***
Началось всё прошлым днём на большой перемене. Дети гнали кто куда, сбивая с ног испуганных страшеклассников, средние классы были кто где: в классах, коридорах, туалетах - как тараканы. Одно лишь излюбленное крыльцо курильщиков пустовало - на улице было как минимум -10, не меньше. Всё-таки это был февраль, нечто похожее на весну, что уснула с открытой морозилкой. Холод был не таким сильным, как леденящие душу декабрьские ветра или стойкие, суровые январские морозы, но был довольно неприятен. Хитрой крысой стужа пробиралась сквозь щели в окнах, сквозь приоткрытые форточки, сквозь на отвали сделанные стены, прямо в школу Нокфелла, замораживая учеников и учителей. Бедный Салливан ходил в двух толстовках: своей, мягкой и домашней, и потрёпанной, в одном месте зашитой толстовке Джонсона -, а волосы были подстрижены так, что уже точно не могли оберегать нежную шею парня от сквозняков. Сал хотел, было, отправиться в класс искусств, где был священный камин, оставленный учителем по случайности, но был остановлен цепкой хваткой. Обернувшись на предмет нынешней ненависти, голубоглазый обнаружил перед собой Эшли Кэмпбелл. Девушка странно улыбалась одними лишь уголками губ, хитро прищурив изумрудные глазки. — Салличка~, — протянула девушка, притягивая паренька ближе к себе за капюшон. Не сбежит. Фишер знал этот её тон и, обречённо выдохнув, высказал: — Что на этот раз? — Помнишь, какой завтра день? — заискивающе произнесла зеленоглазая. — Ну, да, день влюблёных. И что? — не особо понимая, проговорил парень. — Ты мне нужен завтра как мой маленький почтальончик, — девушка обхватила паренька в свои объятия, не давая возможности сбежать, и мягко погладила по голове. — Что?! Нет! — Фишер с силой оттолкнул девушку, чуть ли не роняя, сильно покраснев. — Ну сладкий! Только ты можешь мне помочь! — умоляла Кемпбелл, подходя ближе к Салу. — У меня есть кое-что интересное для тебя... С этими словами девушка достала из внутреннего кармана своего кардигана фотографию. Рассмотрев её ближе, Салли поспешил её прикрыть, дабы никто не увидел. Опасливо посмотрев по сторонам, Сал вновь взглянул на девушку. — Откуда это у тебя? — прошептал смущённо парень. — Да так, сфотографировала вас, когда вы были так заняты друг другом, — игриво прошептала шатенка. Подумав ещё несколько минут, взвесив все за и против, голубовласый кивнул каким-то своим мыслям, махнув при этом короткой копной волос. — Хорошо. Что мне нужно делать? — серьёзно проговорил парень, неловко отводя взгляд на фотографию в руке девушки. — Ничего особенного: берёшь из ящика на первом этаже валентинки и разносишь тем, кому они предназначены~ — с улыбкой сказала Эшли. — И тебе стоит приодеться. С глазом я решу всё, а вот кофта тебе нужна розовая. — Но у меня нет розовой кофты, — возмутился голубоглазый, чуть хмуря бровки. — Зато я знаю, у кого есть...Ларричка! — прокричала в конце девушка куда-то за спину Фишеру. — Чего тебе, Кэмпбелл? — чуть устало произнёс Джонсон, подходя ближе. Салли не успел даже обернуться, как со спины к нему прижался некто тёплый, что обнимал нежно за талию, целуя мягко в макушку. Парнишка всё ещё смущался, когда Лар делал подобное на людях, но постепенно привык, понимая, что люди считают это простыми играми Джонсона. — Ты не мог бы одолжить Салличке свой розовый свитер? Помнится мне, такой у тебя должен быть, — улыбаясь, говорила шатенка. — Для моего малыша - что угодно, — ласково проговорил Джонсон, носом утыкаясь вновь в голубую макушку. — А для чего? Фишер, было, хотел рассказать, но Эш его остановила одним лишь взглядом, давая понять, что "потом расскажешь, пусть сюрпризом будет". — Подождёшь до завтра, Ларричка, подождёшь до завтра... После школы парням пришлось зайти к Джонсону за свитером. Салли не хотел надолго задерживаться, надеясь дома подготовиться спокойно к завтрашнему дню, так что пришлось долго отговариваться от Ларри, что умолял Фишера остаться "хотя бы на чай". А Сал знал, чем может кончиться это чаепитие... Дом встретил его тишиной, теплом и запахом лютиков, что разносился по всей квартире. Мама любила приносить домой небольшие букетики, дабы ощущение весны следовало за ней от дома до работы и обратно. Нежно погладив мягкие лепестки кончиками пальцев, Фишер решил особо ничего не есть, лишь попить любимого зелёного чая да глянуть что-нибудь такое скучное и бесполезное по телевизору.***
