****
Вьюга проснулась. Голова кружилась, её слегка подташнивало. Она посмотрела в зеркало. Как всегда. Абсолютно как всегда. Прошло почти полгода с той самой трагической ночи, когда её брат убил собственного отца, а затем был похоронен заживо своей возлюбленной. — Астрология. Прогноз. Звёзды. Проклятие! Помощь, — ёмко выразила всё, что думала по этому поводу, Вьюга. В переводе на витиеватый и непонятный язык «нормальных» драконов это должно было значить: «Звёзды легли неправильно. Плохие прогнозы, плохие свершения. Этот день будет проклят в веках», или что-то типа того. Она прошла на кухню. После того, как Люта исчезла, Арктик выпотрошил сам себя на главной площади города, а Мракокрад сгинул под обвалом, в их доме стало как-то совсем пустынно и одиноко. Приходила, правда, эта странная Ночная, Ясновидица, умоляла понять её и простить, мол, она не могла поступить иначе, Мракокрад был опасен, но Вьюга всё равно не понимала — что от неё требуется. Вроде как, зла на эту чудаковатую пророчицу она не держала, да и сама трижды предрекла своему брату скорую гибель. Ясновидица же, увидев, что её помощь не требуется, а сама она вроде как прощена, улыбнулась, потом вздрогнула от внезапно нахлынувшей боли, и, вся в слезах, улетела в неизвестном направлении. Впрочем, не о том речь. День был самый обычный. И хотя все соседи уже вовсю готовились к празднику, гибрид не понимала — в чём смысл торжества? Да и не до него ей было. Слишком одиноко, слишком тяжело. Почти вся семья её перестала существовать. Оставался, правда, ещё один дракон, который её понимал, но… Учёба, аврал на работе, жизненные неурядицы, проблемы с семьёй и тому подобное. Вьюга вздохнула. Снова из-за жёсткой тряски лап кофе просыпалось мимо кружки. Что ж за день сегодня такой? Что за месяц? Что за год? Что за жизнь? Впрочем, как пелось в одной песне, на все вопросы не будет ответов. А раз так, остаётся лишь принять и понять то, что происходит. Неожиданно, раздался стук в дверь. Мимолётный, едва слышный, будто кто-то прошёл мимо и случайно зацепился крылом. Прошла пара секунд. Стук повторился. Лёгкий и ненастойчивый, он, тем не менее, был вполне различимым. — Иду! — По пустынному коридору, иногда переходя на полёт, дракониха подобралась к двери поближе. Выглянула в смотровое отверстие — никого. Подождала чуть-чуть. Вдохнула, зажмурилась, дабы не быть ослеплённой солнцем, открыла дверь и… — Привет, прости, что так быстро, меня тут срочно глава цеха требует, ему что-то в моих произведениях не понравилось. Кстати, сегодня зачёт по предсказаниям — ты будешь? — скороговоркой выпалил Вдумчивый. Не дожидаясь ответа, он продолжил в таком же темпе: — Собственно, зачем я здесь. Я тут на пару секунд. Короче, через неделю же вроде как праздник. Как бы «Новый Год». Может, отметим вместе? Я думаю, будет весело. Если не против, приходи сегодня ко мне после занятий. Кстати, по астрономии у тебя ниже среднего — надо подысправить, в общем, прости, пока, срочно необходимо быть у начальника цеха, уже, — он посмотрел на маленькие механические часы на своём запястье, — три минуты как, до встречи. — Резкий рывок и… Из закреплённой на спине, между крыльями, сумки дождём посыпались свитки, нотные листки и писчие принадлежности. — Вот бли-и-ин… Вьюга молча собрала весь канцелярский дождь, протянула его Вдумчивому, чисто на автомате поправила ему очки и, отвесив лёгкий подзатыльник крылом, ответила: — До-минор. — В смысле? — уставился он на неё. — А, погоди, ты про это. Нет, там до-минор никак нельзя. Потому что, если мы пойдём по твоему пути, то во время модуляции в нижнем регистре будет вот здесь и вот здесь, — он ткнул когтем в листок, — очень грязный и режущий слух вводный септаккорд. — До-минор. Через уменьшённый. Семь — нет, два — да, — с нажимом в голосе повторила Вьюга. — Погоди… А в твоих словах есть резон. — Ночной прикрыл глаза и принялся дирижировать крылом, что-то напевая себе под нос. — Хм, а оно звучит. Перо и чернильницу срочно! — Поймав недоумевающий взгляд ЛедоНочной, он слегка смутился. — Можно? Пожалуйста. Вьюга наигранно вздохнула и протянула ему кипу канцелярии, которую собрала с промёрзшей насквозь земли ранее. Порывшись в ней, дракон вытащил огрызок металлического пера и, яростно забрызгивая всё вокруг чернилами, принялся что-то азартно зачёркивать, и переписывать, и снова зачёркивать. Прошло минут семь. Гибрид любовалась работой своего знакомого: скоростные, выверенные движения, аккуратные, тонкие, как взмахи клинка, росчерки пера по нотному стану, очки, залитые чернилами, перламутром переливающиеся на утреннем солнце. Наконец Ночной дописал этот проклятый отрывок, из-за которого уже вот две недели он буквально ночевал в здании музыкального театра Ночного Королевства. Неспешно собрал свою канцелярию в сумку между крыльев и, нервным движением поправив очки, предложил: — А что, если сегодня вместо астрономии пройтись по торговым рядам? Закупиться украшениями к празднику? Вьюга изобразила то, как он смотрит на свои часы: — Цех. Музыка. Время! Вдумчивый мельком глянул на часы и отшатнулся от ужаса. — Я же опоздал почти на час… Меня теперь оттуда выгонят! — Мощный взмах крыльев, поток воздуха от этого взмаха, поднявший небольшое снежное облако. Возмущённый взгляд Вьюги, засыпанной снежной пылью. — Прости. Слушай, а что если… — ВРЕМЯ! — заметно повысила голос дракониха. Кричать она не умела, да и не хотела учиться, но поторопить этого несносного творца было просто необходимо, иначе опять пропустит всё