Любовь, как прогулка по минным полям

- Я тебе этого "ушастого" на уши натяну, если ты не прекратишь, - тихо сказал Филипп, стягивая с Бастиана шарф Украины. - Не дотянешься, - пьяно хихикнул Швайни, отобрал шарф и снова намотал на голову. - Ты хочешь проверить? - Ты такооооой смешной, когда злишься, - протянул Бастиан, взъерошил капитану волосы и нетвёрдой походкой направился к Рибери, забравшему кубок. А вот Филиппу было совсем не смешно смотреть на напившегося любовника. Бастиан всегда любил повеселиться, но зачастую не знал меры. И глядя, как в хлам набравшийся Бастиан что-то орёт в микрофон, он чувствовал, что радость от долгожданной победы куда-то улетучивается. Бастиан абсолютно не помнил, как он оказался дома, в Мюнхене. Празднование победы, перелёт, пиршество в аэропорту - всё слилось в какую-то сюрреалистическую картину. Голова раскалывалась, и неимоверно хотелось пить. Попытка подняться провалилась мгновенно, Бастиана хватило лишь на невнятный стон. Рядом тут же появилась Сара с бокалом воды и таблетками, и никогда ещё немец не любил её так же сильно, как в этот момент. Когда перфоратор в голове утих, Бастиан заметил, что Сара выглядит как-то странно. В её глазах было и затаённое веселье, и недовольство. - Что было? Почему ты так смотришь? - Вспоминаю, как тащила до дома твою очаровательную тушку. Басти, мне нужно идти, так что оставлю тебе это, - девушка положила на кровать лэптоп. - Тут уже всё должно быть. Она поцеловала футболиста, накинула лёгкий плащ и ушла. - Ты ещё ухитрился поругаться с Филиппом! - раздалось из коридора, и хлопнула входная дверь. Бастиан со стоном откинулся на подушки и закрыл лицо руками. Воспоминания о празднике возвращаться отказывались. Швайнштайгер притянул к себе ноут и начал их искать. То, что было непосредственно на поле он помнил и так, а вот дальше... Где-то через час Бастиан захлопнул крышку ноута и с трудом подавил желание отбросить его куда-нибудь в стену. Висел на всех подряд, нацепил эти идиотские шарфы... Наверняка ведь Фил пытался его образумить, но в таком состоянии это было бесполезно. Глядя на свою довольную пьяную физиономию на мониторе, остальные моменты вечера, к счастью, не запечатлённые на камеру, начали складываться в одну картину, причём не очень-то и благоприятную. Судя по всему, молить прощения у капитана ему придётся долго. - Филипп, я ухожу в другой клуб, - с порога заявил Бастиан, не глядя в глаза Ламу. - Что ты несёшь? - капитан спал, когда в дверь позвонили, поэтому не сразу сообразил, что происходит. - Фил, я всё решил. Я буду играть за Зенит, - по-прежнему разглядывая дверной косяк, повторил Бастиан. - Ты пьяный что ли? Какой к чертям Зенит? - Это клуб из Санкт-Петербурга. Россия. Я еду туда с Толей. - Значит, Тимощук. Не зря он тебя в свои шарфы заматывал весь вечер. Может, ещё и гражданство сменишь? - зло прищурился Филипп, складывая руки на груди. - Надо будет, сменю! Не тебе мне о чём-то говорить! - яростно выплюнул Бастиан, резко развернулся и со всей силы захлопнут дверь, заставив Лама отшатнуться и обессиленно прислониться к холодной обивке. - Фил, видел какой гол Басти вчера забил? - Эй, кэп! Швайни покер оформил, видел? - Лам, ты это видел? Филиппу хотелось орать и крушить всё вокруг, как тот Халк. Но он лишь улыбался и кивал, едва наклоняя голову набок. Конечно, он видел. Канал, транслирующий российскую премьер-лигу, и сайт Зенита были у него в закладках, и каждый новый день начинался с их новостной ленты. И он видел то, о чём молчали все одноклубники: как Бастиан после каждого гола висел на этом