— Сладкий, ты уже тут! — воскликнула шатенка, только завидев вихрастую макушку возле излюбленных старых шкафчиков. Бедный Фишер уже хотел сбежать, но врезался в дверцу своего же открытого шкафчика. Потирая ушибленый носик, парень повернулся к девушке, что уже подошла слишком близко. Мягко обняв ничего не понимающего паренька, Кэмпбелл взяла его за рукав, ведя в сторону излюбленного класса искусств. Усадив на стул, девушка осторожно, без слов отодвинула с лица пряди волос своими длинными ноготками. — Я кое-что приклею вместо этого пластыря, хорошо? Под этим не будет видно шрамы, не волнуйся, просто будешь выглядеть очень мило, — ласково проговорила девушка. Сал покорно кивнул головой, осторожно отклеивая повязку. Подушечками пальцев Эшли прошлась по шрамам, огладила кожу, что чуть покрылась испариной. Достав что-то из сумки, девушка попросила Сала не подглядывать и приступила творить. Фишер чувствовал довольно приятные ощущения: прикосновение мягкой ткани к коже, что насухо протёрла место работы, некая холодная жидкость, а после - что-то большое, но лёгкое легло на место отсутствующего глаза, видимо, закрывая всё пустое пространство от брови до скулы. Мягко поправив украшение на лице, шатенка добавила последний штрих - какая-то еле ощутимая на сухих губах помада - и отстранилась, оценивая свою работу. — Посмотри, какой ты красивый, - по-доброму улыбаясь проговорила Кэмпбелл. Приоткрыв глаз, парень обнаружил перед собой непонятно откуда взятое круглое зеркало, всё исцарапанное, со сколами на краях, в котором он увидел себя: розовый свитерок, что был на пару-тройку размеров больше размера Сала, аккуратно лежащие короткие голубые волосы, чуть подкрашенные нежно-розовым губки и.. искусственный мягкий маленький подсолнух, приклеенный на место пустоты. Он словно рос из недр Фишера, из его души, прорвав нежную кожу. Пустив пару слезинок, Салли нежно улыбнулся, смотря на девушку. — А теперь беги, ангелок, разноси открыточки, — усмехаясь, проговорила Эш, приделав на кофту парню маленькую брошь-крылышки.***
Каждую перемену парнишка носился от класса к классу, разнося цветастые открытки. Ноги переставали слушаться, а валентинки так и норовили вылететь из рук, разлетаясь по всему коридору. Получатели были разные, но в основном, конечно, парни из старших классов. Были открытки и девушкам, но их было довольно мало. Салли, дабы не заскучать, старался запомнить самые частые имена на открытках: Трэвис, Эшли, Филипп, какой-то Терренс Эдисон, что внешне был не такой симпатичный, но довольно высокий. Видимо, именно своим ростом он и покорил сердца стольких девушек. Одно лишь имя в списке популярных не радовало Фишера - Джонсон. С каждой новой открыткой, отправленной какой-то девушкой или каким-то парнем, внутри Сала всё сильнее разгоралось пламя ревности. Вот новая партия открыток и в ней - как минимум 5 открыток для Ларри. — Да что бы я ещё хоть раз на это подписался! — кричал в отчаянии парнишка. Эти открытки голубоглазый откладывал напоследок, копя внутри злобу и ревность, которую так и хотелось вылить молча на Джонсона. Последняя перемена, последняя партия и вот Салли уже идёт грозной походкой в сторону Ларри, что о чём-то, как показалось Фишеру, мило болтал с какой-то девчушкой. Она вскоре от него ушла, а сам Лар уже заприметил своего Салли, нежно улыбаясь. — Что, почтальончик? Набегался? — ласково поинтересовался парень. Салливан лишь молча достал из глубины портфеля как минимум 15 открыток, адресованных Джонсону, взглянул печальным глазом и побежал в класс под звуки адского звонка. До конца урока Салли сидел, поникнув головой, даже не притронувшись к карандашу. Ларри то и дело слал пареньку записки, которые Сал вроде бы и читал, но откладывал куда-то вглубь сумки, оставляя послания без ответа. Джонсона это немного выбешивало, так что он собирался со звонком схватить своего