самое необходимое. — Понял, до встречи, ладно. — Снова облако снежной пыли, и музыкант растворился в толпе спешивших по своим делам соплеменников. — Шарф. Забыл, — бессильно выдохнула сестра Мракокрада в пространство. Одиноко валявшийся на дороге шарф недовольно трепал ветер. Холодные волны позёмки равномерно проносились по улицам, сметая всё на своём пути, залепляя снегом глаза. Вечером провидцы всех мастей обещали снегопад. И не верить им, на этот раз, оснований не было. — Творец-музыкант Вдумчивый! — Вьюга бережно подняла шарф. Он единственный, кто у неё остался. Единственный, кто её понимает. Единственный, кто способен выслушать всё, что она скажет. Единственный. Она устало зашла назад в дом и закрыла дверь. Вот ещё, нужна ей эта астрономия — как будто что-то вообще может вернуть назад их былую крепкую и большую, пусть и не совсем дружную, семью. Снова утро. Снова бесполезный день, перерыв от ночных кошмаров, убивающих её. Медленно, но верно убивающих. Сводящих с ума. Ночами она могла дико кричать, могла рвать когтями всё, что, в принципе, рвётся. Ей не хотелось жить. Но жить было необходимо, потому что умирать не хотелось тоже. Полгода. Проклятых Лунами полгода прошли в таких адских метаниях. Вдумчивый, Ясновидица, и другие чуть ли не со слезами на глазах умоляли её отпустить этот случай — да, больно, да тяжело, да жестоко. Но жить-то надо. Вьюга соглашалась с ними, пыталась хоть как-то улыбаться, но… Стоило ей вернуться домой, как снова начинались эти кошмары по ночам, эти приступы сумасшествия, вся вот эта вот неприятная муть, растравливающая душевные раны настолько, что на утро сил жить уже не было. Вдумчивый чуть ли не силой пытался вытащить её из этого, по его выражению, «проклятого дракомантией» дома, но Вьюга не хотела уезжать. Здесь — ей память. Здесь — её траур. Здесь — она провела все лучшие годы своего существования, поэтому худшие она тоже проведёт здесь. Так решила Вьюга. А раз она так решила, то так она и поступит, причём, добьётся своего права действовать она совершенно любыми способами. Она поднялась на второй этаж. Спальня Арктика. Он предпочитал видеться с Лютой как можно реже по многим причинам. И за одной из них Вьюга сейчас поднялась наверх. — Сладкое забытье. Яд. Смерть. Истина в вине. — Обрывки слов, обозначавшие лишь одно — дикое желание «напиться и забыться». Утопить всю боль в алкогольном опьянении, убить ощущение одиночества градусом. ЛедоНочная достала из тайника три бутылки. На сегодня хватит, а то в прошлый раз она случайно превысила дозу и её юный организм, не привыкший к такому, устроил для неё игру со смертью в тотализатор. Один раз победила она, но больше лучше не рисковать. Должен остаться хоть кто-то, помнящий о Мракокраде, об Арктике, о Люте. Крышка с бутылки слетела с громким хлопком. — Странно, — удивлённо сказала Вьюга. И действительно, в бутылке была обыкновеннейшая водка. Откуда бы взяться хлопку? Тем не менее, он прозвучал. Причём прозвучал вполне явственно. Над горлышком бутылки взвился тонкий белый дымок, как от распадающейся кислоты. — Нет, не рискну, — устало выдохнула Вьюга и выбросила все три бутыли от греха подальше.****
Вечер. Толпа усталой молодёжи, еле держась на лапах, медленно разбредается по домам. Школа НочноКрылов — пытка для безграмотных и туго понимающих что-либо, это стоило уяснить с самого первого дня обучения. Не понял — догоняй сам как хочешь, никто тебе помогать не будет, ибо выживает лишь самый приспособленный. Ветер усиливался. Вьюга лежала на кровати, но не спала, а уныло смотрела в тёмное окно. Спать не хотелось. Едва она закрывала глаза, как перед ней вновь представал мёртвый Арктик в луже собственной крови и это жестокое выражение обычно такой милой и доброй мордашки Мракокрада. Темнело и так рано, а учитывая ожидающийся сегодня снегопад… Ночь рухнула почти мгновенно, поэтому разглядеть кого-либо за окном — было задачкой не из лёгких. Чёрная чешуя на фоне чёрных теней от домов и чёрных туч на небе — идеальная маскировка. Настойчивый стук в окно прервал задумчивое оцепенение. Вьюга нехотя встала и приоткрыла окно. — Привет! — Она кивнула. — Прости, что таким необычным способом, но ваш верхний вход заколочен. Вау, ничего так себе комната. — Отец. Арктик. Ледяной. — А, понял, прости. Так это, ты согласна сегодня помочь мне украсить дом к Новогодним праздникам? — Снова молчаливый кивок. — А потом, если хочешь, и твой украсим, давай? Гибрид яростно замотала головой. Она хотела оставить всё так, как было в тот роковой день. Никаких украшений, никаких финтифлюшек. — Слушай, а может… Оставим этот дом лишь как музей? Ты сможешь приходить сюда в любое время дня и ночи, всё подобное… А сама переберёшься ко мне, нет? — Ты уже предлагал, — совершенно по-нормальному ответила Вьюга. — И твой ответ… — Вдумчивый был готов к чему угодно: к жёстким и настойчивым отказам, к неуверенному передёргиванию крыльями, к взвизгу: «никогда» или чему-нибудь подобному. К эмоциональному и такому привычному, «вьюжному» ответу. Но то, как ответила ему Вьюга, повергло его в шок. Она уныло опустила взгляд в пол, повесив голову и виновато, но твёрдо и чётко проговорила абсолютно ничего не выражающим голосом: — Да. Казалось, ей этот ответ не нравится и она соглашается лишь потому, что он этого хочет. ЛедоНочная выглядела опустошённой, выжатой, уставшей и смирившейся с тем, что дальше так жить нельзя, но не желающей, при этом, ничего менять. — Тогда… — начал Вдумчивый. — Нет. Вещи. У входа. Готова. — Ладно-ладно, а с чего вдруг такое… — Ночной снова не успел договорить, как Вьюга оборвала его на полуслове: — Устала. Не могу. Хватит. — Она подошла к нему и уткнулась носом в плечо, приобнимая крылом. Бедняга еле сдерживала подступившие к горлу рыдания. — Ну тихо, тихо… Всё наладится, вот увидишь. — Он обнял её своими крыльями в ответ и ласково потёрся щекой об её щеку. — Пойдём, а то погода всё хуже и хуже. Рискуем попасть под снежную бурю. Пойдём? — Вьюга устало кивнула, сильнее прижимаясь к его боку и слабо подёргивая крыльями. Под его крылом было так тепло, так уютно. Создавалось какое-то ощущение безопасности, надёжности, защиты от всего плохого. Но ладно, он прав. Надо идти. — Пойдём. — эхом откликнулась она и направилась вниз, к выходу.****
