всю свою жизненную силу, всю энергию и свет, который поддерживал его слабую ауру баланса. Бен спас её, спас самое дорогое и ценное, что было в его жизни, спас Рей, сделав ей самый щедрый подарок. Но Соло не отвечал. Дыхание заметно замедлилось, тело обмякло и потяжелело, а сам он, не слыша внешнего мира, уносился всё дальше и дальше от поверхности Эксегола. В его голове чередовались отрывки самых разных воспоминаний: детство, отец, мать, первый световой меч, каллиграфия, Сноук, Первый Орден, Люк, Рей… Иной мир забирал его, манил, притягивал к себе, и как бы Бен не противился — противостоять этой силе не мог. Вдруг всё остановилось, движение прекратилось, вокруг воцарилась лишь тишина и эхом разносящийся в голове голос. Бен, прошу… Это была Рей, она звала его, но безуспешно. Соло сделал пару шагов вперёд и, понимая, что лишился боли и прочих недугов, посмотрел по сторонам. Теперь его окружали богатые своим разнообразием леса, реки, солнечный свет, запах сырой земли и живность, что, громко гогоча, перекликалась друг с другом. Бен узнал эту планету… Набу. Мир его бабушки, уголок вселенной, напоминающий рай и вбирающий самое лучшее, что только можно собрать в одном месте. Он удивлённо вздохнул, продолжая оглядываться по сторонам. — Красиво, не правда ли? Бен резко развернулся к источнику звука, испуганно раскрыв глаза. — Спокойно, племянничек, меня-то бояться не стоит, — Люк приветливо улыбнулся, как бы убеждая, что всё в порядке. — Что ты здесь делаешь? — с опаской поинтересовался Бен. — А что ты здесь делаешь? Бен ничего не ответил, продолжая смотреть на Скайуокера и ждать его дальнейших слов. Он не знал, почему находится здесь, как сюда попал и как покинет это место, и покинет ли вообще… Соло был растерян и напуган, в его голове всё ещё глухим эхом разносился голос Рей, которая о чём-то молила, пыталась что-то сказать… Но он не понимал, что именно. — Тебе здесь не место, Бен. Ты должен быть с ней, мы оба об этом знаем, — магистр вновь улыбнулся, посылая полный тепла и понимания взгляд. Юный Соло медленно опустил голову, лишь пожав плечами. Почему его дядя, что слился с Силой несколько лет назад, был здесь? Значит ли это, что он тоже?.. Всё это слишком сложно, голова была заполнена мыслями, принадлежащими, кажется, совсем не ему, и голос, надламывающийся от слёз, неумолимо звал, звал, звал… Бен не хотел уходить, покидать тот мир, ведь знал, что там остался человек, нуждавшийся в нём как никогда раньше. Что же делать? На этот вопрос он ответить не мог. На несколько секунд удалившись в чертог собственных мыслей, Бен негромко, с долей некой рассеянности и неуверенности в своих словах, ответил: — Да, но это невозможно. Я не знаю как… — Нет, знаешь, — упрямый голос матери перебил оправдания сына. Бен вскинул голову и увидел Лею, живую, целую и невредимую, всё с той же твердостью в слове и тем же ласковым взглядом. Она была такой реальной, красивой, буквально расцветающей в своей улыбке, через которую могла выразить всё тепло и всю свою любовь, любовь, которую могла излучать мать к своему чаду. Соло не видел её несколько долгих тёмных лет, и сейчас, спустя столько времени, она сама нашла его, несмотря на всю боль, которую он ей причинил и все проблемы, причинами которых он стал. Не веря своим глазам, Бен, с тоской всмотревшись в уставшее лицо Леи, с некой опаской спросил: — Мама? Лея, коротко кивнув, ласково улыбнулась, протягивая руки к своему давно потерянному сыну. Она не злилась на него, не таила обид, что непременно должны были иметь место под её сердцем… Всё было на удивление спокойно и легко, отчего совесть юного Соло сгорала от собственных терзаний. Бен сделал неловкий шаг навстречу. Он и забыл, каково это — заключать в объятия родного по крови человека, никогда не мог запомнить это чувство… Но когда она, понимая, какие смешанные чувства переживает её, казалось бы, потерянный сын, улыбнулась ещё шире и поманила того рукой. Юный Соло, отбросив все сомнения, всю вину и полное отрицание происходящего, облегчённо вздохнул и быстро приблизился к матери, после чего они заключили друг друга в такие тёплые, нужные и давно забытые объятия. Она прошлась заботливой рукой по чёрным волосам, по крепкой спине и плечам своего чада, чьи глаза от нереальности происходящего невольно заслезились, а дыхание, оказавшись во власти нахлынувших чувств, участилось. — Бен, мой мальчик… — Прости меня, мам. Пожалуйста, слышишь? — прошептал он в ответ, ощущая свою вину, вину за содеянное, за сказанное, за неправильный жизненный путь; вину, что подобно яду расползалась по всему телу; вину, мешавшую жить. Лея отпрянула от сына, всматриваясь в его тёмные, такие похожие на её собственные, глаза. Она видела, кем он стал; понимала, какие испытания ему пришлось преодолеть и что ему пришлось понять, чтобы в конце вернуться к самому началу, туда, где всё было правильным и имело верный исход. Бен был красив, статен, умен и упрям — ровно как и его отец. Главное, чтобы хвастливость с заносчивостью не перенял… Что-то в душе Леи горько ёкнуло. Перед ней стоял её взрослый сын, и теперь, после всего пережитого и принятого, она была им горда. — Не нужно этого, Бен. Ты сам всё знаешь. Мы с отцом любили тебя и пытались показать это, но, видимо, никудышные