малыша за шкирку и потащить на разговор, но он заметил одну вещь. Стоило прозвенеть звонку, как к Фишеру подошла Кэмпбелл, уводя под руку из класса. По пути девушка поглаживала парня по спине, о чём-то шепчась. Ларри постарался незаметно подслушать этот девчачий разговорчик, идя поодаль, будто просто идёт на урок, смешавшись с толпой. Благо, голос своего малыша он мог различить в любом кипише, несмотря на громкость и расстояние. Чуйка. Кареглазый сильно удивился, понимая, что говорят о нём, о любви, отношениях... Стоп, у них что-то с Салом не так? Он хочет расстаться? Джонсон начинал злиться, сжимая руки в кулаки, и уже было ускорил шаг, как услышал краем уха одну интересную вещь. — Я боюсь, что он меня не любит... Он никогда не говорил этого... — печально выдал Фишер. Стоп, а правда, когда последний раз Джонсон говорил эти слова кому-либо? Кажется, ещё в детстве, когда этими простыми тремя словами благодарил маму за вкусный ужин. Постепенно, когда Ларри отходил от этой парочки, что осталась на истории, всё дальше, до его маленького мозга начало доходить, что, возможно, его малыш нуждается в таких простых словах больше, чем Джонсон в хорошем сексе. Хороший феспалм ещё никому не мешал и после неплохого такого удара по своему собственному лицу Ларри уже мчался в сторону кабинета истории, по пути сбросив портфель на какого-то одноклассника. Возле двери шатен, запыхавшись, остановил одного мелкого пацана, прося позвать из класса Салливана Фишера, сам вставая в позицию ловушки. Ничего не подозревающий Фишер спокойно вышел из кабинета, как вдруг его довольно грубо схватили под ноги, кладя к себе на плечо. Почувствовав родной запах пота и шампуня 3 в 1, парнишка начал вырываться, бить спортсмена по крепкой спине, матеря как только можно. — Не рыпайся, куколка, хуже будет, — вполне спокойно выдал Лар, шлёпнув паренька по любимой заднице. Покрасневший Фишер тут же умолк, обиженно смотря куда-то в пол. На эту парочку многие оборачивались не понимая, что происходит и почему Джонсон тащит голубовласого в туалеты. — Чё надо? Это мой парень, не заглядывайся на его задницу, — зло прошипел шатен в сторону группки парней, что начинали пускать слюни не то на Ларри, не то на отменную попку Салли. Со всех сторон пошли шёпот и огорчённые вздохи девушек и парней, но Лар так и продолжал идти со своей ношей на плече. Зайдя с ноги в уборную, Джонсон удостоверился, что здесь никого, поставил ценный груз на пол и закрыл дверь. Повисло неловкое молчание, в ходе которого Фишер ни разу не поднял взгляд на шатена, не то смущённо, не то зло дырявя взглядом носки своих кед. Ларри медленно подходил к парнишке от чего тот отходил назад, упёршись в итоге спиной в дверь. Он был готов к чему угодно, но не к нежным объятиям от одного из самых грубых парней в школе. Джонсон мягко обвил талию паренька под своим собственным розовым свитером, прижимая ближе к себе, уткнулся носом в любимую макушку и что-то пробубнел. — Ч-что? — нервно спросил Фишер. — ..Я говорю..я люблю тебя, Салливан Фишер... — чуть громче, чем до этого, сказал Ларри. Сал не знал, что и ответить. Слёзы сами потекли из уголка глаза, а руки потянулись в ответных объятиях. Мгновение нежности в мужской уборной стало одним из самых нежных их моментов. — Я-я думал, что т-тебе нужен от меня т-только с-секс... — всхлипывая, шептал парнишка. — Ты нужен мне весь, дорогой. Я люблю тебя всего и никому не отдам... — ласково продолжал шептать Джонсон, поглаживая своего малыша по голове. Вдруг Ларри залез во внутренний карман своей худи, доставая смятый красный листок и протягивая его Фишеру. — Среди стольких моих ты не заметил свою открытку, родной. Сал нервно раскрыл листок, сложенный вдвое и подписанный корявым почерком Джонсона, видя на нём собственный портрет, заботливо выведенный чёрным и белым карандашами. Штрихи повторяли каждый изгиб его лица и шеи, а короткие волосы казались гораздо мягче, чем в жизни. Не имея возможности сказать чего-либо сквозь слёзы, Фишер просто напросто накинулся на своего парня с объятиями, страстно целуя. Это было их первое и не последнее четырнадцатое февраля...