Вьюга сидела с кружкой горячего чая, завернувшись в тёплый плед, напротив горящего камина и смотрела в окно. Где-то в соседней комнате копошился Вдумчивый. Что-то искал, куда-то это что-то передвигал, тихо возмущался. Вьюгу это мало трогало. Она вызвалась помочь, но ей сказали сидеть и отдыхать. Как будто она устала. А за окном окончательно одержала верх непогода. Сильный ветер поднимал снег, закручивал пьяные вихри и, беснуясь, бил в окна. Снег был повсюду — сыпался с небес, вставал отвесной стеной бурана, клубился позёмкой. Штормовые порывы поднимали вверх целые тучи из мелких блестящих снежинок, срывали с редких прохожих шарфы, бросали в окна тяжёлые комья снега, заставляя стекло жалобно дребезжать в массивной оконной раме. Огромные сугробы, в рост дракона, величественно возвышались в ночной тьме. Небо было закрыто свинцовыми чёрными тучами, сквозь сырую вату которых угрю светили две с половиной луны, создавая на краях рваных дыр причудливые гало. Тут хорошо, тепло. Хотя… Вьюга же гибрид, она не чувствует холода. По крайней мере, так она считала до этого. Теперь же она поняла — чувствует, и очень даже. Вернее, чувствовала. Холод этот был не физический, а душевный. С тех пор, как ни Мрака, ни Люты, ни Арктика не стало, Ясновидица и Глубин исчезли из Пиррии, а Вдумчивый весь оказался погружён в работу и учёбу, Вьюга стала забывать, что есть такие светлые и тёплые чувства, как дружба, любовь, забота о ком-то, радость за кого-то… Ушла в себя. Так сказать, морально замёрзла. Но здесь и сейчас, у камина, потягивая горячий чай и слушая, как недовольно ворчит Вдумчивый, она почти физически чувствовала, как внутри что-то тает. Исчезает куда-то весь груз одиночества, ненависти и отвращения, что скопился за это время. И это было так тепло, так приятно, что… — Ай, блин, нет, куда! — прервал её размышления дикими воплями ужаса Вдумчивый, с грохотом и кучей коробок ввалившийся в комнату. — Прости. — Он поднялся, потирая ушибленное запястье правой лапы. — Немножко не рассчитал габариты вон того ящика. Надеюсь, там ничего не побилось, а то новые шарики дуть — та ещё работёнка. Вьюга подошла и ласково ткнулась носом в его ушибленную лапу. Погладила её. Улыбнулась и в своей обычной манере произнесла: — Ты обещал. Фигурки. Стекло. Праздник. Помнишь? — Немой вопрос в глазах, направленный на Вдумчивого. — А-э-м… Помню, конечно. Что ж, раз обещал, так обещал. Пойду тогда в цеху тоже натоплю. А то сама понимаешь — не своим же пламенем песок до нужной температуры доводить. Тут даже дыхалки тромбониста не хватит, что уж про флейтистов вроде меня говорить… — Постой. — Вьюга расправила крылья, закрывая выход из комнаты. — Я помогу. — И они вдвоём направились ко входу в пристройку, покинув мастерскую Вдумчивого-музыканта и направившись в мастерскую Вдумчивого-стеклодува. Добравшись, до первого этажа, Вьюга вдруг вспомнила: — О, а ещё я могу отъ так. — Она прицельно выдохнула струю «заморозки» на тарелку с салатом. — Эм… Неплохо, конечно, это может пригодиться в изготовлении игрушек и украшений, но… Я бы хотел, всё же, видеть этот салат на новогоднем столе в обычном виде, а не в состоянии национального блюда ЛедоКрылов под названием «фруктовый сорбет». Не возражаешь? — Прицельный выдох, но уже огнём — и салат принял свою привычную форму. — Вот, так-то лучше. Ладно, пойдём. Дальнейший путь до пристройки происходил уже без приключений.****
За окном было уже совсем темно, а Вьюга и Вдумчивый только вернулись из мастерской. — Слушай, но успехи ты делаешь капитальные. Будто родилась стеклодувом. — Ага. Разбила. Погнула. Чуть не обожглась, — подтвердила Вьюга. Подумала и резюмировала: — Весело. — Однако самое креативное украшение, которое когда-либо я видел, было сделано именно тобой. Ладно, половину ящика мы восстановили, половина не была разбита. Может, теперь приступим к украшению всего и вся? — Вдумчивый был полон сил и энтузиазма, но Вьюга ответила коротко: она, расправив крылья и раскидав лапы во все стороны, восьмиконечной звездой рухнула на диван, затем повернулась на бок, укутавшись в одеяло и, закрыв глаза, протянула: — Да-а-а-авай. — Понятно. Ну ладно, отдыхай. Спокойной ночи там. — Вдумчивый почти вышел из комнаты, проворчав себе под нос: «И не важно, что нормальные НочноКрылы спят днём», как Вьюга приоткрыла глаза и крикнула: — Стой. — Да, что? — замер в дверях Вдумчивый. — А ты? — вопрошающе уставилась на него НочноЛедяная. — Я? Что я? — Дракон на секунду задумался. Поняв же, чего от него желают, беспечно махнул лапой: — А, это. Да так, в мастерской лягу. Не привыкать. — Подожди. — Она сползла с дивана необычным образом: переступила передними лапами на пол и протянула тело вперёд. Немного поворочалась, устраиваясь на полу поудобнее. — Ложись. — Вдумчивый с недоверием оглядел каменный пол с полным отсутствием ковра. — Не рядом. На диван. — Вьюга накрылась крыльями. Посмотрела на Вдумчивого, всё ещё таращившегося на голый камень пола, и устало вздохнула: — Гибрид. Не холодно. — Но… — Вдумчивый усиленно искал варианты поднять Вьюгу с пола. — Там же жёстко. — Обойдусь! — Она возмущённо взмахнула крылом и, повернувшись на другой бок, закрыла обоими крыльями голову. — Так, нет. Так дело не пойдёт. — сказал Ночной. Подумал, стащил с дивана одеяло и улёгся рядом, на полу, накрыв подругу одеялом, пледом, простыней и крыльями. — Вот, — довольно промурлыкал он, повернулся на другой бок и прижался к ней спиной, — так-то лучше.****
