Обещание

Ровно в одиннадцать вечера в дом на Котельнической набережной вошёл мужчина весьма примечательной внешности. Был он молод, высок и красив. Особенно выделялись роскошные тёмно-каштановые волнистые волосы, ничем не сдерживаемой волной спадающие до самой талии, и яркие зелёные глаза. Одет мужчина в тёмно-коричневую куртку, майку, чёрную с медведем, тёмно-синие джинсы и бутсы. В руках трость с набалдашником в виде медвежьей головы. Прежде чем подняться на нужный этаж, мужчина сокрушенно помотал головой, рассматривая стены старого роскошного дома. — Распоясались, — сказал мужчина и, достав из кармана зажигалку и пачку сигарет, закурил. Но воздух наполнил запах не табака, а сухих трав. Вереска, полыни. Мужчина прибыл сюда с одной лишь целью. Он был старше, чем выглядел. Намного, намного старше. И ему хотелось развлечься. Для этой нехитрой цели он по навету прибыл в гости к одному замечательному созданию. Мужчину привлекали в нём злоба, чистота и непокорность. Сегодня ночью он намерен был всё это забрать себе. Двери квартиры хозяина приоткрыты, какая-то тряпка, кажется, женская блузка, сиротливо лежит на пороге. Значит, вновь жильцы покинули его дом в спешке. — Озорник, — улыбнулся мужчина, пнув тряпку носком ботинка обратно в квартиру, и постучал по приоткрытой двери. — Ну кто там, нахрен, ещё?! Бор был слегка раздражён. Да, разумеется, изгнание очередных хозяев было для него любимейшей забавой. Вопреки всем законам стало таковой за последние сотни лет. Но вот последствия в виде попыток вмешаться со стороны полиции, экзорцистов или журналистов он не любил категорически. Как правило, все эти люди пытались попасть в квартиру двести двадцать два сразу после выселения очередных жильцов, и потому Бор никого иного не ждал. По той же причине в приоткрытую дверь со свистом полетела маленькая плетёная корзиночка, живописно окружённая в полёте роем крошек от сладких сухарей. Мужчина на лету поймал подношение. Конечно, хозяин не знал, что это было оно. Он долго, слишком долго существовал. Он многое забыл. — Эй, соседи! А чего это у вас двери открыты? Ещё и добром швыряетесь! Вы там в порядке? Я вхожу! — А чо? Входи! Как войдёшь, так и вылетишь! — грозно пообещал домовой, уже прикидывая, какие книги в его шкафу имеют вес посолиднее. Мужчина вошёл. Тут же двери захлопнулись, а в квартире загорелся свет. — Ну и бардак ты развёл, уважаемый, — заметил мужчина, прошествовав к креслу, — вылезай, говорить будем. Жалобы на тебя в моё царство одна за другой сыплются. Достал ты меня, дорогой. Пришёл лично побеседовать. Давай, Бор, не упрямься. Выходи. Велес тебя призывает. Бор и чирикнуть не успел, как некая сила властно сдёрнула его со шкафа, который он давно облюбовал под спальное место. И плавно усадила на диван напротив гостя. Абсолютно неожиданного. В первый миг домовой выпучил глаза. Но потом его губы скривила усмешка. — Вот значит как, — протянул он, отворачиваясь. — Когда я молил мне помочь, никто в мою сторону не зевнул. А как жалобы, так сам пришёл, аж рискнул через Смородину перебраться? — Я не Кощей, чтоб через реку заветную бегать. И мольбы твои я слышал. Но что я должен был сделать? Убить твоих хозяев? По-другому мы, Древние, врачевать людей от тупости права не имеем. Век домового труден. В доме он почти что пленник. Но в этот раз я послал тебе хороших людей. Почему же и их ты гонишь? Бор поджал ноги, подобрался, взъерошился весь. Посмотрел на Велеса исподлобья: — Не верю я больше никому. Хорошие? Ха! С отравы знакомство начали! — Люди защищаются от монстров. Ты