Немного спокойствия

Джон встал в три часа ночи, чтобы подумать. Сидел в тёмной гостиной, не зажигая света, слушал, как на кухне шуршит то ли мышь, то ли Вадин домовой. И думал. Его последняя ночь человеком. Завтра он станет монстром, убив. И пусть ему говорят, что Малькольм — чудовище, лишившееся рассудка, разве это даёт ему право убить? Джон всхлипнул, сжавшись в кресле в комок. Он должен защитить семью, но что в нём тогда останется от человека? — Привет. Не выходит уснуть? Анри стоял в дверях гостиной и смотрел на Джона с теплотой и участием. Протянув руку, он зажёг свет, но выкрутил яркость на самый минимум. Ему самому свет уже был не нужен, но его любимый якорь и Хозяин был пока ещё человеком. Джон вздрогнул и слегка отстранился, когда Анри сел перед ним на колени и погладил ноги. Там, в номере, когда они откачивали пьяного Карка, а потом трахали его. Джон так и не понял, что на него нашло. Но у них с Анри была близость. Сладкая, душная, почти грубая. Анри был его Аресом, но Джон никогда не относился к нему и другим как к своей собственности. Анри был его любимым и другом. — Франция, я в такой жопе, — Джон покачал головой, погладив Анри по плечу. Анри повёл плечами, аккуратно, и в то же время настойчиво спуская с Джона штаны: — Сейчас у всех нас непростая жизнь. Но ведь есть и плюсы у возвышения, да? Ты станешь сильным, ты сможешь защитить семью. Он поцеловал его член. Джон тихо вздохнул, запуская пальцы в волосы Анри, и покраснел. Для него и Эмила эти отношения стали нормой, но с Анри он всегда стеснялся. — Спасибо, — тихо сказал Джон. Он понимал, что убийству нет оправдания, что Анри его просто подбадривает. Но ему нужна была эта поддержка. Анри слабо улыбнулся: — Просто расслабься. И он плавно взял его в горло, сразу до конца, поглаживая ладонями колени и глядя в глаза. Джон застонал, медленно и плавно двигаясь навстречу. Потом настойчиво и как можно аккуратнее потянул Анри от себя. — Я хочу тебя. Полностью, — тихо сказал Джон и мягко толкнул Анри на ковёр. Анри гибко, словно змей, выскользнул из одежды и раскинулся перед Джоном, лаская его взглядом. Нужды ласкать себя не было — член был уже в боевой готовности. Долго, очень долго Анри учили возбуждаться едва ли не по команде. Чтобы в любой момент исполнить любой каприз хозяев и показать, если те потребуют, своё желание. Но тут было не нужно притворяться и насиловать своё тело. Это было первое в жизни Анри настоящее чувство. Джон сбросил одежду и лёг на него сверху, целуя лицо, губы, веки. Поглаживая виски, он переключился на шею, стараясь быть нежным и не кусаться. Анри был сильно возбуждён, Джон потирался животом о его член и слушал тихие стоны. — Ты такой красивый, ты само совершенство, — тихо прошептал Джон ему на ухо. Наклонившись, он лизнул его соски, дразня их кончиком языка. Он сжимал бёдра Француза, на этот раз сильно, не щадя. Ему хотелось, чтобы на этой прекрасной коже остались следы от пальцев. Не удержавшись, Джон облизал линии своего клейма. Он уже почти не сожалел о содеянном. Ему было бесконечно хорошо от жестокой мысли о том, что Анри его. — И это совершенство принадлежит тебе, — прошептал ему в ответ Анри, приподнимая бёдра и всем своим видом показывая нетерпение. Джон прикусил губу, чтобы сдержать подступающего зверя. Нет, его он не будет драть, как Эмил иногда драл Джона в пустыне. Никогда. Джон скользнул вниз. Вначале поиграл членом Анри, забирая то в горло, то за щёку. Потом тщательно вылизал яички и, высоко подняв ноги, толкнулся языком прямо туда, забираясь так глубоко, как только мог. Его давно покинули и стыд, и отвращение: если он хотел партнёра, он готов был его сожрать. — Джон! — Анри почти вскрикнул, но тут же зажал себе рот ладонью и глухо стонал в неё, практически теряя себя. Он умел доставлять подобное удовольствие. Но его самого