— Проснись! — Яростный вопль в ухо. Вдумчивого аж подкинуло от такого «приятного пробуждения». — А? Что? Кто? Я не трогал твою флейту! Нет! Это вообще не я! У меня своя есть! — Он вжался в боковину дивана, закрываясь крыльями. — Спокойно. Твой жёлтый цвет страха — сиреневый. — Вьюга аккуратно подошла ближе и продолжила: — Но твой истинный цвет — жемчужно-перламутровый. Спокойнее, поумерь желтые оттенки. — Вдумчивый вдохнул, посчитал до семнадцати и выдохнул. Дышать стало легче, крылья и лапы расслабленно опустились, дрожа от недавнего перенапряжения. — Отлично. — О, эта прекрасная улыбка ЛедоНочной, так кстати подчёркивающая глубину её умных синих глаз. — Спал. На полу. — Снова привычная рваная манера разговаривать. — Объяснись! — Что именно тебя интересует? — спокойно посмотрел на неё мутноватым, заспанным взглядом музыкант. — Какого. Перепуга? — «Прикосновение крылом. Мимолётное, но такое… Необычайно тёплое». — Зачем? Нельзя. Заболеть. — Я решил, что если ты не собираешься ложиться спать как нормальные драконы — на диване, то и я тоже не буду, чтоб по-честному. Так сказать — и не мне, и не вам. — Принято. Прости. — «А она так беззащитно выглядит, когда вот так вот, чуть-чуть виновато, улыбается… Надо же. Так, стоп. О чём ты думаешь. Нельзя, Вдумчивый, нельзя. Стоп-стоп-стоп. Вы же договорились — не форсировать события, пусть идёт, как идёт. Любовь-дружба, дружба — не любовь, как сказала тогда Вьюга. Она тогда так же мило улыбалась. Нет! Нельзя! Стоп! Так, нужно отвлечься от этих всяких неприятных и тяжёлых мыслей. О, а что если…» — Может, позавтракаем? — несколько нервно спросил Вдумчивый. Вьюга подошла ближе, потёрлась своей щекой о его щёку и наигранно весёлым и беззаботным тоном ответила: — Давай. — Направилась на кухню, уже на лету прокричав: — Какао. Печеньки. Салат. — Постой! — «Нет, чтобы её догнать — придётся расправлять крылья и вспоминать уроки полёта в закрытых помещениях. Однозначно». — Не трожь салат! Я его ещё не доделал! Это на Новый Год! — Поздно, — раздалось с кухни. — Соль. Мало. — Естественно, — обречённо выдохнул Вдумчивый. — Его солят уже после добавления заправки, а до добавления заправки в него добавляют обжаренное мясо и подвергают термической обработке, то бишь, запеканию. Ну Вьюга. Отравишься же. — Мой желудок. Гвоздь. Пища. Переваривание. — Вьюга весело выпорхнула в окно и забралась на крышу, поедая на лету салат. — Уверена? — проследовал за ней Вдумчивый. — Нет. — Уцепилась крыльями за карниз. Ночной вздохнул и подлетел поближе: — Вот-вот, поэтому лучше не рисковать. — Аккуратно забрал на четверть пустой салатник. — Не возражаешь? — Не-а. — Вьюга разжала лапы и крылья и плавно спланировала вниз, поймала поток воздуха и влетела в окно штопором, сложив крылья. День начался необычно. Впрочем, как всегда.****
Ближе к вечеру. Вьюга и Вдумчивый возвратились из Академии. — Слушай, я всё понимаю, но… Ты серьёзно не появлялась на занятиях целых полгода? — Автономия. Эмансипация. Независимость. — Ещё лучше. Ну хоть учебники ты, надеюсь, читала? — За красным восходом розовый рассвет. — Понятно… Слушай, откуда ты тогда весь материал берёшь? Ты же не могла этого знать. Чисто физически, так? — А вокруг только пыль да осколки стекла! — Хочешь сказать, что могла и можешь? Но ведь это… Невозможно. Ты понимаешь, что наизусть записала три четверти учебника. Наизусть! — Кто светел, тот и свят! — А вообще, твоё дело. Если ты и дальше будешь появляться в школе раз в полгода, но при этом отвечать на всех «допросах» директора Правдивицы так хорошо, то ладно. Кстати, завтра зачёт по астрономии, не пойдём? — Я ходил по всем дорогам туда и сюда. — Ну ладно, нет так нет. Отдыхай уже, — выдохнул, смирившись с позицией Вьюги, Вдумчивый. Как он понимал — ЧТО она хотел сказать той или иной фразой — загадка. Но как-то понимал. Вьюга же была в приподнятом настроении: она то и дело подпрыгивала, расправляя крылья, да и вообще лучилась энергией и оптимизмом. Даже напевать пыталась что-то. В общем, чувствовала себя как нельзя лучше. — Ох, наконец-то, дошли. Погоди… — Музыкант полез в вещмешок, необычным образом закреплённый на крыле. — Где я ключ дел? Не видела? — Он повернулся к Вьюге, но застал лишь пустое место. — Эй, ты где, а? — В ответ щелкнул замок и раздался лёгкий стук двери. — Мне следовало догадаться, — выдохнул Вдумчивый. — Подожди хоть меня-то. — Украшения. Художник. Музыкант. Вместе. — Ага, сегодня будем украшать дом к праздничной ночи, согласен, а то так больше нельзя. Даже уже Морские, которые далеки от фишки с празднованием, тоже хотят это всё дело провернуть. — Погоди. Ответь. — Да, что тебя интересует? Любой вопрос и любая просьба. — Ничего. Рано. — Вьюга, я не понял. — В ночь. Праздник. Раньше — нет. Клянись, что да. — Ну