не знал? Велес улыбнулся. Смешной домовик. И жаль его от души, и силой помериться хочется. — Я вообще-то не за этим пришёл. Мне нужен Силодар. И получить его можно двумя путями. Или я забираю твои бутылки, или ты порождаешь силу, что я смогу использовать. Но могу ещё взять тебя целиком со всем скарбом и добром. Ты же знаешь, защитить от извлечения тебя могут только хозяева дома. А они особо не спешат. Бор тут же метнулся прочь, встал за спинкой дивана. Ощерил клыки кошачьи, глазами сверкнул: — Так я думал, что не без корысти тут! Люди плохи стали, а и боги, как вижу, с возрастом не становятся лучше! Возьмёшь своё и отвалишь, а как мне жить потом, так плевать, как и до жил. Не дам! И не дамся! Мой это дом! Поможет он мне, хоть ты и Старший! — Нападай, Бор, — предложил Велес, не вставая с кресла, — я отпущу тебя при одном условии: если позовёшь их. Свою малышку и свою рыжую чаровницу. Но если нет — дерись до последней капли силы. Сказав это, мужчина достал из кармана сигареты, выбил из пачки последнюю и поймал губами. А пачка неожиданно превратилась в большой кованый железный ларец, даже на вид очень старый. Мужчина взмахнул рукой, и старый столик на колесиках с грохотом рванул к его креслу. Тормознул мебель ногой и водрузил на неё ларец. Бор отчаянно стрельнул взглядом по квартире, но выпустил когти, к шкафу попятился. — Всё равно утащишь, коли сладишь. И звать потому не стану. Не след ребёнку присутствовать. А мать её всё равно не поймёт. Велес еще раз повёл рукой, и Бор оказался у него на коленях. Бог вздохнул, погладил жёсткие волосы и дрожащие плечи. Боялся домовик, хоть и храбрился. — А раз так о них заботишься, чего прогоняешь? Может, попробуешь быть лучше? Постараешься? А я вот в уголке сундучок оставлю. Стараться не будешь — он тебя съест и прямо ко мне в терем отправит. Может, я тебя там обогрею, если тут холодно. Бор задрожал сильнее, но сбежать с коленей уже не посмел. Сжался под чужой властной лаской, лбом в плечо уткнулся. — Устал я, запутался. Уже сам не знаю теперь, кто я. Смогу ли я быть снова хранителем? — Сможешь, — Велес гладил его по волосам, — сможешь, Бор. Ты сильный. Ты великий. Ты просто забыл. Ты долго жил, очень долго. Бор вздохнул и поднял взгляд. Заглядывая в глубину древних, словно мир, тёмно-зелёных глаз. Передёрнул плечами… и поцеловал своего бога. Отстранился, всматриваясь, ловя взгляд хозяина. Но Велес не проявлял той властной страстности, о которой слагали легенды. Он просто обнимал Бора, укачивая на руках как ребёнка и улыбался задумчивой, полной нежности полуулыбкой. — Как тебе больше любо силу от меня получить? — спросил домовик. Велес отстранил его, рассматривая. Задумчиво провёл пальцами по старому, выцветшему свитеру, вспоминая домотканые рубахи и штаны, которые всегда носили домовики. Бору не пойдут эти вещи. Он должен носить кольчугу и держать в руке булатный меч. Когда-то Кощей предлагал ему возглавить его чёрное воинство, пойти в дома по крови и страсти и снести головы русичам. Тот, кто теперь звался Бором, не пошёл. Он бросил меч к ногам Бессмертного и проклял его, плюнув хозяину под ноги. И Кощей тогда сказал, что Бор будет вещью, которая века корчится от горя. И Бор ею стал. Но он ничего этого не помнит. Он сам заклял свою память, когда, столетия назад, совершил преступление, смертное для всего рода домовых. Он женился. На человеке. На своей рыжей чаровнице. Он защищал её тело до последнего, говорят, он бился с самой Мореной у смертного одра. Но старость убила женщину, а витязь домового народа убил свою