мы друзья.

Ее глаза — что-то нереальное, чем-то теплым наполненные, манящее. Губы алые, нежные, будто акварелью нарисованные. кожа белая, фарфоровая, изящная и волосы цвета огненного, красного, будто кровь, нет, ярче. Смотришь и в улыбке на светлом лице расплываешься, только ей даря. Она уносит в даль, через плечо перекидывать и никаких возражений тщетных не слушая, зачем? У нее есть любовь и она ее подарить готова, забирая в ответ лишь футболки и вино твое любимое — красное полусухое. А ты отдаешь себя всю, с легкими прокуренными, сердцем избитым и мозгом очерствевшим за противные, но любимые такие школьные годы. Так неправильно, страшно так, но эти звезды на небе обратное говорят, снова вас вместе сводя, ваши пальцы переплетая, души и губы в странных холодных почему-то поцелуях с привкусом крови. Опять трава острая ноги режет, а волосы белые к коже прилипают также как и вся одежда. Кровь тёплая по венам фиолетовым бежит, наружу через кожу выходя. Селфхарм — наркотик. Героин, дезоморфин, морфий, все, что хочешь, в обличии кровавом, говоря, что не зависимость, а просто минутная слабость. Ветер противный в лицо дует, бедные глаза режет. Кровь алая по пальцам струится. Она бы и рада смотреть на них долго, собирая в пробирки «для химического изучения», да вот только боль мешает. А в уголках глаз слезы скапливаются, выйти наружу норовя, хотя совсем и не больно и уже скоро пройдет, потому что Даша заботиться будет. И в больницу отвезет и потом поможет, вот только боится отвергнутой быть.

***

Сигарета в зубах тлеет, а дым легкие убивает опять. Они ведь и не виноваты ни в чем, но умирают, как грешники последние мучительной пыткой. Волосы красные снова запутаются, а белые и вовсе не расчесывать давно. Губы теплые вновь сольются, а пальцы холодные шею тонкую обхватят, по загривку проходясь. И слезы снова в уголках глаз соберутся, норовя наружу выйти, а сердце пламенное в конвульсиях биться будет. Так ярко вечером глаза счастливые светятся, а руки плечи хрупкие обнимают. — нет, мама, мы друзья, точно. Пахнем друг другом, живем так же и одни делим сигареты вместе. — Она ее жизнь запросто прожить сможет, как и та в ответ, только боясь накосячить, испортить так, что они и не встретятся никогда. Снова в черепной коробке беспорядок творится, заливая голову глупую мыслями и без того ненужными. Снова на столе красное полусухое стоит, а рядом Винстон валяется. Красная макушка вновь на коленях белой покоится, думая, когда же все случилось то, да за какой срок. Прикосновениях мягкие теплые чувствует и улыбается, глаза закрывая и навстречу подаваясь. Ведь не видят они других жизни однообразной, любви яркой, одежд пестрых. Внимают друг другу только, целую ночь напролет рассказы интересные слушая, и больше и больше влюбляясь. Вино совсем давно уже не веселит, а Винстон не снимает стресс. Оставь ей это, а сама тихо в подушку плачь от радости, что не одна наконец и любишь точно так же.