хорошо, хорошо. Обещаю в ночь праздника исполнить любое твоё желание, уговорила. — Отлично. Пойдём. Остаток вечера пролетел незаметно: Вьюга и Вдумчивый разбирали коробки с украшениями, веселились, болтали о разных мелочах и пустяках, — всё было прекрасно, тихо и, по-светлому, немножко грустновато. Это нежно-печальное ожидание своего первого ВЗРОСЛОГО праздника, когда ты понимаешь, что уже ничто не будет так, как в детстве, но всё равно так же, с нетерпением и верой в чудо, ждёшь его. Ощущение теплоты и уюта витает в воздухе, ласково прикасаясь своим невидимым крылом, приобнимая и поглаживая вдоль гребня. А тем временем, в клетке посередь одной из окраинных площадей пленная Ледяная не ожидала от жизни ничего хорошего. Ей не на что было надеяться — родное племя — скорей удавится, чем выкупит её или обменяет на кого-нибудь из Ночных. Сами Ночные — порядочные сволочи: издеваются, как могут. Каждый, проходящий мимо считает своим долгом ударить, ободрать, поточить когти, укусить, кинуть чем-нибудь острым и тонким (чтоб пролезло сквозь прутья решётки). Если не удаётся причинить боль физически — стараются зацепить острым словом. Да ещё и саму клеть поставили так, что в летнее время солнце нещадно шпарило, обжигая аж до костей. Хоть сейчас, зимой не так плохо, а раньше совсем — чешуя вся была в ожогах разной степени тяжести. Теперь хоть они начали заживать. Но душевные раны — не ожоги, и не порезы стилетами, беспрепятственно пролетающими меж прутьев решётки: они не заживут так просто и так быстро. Каждый день выслушивать насмешки, терпеть побои и другие проявления насилия, зная, что ничем не можешь ответить. Зная, что за ответную реакцию получишь ещё больше жестокости. Нет, везёт тем, кто попал в плен раньше — кого казнили за попытку побега, кого обменяли на каких-то высокопоставленных лиц. А её… Революция Снежной Лисы и Снежинки прошла успешно, Алмаз свержена, поэтому про несчастную и одинокую Полюс благополучно забыли. Про всё: про её титул, про её заслуги перед Королевством, про её непростую жизненную судьбу, про то, что она в плену у этих чёртовых Ночных. Нет, лучше умереть в бою. Лучше вообще умереть. Да только нельзя. Стража прекрасно знает, что делать с пленницей, если она попытается уйти из этой жизни. Шансов нет. НочноКрылы нашли идеальную мишень для издевательств, потому что ей, Полюс, некуда деться. Вот абсолютно некуда. И шансов на спасение тоже мало. — Как всегда… Будьте вы прокляты! — проорала она, ухватившись передними лапами за прутья решётки и высунув пасть меж ними же. — Ненавижу! Ненавижу! Чтоб вы сдохли там все! НочноКрылы, да! — Она судорожно вздохнула. Плакать нельзя. Совсем нельзя. Её всю жизнь учили: нужно оставаться сильной и верить в лучшее. Хотя… Её всю жизнь учили доверять своему государству больше, чем самой себе. А государство, в итоге, её кинуло. Причём. Капитально так кинуло. Она свернулась в клубочек в своём привычном уже углу и тихо всхлипнула. Сил быть сильной не хватало. Вообще сил ни на что не хватало. Одна мечта, одно желание: «чтобы все НочноКрылы сдохли!». Хотя нет. Не все. Была одна, жалела её, утешала, говорила, что что-нибудь придумает, пыталась помочь, чем могла. Как там её звали? Кажется, Пророчица, или как-то так… Что-то там со зрением. А, точно. Ясновидица. Но все её попытки увенчались грандиознейшим крахом. До Полюс долетели слухи, что эта самая Ясновидица пропала без вести, а её парень оказался дракомантом и выпотрошил своего отца. Пропавший принц Арктик. Так и надо. Заработал, как говорится. Поделом. Из-за него началась эта мясорубка для драконов, именуемая также войной. Из-за него Снежинке удалось провернуть революцию. Из-за него её, Полюс, бросили тут подыхать. Его сын, в конце концов, дважды пытался уничтожить всех Ледяных. Полюс вспомнила чертежи Мракокрада, и её затрясло. Попасть в пыточную с таким оборудованием — врагу не пожелаешь. Даже эти жестокие Ночные — и те не заслуживают ТАКОГО обхождения. Мракокрад. Бессердечная тварь, которая без ума от идеи править миром. Весь в отца. Оба — полные психи. А вот сестрёнка его младшая, Вьюга, как ни странно, характером в Люту — боевая, но честная. Полюс вспомнила: Люта тоже заслуживает уважения. Всегда честь по чести: ни одного грубого слова, ни одного беспричинного проявления жестокости и агрессии, ни одного взгляда, полного презрения и отвращения. Всегда обходительная, но боевая. Острая на язык. Но над поверженным врагом никогда не издевается. С ней, с Полюс, обходилась вполне достойно. Говорила не строго по существу, а обо всём и по чуть-чуть. Никогда не пыталась показать свою силу, либо самоутвердиться за её счёт. Знала титул. В общем, достойная дракониха. Тоже пропала без вести. Хм, начинает напоминать заговор. Все, кто хоть как-то сочувствовал ЛедоКрылам — либо мертвы, либо пропали без вести. Зоркость, ты что-то скрываешь от своих подданных и военнопленных? Ну нет, вряд ли. Она бы не спелась тогда с Мракокрадом. Эта тварь — наполовину ЛедоКрыл по генам — и стопроцентный Арктик по характеру. Тот тоже никогда никого не любил и не жалел. Полюс снова вспомнила ту странную сцену: Ясновидица смотрит на неё. Сочувствующе, понимающе. А рядом стоит безучастный Мракокрад. Ночная говорит ему про войну, про то, что эту кровевыжималку пора остановить, а он наслаждается её, Полюс, поскуливанием от боли в обожжённом крыле и мечтает о власти над всей Пиррией. Говорят, улетел ночью. И не вернулся. — Надеюсь, ты валяешься где-нибудь дохлый, сволочь! — прорычала она, пытаясь