память. Именно поэтому он с такой страстью сейчас изгоняет эту рыженькую. — Почему молчишь? Играешь со мной?! — Нет, Бор. Не играю. Мне любо получить её от тебя. Из тебя. Я бы забрал тебя тоже. И заберу. Когда эта человечья игрушка провалится в моё царство целиком. Но я не хочу унижать тебя. Велес и не посмел бы его унизить. Он часто представлял, как это будет. Дом снесут. Или он сам развалится. Или удар человечьего оружия разрушит вообще всю Москву. Но капище, место силы, освободится. И сотни домовых с отчаянными воплями попытаются покинуть его, прежде чем оно поглотит их и призовёт туда, в Ирий лес, в начало начал. Где они или останутся домовиками, или переродятся во что-то другое. Или станут чистой силою. Велесу почему-то виделось, как Бор, снова потеряв и любимую женщину, и приёмную дочку, обращается в столб воющего пламени и в гневе летит прямо ему, Велесу, в рожу. Не понимая, что боги не властны над высшими законами, и даже Велесу не дано обратить его в человека. — Но ведь… я потом всегда один буду. Никогда никого не найду больше. Бор уже смирился на самом деле. Но сказать это он должен был. — У тебя буду я. Этого пока достаточно, — ответил Велес. — А сейчас я уйду, домовик. А ты пообещаешь мне заботиться о своих людях. Бор обнял его, прижался всем телом, вбирая в себя, запоминая это чувство близости. — Я буду стараться. И ждать, повелитель, — вздохнул Бор, слезая с колен. Велес улыбнулся. На секунду дёрнул его обратно, страстно целуя и утопая в свете жёлтых кошачьих глаз. О, как же Кощей воспевал эти глаза! Молился на них, как на идолов богов, и даже больше. Сейчас Велес не станет мучить это прекрасное создание. Но наступит день, когда он получит его, всего его, целиком. — Да будет так. Велес вышел из подъезда дома и замер. Меж чахлых деревьев стоял человек. Мужчина был широк в плечах, красив и статен. Такого красавца Перун бы милостью обласкал. Его жёлтые глаза пылали в темноте, но когда мужчина улыбнулся, они стали опаловыми. — По крови прошёл. Кто-то умер? — Велесу стало интересно. Красивые игры намечаются в этом мире. — Нет, крови было мало. Дедушка из соседней квартиры упал, ободрал руку. Его домовой визжит от страха, а желтоглазый ничего не чует. Крепко он свою память запечатал. А всё из-за бабы. — Не тебе судить, Михаил, слуга Кощеев. Глава воинства разящих. Тех, кто ходит по ветру, по крови, по стеклу. Кто лишает людей в домах сна и покоя. Как вас там сейчас кличут? Хоть богам и запрещено было играть в игры ведунов, так как они силой ниже стояли, но хотелось Велесу зацепить слугу Кощея. — Барабашки, — мужчина недовольно поморщился, — мелкие такие, волосатые и злобные. Красавец демонстративно погладил гладкое безбородое лицо и пригладил волнистые тяжёлые волосы. Его чёрные одежды сверкали заговорёнными серебряными амулетами. — И сдался вам Бор, что вы его никак в покое не оставите. Даже до капища моего дотащились. — Он отверг господина ради рыжей смертной бабы. Он ей… поклялся в верности. — Не судите, да не судимы будете, — зло усмехнулся Велес. — Не клянись, ибо прямая дорога в Ад, — ответил Михаил, скрываясь за деревьями. Велес же открыл врата в свое царствие. Нужно прогуляться на ту сторону Смородины и спросить у Кощея, стоило ли призывать Михаила. Всё может кончиться не гибелью Бора и его маленькой семьи, а танцами Морены на развалинах высотки. Потому что Бор и Михаил — это не домовые сущности, нет. Это два безумца, предавшие в своё время свой род ради высшей цели. Это два козла упёртых! В бою не уступит ни один! А Велесу потом разгребать.