так не ласкали никогда. Тем более хозяин! Джон облизнулся. Он жмурился от удовольствия, как кот, стал недавно за собой это замечать. Рванув вверх, он вжался в Анри, но не проникал, потирался бёдрами, но не входил. — Попроси меня, — прошептал Джон на ухо своему сокровищу, своему прекрасному подарку судьбы. — Пожалуйста, Хозяин, возьми меня, — жарко зашептал Анри. — Я твой. Я весь твой. Я всегда буду принадлежать только тебе и по-настоящему желать тебя и только тебя. Возьми меня, прошу! Джон заурчал, прикусывая Анри за плечо, и вошёл в него, медленно, осторожно, но до конца. Забросил длинные ноги партнёра на плечи, поцеловал кожу и начал двигаться. Размеренно, мощно, основательно, выходя почти полностью и вколачиваясь в узкое тепло чужого тела снова, и снова, и снова. Утверждая право хозяина. Раньше ему никогда не хотелось им быть, но чем глубже он погружался в этот омут, тем сильнее ему хотелось владеть. И принадлежать. Выстроить что-то далёкое от нормальных человеческих отношений. Анри тут же ловко обнял его ногами за талию и раскинулся, откровенно блаженствуя и совершенно не скрывая своего благоговения и обожания. Джон был его Хозяином, его богом, единственным смыслом его жизни. И когда удавалось остаться вот так с Хозяином наедине, Анри брал по максимуму. Джон вжался в него всем телом, едва сдерживаясь, дыша быстро и с хрипом. Зажмурившись, он целовал висок Анри и его волосы, мягкие, как шёлк. Он был так близко, перед глазами неслись и взрывались звёзды. Анри вжимался, впаивался в него, царапая кожу ногтями. — Я уже близко. Ты со мной? Анри, тебе хорошо? — прошептал Джон, обводя языком мочку и лаская кончиком раковину. — Да, да, Джон, мне хорошо, — сорванным шёпотом ответил Анри, жадно вцепляясь в кожу Джона мелкими, но всё-таки уже когтями. Джон зарычал, приподнимаясь и к своему стыду срываясь на совсем уж бешеный темп. Всё тело изогнулось в едином порыве наслаждения и вспыхнуло сладким, мощным оргазмом. Джон прокусил губу до крови, сдерживая вопль. Анри дёрнулся вверх и, утянув Джона в зверский, жадный поцелуй, кончил вслед за ним, пятная их тела семенем. И затих, виновато зализывая глубокие царапины на плечах Джона. Джон аккуратно вышел из него и припал к нему жадным поцелуем, нежно целуя его руки. — Хочу провести с тобой всю ночь, но чертовски боюсь, что ребята утром перед шоу найдут нас с тобой на полу голыми. Или увидит моя дочь. Вот это будет капец. Давай немного вот так полежим. Рядом. Вместе. И расползёмся по своим комнатам. — Мы можем полежать у меня в комнате, — предложил Анри. — Я рано просыпаюсь. Я разбужу тебя, и ты вернёшься к себе раньше, чем все проснутся. — Отличная идея. Давай, аккуратно встаём и тащимся наверх. Только штаны натянем. Вперёд, прекрасный герой, — Джон вымученно улыбнулся. Эмил неслышно попятился от дверей в гостиную и шмыгнул под лестницу как раз в тот миг, когда сладкая парочка выходила в прихожую. Анри, кажется, что-то заметил, но явно решил не придавать значения. Детка не видел. Он вообще плохо видел в темноте. Всегда. Эмил прижался спиной к стене, закрыв глаза и слушая, на слух следя за тем, как они поднимаются, как заходят в комнату Анри, как запираются там, как смеются. Последняя ночь Джона в качестве человека. И Джон решил провести её не с ним. Было обидно, хотя Эмил и понимал, что не должен ревновать к Анри. Они, все они были каким-то чудовищным пазлом, каким-то одним суперлюбовником Джона, разными ипостасями. Тяжело вздохнув, Эмил побрёл в свою комнату, так и не открывая глаз. Утро практически наступило, на горизонте маячил серый мерзкий рассвет. Джон сунулся в комнату Эмила, смотря, как тот спит. Его Волк, его Эверест. Так непохожий на Анри. Но не менее любимый. Джон не удержался, проведя языком по его щеке и куснув за ухо. — Вставай, Эмил. Время превращать меня в чудовище.