закрыться крыльями и лапами от всего этого кошмара вокруг. Одна, совсем одна. Никто и никогда не понимал и не поймёт. А тем временем, Вьюга и Вдумчивый почти закончили украшение «сычевальни» музыканта-стеклодоува и принялись за самый главный символ праздника — Новогоднюю Ель. — Кстати, Вьюга. А я знаю забавный факт: вся эта сутолока с Новым Годом пришла к нам от ЛедоКрылов. Они считали, что в это время открываются врата в царство смерти, оно же Царство Вечной Мерзлоты, и души погибших в бою получают право на одну ночь вернуться в этот мир. Эта ночь, традиционно, являлась переломным моментом, серединой зимы. Поэтому все устраивали масштабные празднества, дабы показать, что тут, у живых, всё хорошо и ещё лучше. А ещё считалось, что сам хозяин Мира Вечной Мерзлоты, Морозный Дух, в это время может невидимкой навещать всех живущих, чтобы посмотреть — кто, что да как. Представляешь? — Отец-ЛедоКрыл, — односложно ответила Вьюга. — Прости. Я забыл как-то… А… Он не рассказывал — как они это всё у себя отмечали, нет? — Арктик. Праздники — нет. Считает пустой мишурой. — «Считает». Вьюга до сих пор не может смириться с тем, что её отца больше нет и до сих пор иногда говорит о нём в настоящем времени. — Пустой мишурой?! — возмущённо вскрикивает Вдумчивый. — Да что он понимает в этом! Доказано, что празднования — пиры, игры и так далее — помогают драконам стать ближе друг к другу, сплачивают и делают из нас одну команду. Одну непобедимую команду. Понимаешь? — Нет. Давай партейку? — Она пододвинула шахматную доску. — Отчего бы и нет. ЛедоКрылы или Ночные? — спросил он, зажав по одной фигурке Форта в каждой лапе. — ЛедоКрылы. — Однако… Любишь делать первый ход? — И осёкся. Слишком ясна параллель с реальностью. Ледяные начинают и проигрывают. Ночные. Нет, не стоит забивать голову ерундой. Перемирия нет и не будет, но, уверен, Ледяшки тоже будут с головой погружены в праздник и даже не подумают устроить неожиданную атаку с целью массовой резни и всего подобного. — Ты сам-то понял? Молчи уж, — добродушно откликнулась наигранным ворчанием Вьюга. Злиться на кого-то было не в её традициях. Она ко всем и всегда доброжелательна. Никогда слова злого не скажет. Всегда и во всём ищет позитив. Всегда утешит тех, кто в несчастье. Ласкова. Доверчива, правда… Но это скорее плюс, чем минус. Забывает всё плохое. Всегда. — Ваш ход, сударь. — Тёплая улыбка драконихи и этот хитроумно-невинный взгляд. — Эх, ладно. А что, если… — Игра началась.****
Прошло пять дней. Вьюга и Вдумчивый жили в обычном ритме предпраздничной суеты: летали по различным рынкам в поисках продуктов и каких-нибудь необычных украшений. По пришествии домой — занимались обыденными делами и играли в какие-нибудь настольные игры в свободное время. Изредка, Вдумчивый срывался в «музыкальный запой» и яростно принимался издеваться над домашним органом или клавесином. Когда же что-то не получалось отыграть верно, «доставалось» скрипке, флейте и арфе. Вьюга слушала его игру и выражала своё мнение: иногда одобряла, иногда недвусмысленно затыкала лапами уши и мотала, зажмурившись, головой. Обычно во втором случае она выхватывала черновики с нотами у своего друга и начинала яростно править их, забрызгивая чернилами всё вокруг. В общем, обыденность и повседневность, которую можно описать несколькими словами: тёплый плед, горящий камин, горячий чай и интересный роман на три тысячи с лишним страниц, с бушующим снежным ураганом за окном. В таком ритме прошло пять дней. Значит, до Нового Года осталось всего ничего. Канун праздника обрушился внезапно и незаметно, когда Вдумчивый случайно бросил взгляд на таблички календаря и удивлённо вскрикнул: — Завтра ж Новый ё-клмн! — Нервно взмахнул крыльями, подняв поток воздуха, разбросавший ноты во все стороны причудливым бумажным снегопадом. — Срочно! Нужно успеть приготовить праздничные блюда. Необходимо. Не успеем же! Вьюга, поможешь? — Корица. Яблоки. Карамель. — Вот и отлично. Начнём традиционно: с салатиков, лёгких закусок и странного и непонятного блюда ЛедоКрылов, которое они называют холод-как-то там… — Холодец?! — Удивлённый взгляд Вьюги. — Ты знаешь? — Я многое знаю. Плюсом ещё чего-нибудь из сладенького приготовим. Зря что ли сухофрукты у Песчаного с рынка закупал? Он меня ещё, кстати. Конкретно так обсчитал. Уверял, что за горсть фруктов берёт одну 128-ю слитка золота, а сам, когда уже упаковал всё, начал требовать одну 64-ю. Что делать было? Пришлось заплатить. А то б не отстал. — Хе-хе. Неплохо. — Вьюгу накрыл небольшой приступ смеха. — Бывает. — Она обняла его крылом. И только тёплое ощущение того, что она рядом расползлось по всему телу от её крыла. Так, Вдумчивый, опять ты не о том. Опять и снова. — Вчера ноты в цех отнёс. Ну, те, которые ты правила. — И? — Во взгляде столько любопытства. — Что «и»? Я тебе должен отдать все три слитка. Ведь там от меня, фактически, только ритмический рисунок и остался. Держи, вот. Сказали, что это — гениально и за такое и раскошелиться не жалко. — Он протянул ей три увесистых слитка золота. Каждый по полкило, если примерно. Хватит на новую флейту. Или на какой-нибудь ультраредкий трактат Познающего. Вьюга небрежно оттолкнула крылом его лапу. — Оставь. Не надо. — Посмотрела в глаза. Улыбнулась. — Кулинарный апокалипсис. Сегодня. — Ну давай, что уж там. Травиться, так насовсем и с музыкой. Я сейчас, — он расправил крылья, — за скрипочкой слетаю — и назад. — Не на-до! — покачала головой Вьюга. — Вспомни обещание. — Какое? — Вдумчивый