из нас родители. — Так что и ты нас прости, — Хан встал неподалёку от Люка, с гордостью во взгляде и свойственной ему ухмылкой смотря на сына, — меня в большей мере, за всё. На лице юного Соло засияла кроткая улыбка, он осмотрел всю свою семью, осознавая, что всё это время был не одинок и что все его родные люди всегда были готовы помочь и поддержать. Понял он это слишком поздно, но всё, кажется, наконец встало на свои места. — Бен. Неизвестный доселе голос заставил мужчину насторожиться. Он нахмурил брови, улыбка с его лица мгновенно спала, а сам он, отвернувшись от матери, направил всё свое внимание к человеку, которого раньше никогда в своей жизни не слышал, не видел, не знал и знать не мог. — Кто вы? — недоверчиво спросил Бен. — Энакин Скайуокер, тебе ли не знать, — улыбаясь, ответил юноша. Соло не мог сходу собрать весь пазл в одну большую картину, но вскоре на его лице засияла маска озарения, и он, набрав для слов больше воздуха, сказал: — Сколько лет я просил тебя о поддержке, сколько звал, просил совета, напутствия… Почему ты не ответил мне, дедушка? Почему не помог, когда я в этом так нуждался? — Ты просил помощи Дарта Вейдера, помощи тёмной стороны, к которой я не имел более никакого отношения. Перед смертью я совершил дело, достойное всей моей жизни — спас собственного сына, тем самым убив себя. Знакомо, не так ли? Бен опустил пустой взгляд, не зная, что сказать, а затем растерянно ответил: — Если ты про это, то я не смогу помочь ей, ничего уже не изменишь. Я сделал всё, что мог сделать. — Нет. Соло поднял голову. — У меня была девушка, которая являлась смыслом жизни и основным ключом. Лишившись её, я потерял всё — потерял любовь, уважение, цель, главный стимул. Я обратил своё существование в ад, не зная, как смириться и бороться с этой виной, что день за днём убивала меня изнутри. Я уверен, ты не желаешь ей такой жизни, — твёрдо проговорил джедай, посылая внуку побуждающий к действию взгляд. — Тебе нужно вернуться, Бен, — голос Леи был тверд и уверен. — Здесь не твоё место. Соло посмотрел по сторонам, в надежде найти ещё поддержки, и понял — все близкие ему люди, что здесь находились, появились только ради того, чтобы помочь ему. После осознания такого очевидного факта, внутри зарождалась уверенность, желание и решимость к каким-то дальнейшим действиям. Он направил серьёзный, полный решимости взгляд к своей матери, коротко кивнув. — Соберись, Бен, — произнёс Хан, заставив сына закрыть глаза и попытаться сосредоточиться. — Да пребудет с тобой Сила, сынок, — с ухмылкой проговорил Люк, давая своё последнее напутствие, что мешалось с учительским благословением. Когда рука Энакина легла на плечо Бена, он почувствовал небывалый приток силы, что буквально заполняла его внутренние пустоты, творя с ним что-то совершенно непонятное и неестественное. — Возвращайся! Свет померк, райская планета вмиг испарилась, снова вводя Бена в состояние растерянности и непонимания происходящего. Всё вновь закружилось, движение возобновилось, а воспоминания, что сопровождали его предыдущий путь, мелкими отрывками замелькали на гранях сознания, каждую секунду показывая всё новые и новые картинки. Вскоре послышались знакомые голоса: голос дяди, матери, отца, деда и… Рей. Она была опустошённой, растерянной и подавленной, а своим тонким, надламывающимся от слёз голоса, девушка шептала: «Бен, прошу…». Вдруг всё замерло, движение замедлилось и Соло, делая глубокий и жизненно необходимый вдох, быстро распахнул глаза, до конца не понимая, что только что произошло. Лёгкие, раздираемые от нехватки воздуха, неприятно саднили, от чего Бен, сам того не контролируя, начал лихорадочно глотать кислород, прерываясь на кашель. Голова гудела, глаза могли разглядеть лишь мутную пелену, что с каждой секундой становилась все чётче. Он невольно нахмурился, пытаясь понять, где снова оказался, но когда знакомые очертания вновь замелькали рядом, на лице растянулась слабая полуулыбка. Он вернулся домой. Когда зрение полностью вернулось, Бен мог видеть Рей, лицо которой было мокрое от слёз, что всё новыми и новыми ручейками текли из глаз. Она пыталась что-то ему сказать, но безуспешно, ведь он не слышал — ужасный гул не затихал, блокируя любую связь с внешним миром. — Бен, Бен, ты меня слышишь? — с тревогой начали глухо доноситься слова, — Бен? Вскоре дыхание пришло в норму, а слух, всё ещё с переменным успехом функционируя, практически вернулся к владельцу. С трудом двигая губами, Соло тихим хриплым голосом произнёс: — Рей. Девушка кинулась на шею мужчины, крепко сжимая его в объятиях. Она не хотела отпускать, она боялась, что снова потеряет. Вскоре дыхание обоих выровнялось, со стороны Рей перестали слышаться всхлипы, а рука Бена слабо опустилась на её спину, тихо поглаживая, в попытке окончательно успокоить. Вот они, в конце пути, — оба вымотанные, израненные, потрёпанные этой несправедливой жизнью, повидавшие саму смерть, сидели на камнях империи ситхов, закладывая начало собственной, светлой истории… Две души, желавшие спасения и его обретшие. Две половины одного целого, чьи судьбы были связаны и принадлежали друг другу. Диада Силы — нерушимая и животворящая, где один не сможет выжить без другого, ведь союз их — прочен, непоколебим.