украинском хавбеке. А тот, точно знал, что Фил смотрит, глядел в камеру наглым прищуренным взглядом. Ну конечно, у судьбы было чувство юмора и напрочь отсутствовало чувство сострадания: Бавария оказалась в одной группе с Зенитом. Как же Ламу хотелось сломать руку этому новоявленному капитану во время приветствия! И обрезать светлые патлы этой жалкой пародии на Курта - и как Швайнштайгер мог на это купиться? Однако гораздо сложнее оказалось пожать руку Бастиану и прямо посмотреть на него, не пряча взгляд - тот выглядел неуверенно. Играть против настолько близкого человека было очень странно и как-то неприятно. Филипп чувствовал себя грязным, тяжёлым. У него даже не было сил как следует отметить свой гол. Как и не было времени подумать, в кого он летит прямыми ногами, пока не увидел всё ещё родное лицо, скорчившееся от боли. Заметив перед собой заслуженную жёлтую, он как-то лениво подумал, что пропустит следующую игру. И не смог сдержать вздоха облегчения, когда понял, что это будет ответный матч с Зенитом. Уходя с поля, было тяжело не передать повязку Бастиану. Лам прошёл мимо и отдал её Марио. Держа над головой кубок, Лам всё равно не мог почувствовать той радости, что была в прошлом году. Потому что сейчас не было рядом сверкающих голубых глаз, уверенной руки на шее, сумасшедшего шёпота и лёгких поцелуев в раздевалке. Словно кто-то свёл до минимума яркость окружающего мира. Филипп со злостью подумал, что Бастиан сейчас, наверное, смотрит этот матч вместе с украинцем. На следующий день после возвращения домой, когда радость уже осталась лишь послевкусием, Лам открыл входную дверь, разбуженный чьим-то звонком, и увидел на пороге его. Бастиан стоял, понурив плечи, без своей вечной сверкающей улыбки, а в глазах - невообразимая боль. - Я.. Фил, я, наверное, не имею права так говорить.. Прости меня. Я идиот просто, не понимаю, как я мог прожить этот год без тебя. Когда ты поднял над головой кубок, я понял, что это была моя самая страшная ошибка в жизни. Я должен был быть рядом с тобой тогда. И вообще всегда. Сможешь ли ты простить меня? Филиппа хватило лишь на то, чтобы в немом удивлении вскинуть брови и развести руками: - Ты серьёзно думаешь, что это так просто? Что это вообще нормально? Лам оттолкнул хавбека и закрыл дверь прямо перед его носом. Звонок раздался раз, второй, третий, а потом и вовсе без перерыва, эта пронзительная трель... Капитан резко открывает глаза и оказывается в своей постели. - Господи, приснится же такое... Филипп ожесточённо трёт руками лицо, сгоняя с себя сон и ночной кошмар, однако звон не прекращается, и Фил ползёт в коридор, чтобы открыть дверь нежданному гостю. Как это ни смешно, за дверью оказывается Бастиан. С кубком на голове и листом "Прости идиота" в руках. Лам просто смотрит на своего любимого и самого родного идиота и начинает смеяться. - Что происходит? Фил, я тебя не вижу, прекрати смеяться, - голос глухой и будто компьютерный, и это совсем не способствует прекращению смеха. Филиппа трясёт ещё сильнее, когда он берёт Бастиана за руку и ведёт за собой, а тот безоговорочно и слепо следует за своим капитаном. - Я, между прочим, его прямо из постели Франка вытащил, - уже позже расскажет на кухне смеющийся Швайнштайгер, кивая на примостившийся около мойки кубок. Ещё он ничего не поймёт, но поклянётся, что ни за что не уйдёт один из Баварии. И ни при каких обстоятельствах - в Россию. А потом обнимет своего капитана со спины за шею, и тот подумает, что готов выиграть что угодно, лишь бы чувствовать эти сильные тёплые руки и лёгкое дыхание, щекочущее шею.