прокрутил в голове все свои обещания, которые давал за последние три года. — А, точно. Да-да, так что ты хотела у меня попросить? — Помощь. — Вьюга сразу посерьёзнела. Взгляд её стал жалобным и жестоким одновременно. Вдумчивый никогда её такой ещё не видел. — Какую? — Он уловил всю напряжённость ситуации и понял, что действовать надо быстро и точно, но не понял самого главного. — Вечером. Ночью. Темно. Помощь. Не мне. Моей знакомой. Хорошей. — Странно и необычно всё. Этот полный боли и ненависти взгляд, никогда ранее не существовавший у Вьюги. Эта её новая манера изъясняться — она ведь почти как нормальный дракон начала говорить. И что это, интересно, за подруга, которой нужна помощь? Странно и необычно всё. Но ладно. Вечером разберёмся. — А сейчас — еда, — резюмировала Вьюга. И улыбнулась. Мол, «не принимай это близко к сердцу, помощь пустяковая и до вечера ждёт». Она будто бы пыталась этим его успокоить, показать, что всё хорошо. Однако всё не могло быть хорошо.****
Да и не было. Полюс, как всегда, была совсем одна. Стражники забили на неё давным-давно. Бросили тут одну догнивать. Хорошо, хоть поесть иногда приносят. Но сами не появляются. Чем не шанс? Бывшая графиня осмотрела свои когти. Нет, нельзя. Обещала. Полюс до сих пор находилась в состоянии лёгкого шока. Однажды ночью к ней заявилась эта странная ЛедоНочная, сестра Мракокрада. Она долго пыталась с ней поговорить, сыпала непонятными фразами и музыкальной терминологией, пыталась приобнять, погладить крылом. В общем, вела себя странно и непонятно. В конце она пообещала: «Всё будет хорошо. Мы поможем» и быстро скрылась. Импульсивная. Но в целом, да. Вся в Люту. Но с элементами Ясновидицы. Тоже уважительно относится, неприемлет насилие, никогда не издевается над проигравшими и вся такая из себя «долг и честь — важнее всех». Только вот, в отличие от Люты, слишком близко к сердцу принимает чужие проблемы. Слишком уж она сочувствующая, понимающая и добрая. Как говорят в народе, «чересчур». Даже Ясновидица так не переживала за неё, за покинутую богами Полюс. Впрочем, ладно. Вьюга — не подведёт. Ей можно верить. Полюс не знала наверняка, но она это чувствовала. Тем более, дело-то пустяковое. Стражники сфинтили ещё три дня назад и всё, что останется сделать её спасителям: открыть щеколду на двери и выпустить, наконец-то, несчастную ЛедоКрылку на волю. Вьюга поможет. Полюс уверена в этом. Поэтому лучше повременить с уходом из жизни. Вдруг ещё есть шанс?****
А Вьюга, тем временем, увлечённо готовила тесто для пирога с сухофруктами. — Слушай, а всё-таки, что за подруга, которой нужна помощь? — Вдумчивый усиленно размышлял об этом странном диалоге. — На все вопро-о-осы не бу-у-удет ответа-а… — грустно пропела Вьюга. — Ага, знаю. Имя — иероглиф, одежды залатаны ветром. И что дальше? Мне же интересно. — Терпение. Спокойствие. Сахар! — Последнее ЛедоНочная уже выкрикнула. — Пирог теперь немного карамель. — Помолчала, посмотрела на Вдумчивого и добавила с наигранно невинным выражением мордашки: — Извини. — Да ладно, со всеми бывает… — отряхнулся от свекловичных углеводов Ночной. — Так всё-таки… — На все вопросы… — Дальше Вьюга многозначительно промолчала. — Да я не о том. Всё-таки, как ты додумалась сыграть модуляцию в до-минор? Это, по мнению заказчика, было просто гениально. Как он сказал: «добавило пафоса и агрессии одновременно». — Интуиция. Мука. — Вдумчивый протянул ей плошку с свежесмолотым зерном пшеницы. — А ещё, до — зелёная, а по спектру вся мелодия требовала зелени, её мало. Много рыжего. И синий. Поэтому зелень засеребрила звук. Уменьшённый септаккорд от второй ступени перекрасит его в золотистый с бронзово-латунным. И изумрудным оттенком. Желание заказчика. Соль. — Вдумчивый кинул три щепотки. — Что ты делаешь? — Вьюга возмущённо на него уставилась. — Соль? — Показала ему банку, из которой он только что щедро сыпанул белого порошка. — Сода! — Ой, извини… — Он встал из-за стола, собираясь отойти в кладовую за сухофруктами, и случайно зацепил бутыль уксуса. Из миски с будущим пирогом вырвался столб вспененной материи замысловатого вида. — Вулканчик! — Восхищённо выдохнула Вьюга. Потом спохватилась. — Тесто. Замес. Нуль. — Уверена, что с нуля? Сода и уксус ведь, в определённых пропорциях, делают тесто более мягким и воздушным. — Но не заменят его. Жаль. — Дракониха прислушалась. — Стой. Идут. Площадь. Сегодня. Все. Срочно. Бегом! — Она расправила крылья и с разбегу прыгнула в окно. — Э! Погоди. Куда? Какая площадь? Какое собрание? Откуда? Куда хоть лететь? — бросился следом Вдумчивый, но в ответ лишь поймал мордой поток холодного ветра из распахнутых ставень. — Эх-х, пора привыкнуть уже. Это же Вьюга. — Закрыл окно. Подумал, сделал три шага к двери. Вздохнул. Махнул лапой, открыл окно и тоже бросился в ночь.****
— Товарищи! Граждане! Драконы и Драконихи! Сегодня, в это время и в этот час, мы вынуждены огласить указ нашей великой и непобедимой Королевы Зоркости, потому и собрали вас здесь, несмотря на общую занятость и плохую погоду, — вещал глашатай, горделиво расправив крылья с серебрящимися под светом трёх лун чешуйками-звёздочками. — Данным указом Зоркость, великая и неповторимая правительница Ночного Королевства, победительница Льда, Песка и Земли, покорительница новых земель и… — Да мы поняли, давай уже дальше! — раздался голос из толпы. Глашатай закашлялся. Сделал сначала вид, что ничего не было. Посмотрел на сопровождавшего стражника, кивнувшего в ответ. Улыбнулся, махнул лапой и прошипел в сторону: «а пошло оно всё!» и продолжил уже своими словами, выбросив бумажку в глубокий сугроб снега. — Короче, железобетонная мымра желает, чтоб мы все были в первой готовности. Типа побросали все вещи, схватили жизненно важные документы и провиант и свалили по первой её команде. Понимаю, что не особо понятно, но она. Хотите поугарать? Она конкретно боится, что Мракокрад её найдёт. Хотя, если б ему было это надо, он бы до неё с того света добрался, уж в этом-то я уверен. Полгода прошло. — Он махнул лапой с резким вздохом, посмотрел на стражника, делающего вид «меня тут нету, иначе мне придётся тебя заложить» и картинно изображающего известный жест «лапаморда». Подумал. Сложил крылья. Третий раз вздохнул и продолжил выбалтывание секретной информации в неформально-вульгарной форме. — В общем, она хотела издать указание раньше, но были некоторые проблемки с воинствующими Радужными. Наконец, змеюга… — Он осмотрелся, услышав смешки. — То есть, я хотел сказать, королева Анаконда, дала разрешение на перелёт через свои земли. Короче, радуйтесь и ликуйте, собирая вещи — мы будем жить на острове с постоянным обогревом в лице действующего вулкана. К тому же, жители с окраин теперь могут быть спокойны — им не придётся жить у друзей и знакомых из-за того, что они проснулись и обнаружили, что их дома затопило. Если их затопит лава, то не факт, что они вообще проснутся. Хе-хе-х. — хрипловато рассмеялся глашатай, довольный своей шуткой. — Впрочем, ладно. Лучше уж лава вулкана, чем Мракокрад, на мой взгляд. Говорят, он снова объявился. На этот раз уже где-то недалеко от местного поселения беглых политических заключённых, этого новостроя под названием «Мечта». Убил, говорят, троих Ледяшек и вырисовал ножичком на лапах своё имя. Псих, короче. Маньяк форменный. А Мечта, как вы знаете, в шаговой доступности от нас. Поэтому — будьте готовы лететь в любую минуту и ожидайте приказа мымр… Эм, Королевы Зоркости, — поправился глашатай, увидев, что к ним движутся ещё трое драконов, на этот раз уже принадлежащих личной охране Королевы. — Все свободны. Доклад окончен, — скороговоркой выпалил он и попытался рвануть с места, но… — Стоять! — Удар, сбросивший его на землю, был силён. — Это ты тут вёл непозволительные и распутные речи о нашей Королеве? — Нет… Не… Не надо… — Он сжался, ожидая продолжения избиения. Это личная стража. Фанатики, не понимающие юмора. Они не шутят. Как говорится, они не умеют драться, они умеют убивать. Однако, удара не последовало, вместо него был вопрос: — Отвечай: ты или нет? — Суровый взгляд, пронизывающий до костей. Заставляющий дрожать от ужаса и уважения. — Н-н-нет. Н-не я, — запинаясь, почти прошептал глашатай. — Точно не ты? — не унимался стражник. Глашатай покачал головой, дрожа всем телом — от носа и до хвоста. Стражник выдохнул, отбросил прочь серьёзность и ответил: — А жаль. Я б послушал. — Суровый взгляд в толпу. — Что уставились? Впервые личного стража с чувством юмора, что ли, видите? Расходись, митинг окончен. Всё что нужно, вы уже услышали. Всё, что не нужно, к сожалению, тоже. Но не убивать же теперь за это примерно… — Он окинул широким взглядом площадь. — Одну вторую населения Королевства, не так ведь? Так что пошли. И будем считать, что я немножко застудил уши и поэтому ничего, что ты тут вещал, — он довольно жёстко толкнул крылом глашатая, — я не слышал. — Великодушный жест крылом в сторону стремительно пустеющей улицы. — Вали, пока я добрый. Глашатай расправил крылья и с несколько виноватым видом полетел в сторону своего дома. Вьюга и Вдумчивый подождали, пока вся толпа рассосётся и тоже неспешно направились назад. Оба были ошарашены услышанным и увиденным. Зоркость, оказывается, была настолько напугана, что всё это время спала и видела великое переселение. Миграцию с насиженных мест. И куда? На Вулкан, где из-за пепла, лавы и жарищи жизни, как таковой, не будет. — Ну уж нет! — яростно выкрикнула Вьюга. — Вулкан не хочу. Куда угодно. Но нет! — Согласен с каждым твоим словом. — Вдумчивый от возмущения и удивления так жёстко размахивал крыльями, что местами переходил на бреющий полёт. — Знаешь, а что, если … Эй, Вьюга, ты где? — Он осмотрел пустынную улицу. Вьюги нигде не было. — Эй, стой! — раздалось из тёмного переулка сдавленным шёпотом. — Давай сюда! Вдумчивый огляделся, убедившись, что вокруг никого нет, и шмыгнул в промежуток меж двумя домами. — Куда? Нам же в другую сторону. Вьюга, что ты… Постой. Я не успеваю. — Тише! — Ему заткнули пасть. Либо крылом, либо лапой. В общем, чем-то с очень острыми когтями и перепонками. — А теперь пойдём. Не торопись, она боится Ночных. — Отлично. Мы идём куда-то, невесть куда, да ещё и, к тому же, хозяин этого места боится Ночных. Зашибись! — Хозяин? — Вьюга покачала головой. Они, наконец-то, вышли на свет. ЛедоНочная указала крылом на решётку, накрытую крышей и примыкающую к какому-то строению. — Пленник. — Обалдеть. Это же… — Тихо. — Вьюга подошла поближе. — Полюс! Прибыли. Только теперь Вдумчивый заметил на фоне белой стены и белого снега силуэт дремлющей Ледяной. — Кому я тут ещё понадобилась? Опять, что ль, пытать собрались? Извращенцы. Садюги проклятые! — Хриплый голос Ледяной вспорол тишину окраинной площади. — Тише. Свои. Помощь. — выдохнула Вьюга. — Так вот ты какая, подруга… — только и смог проскулить сползающий по стенке Вдумчивый. — Нас же за это знаешь, куда отправят? На костёр, как изменников. — Нет. — ЛедоНочная поддержала его крылом, аккуратно помогла встать. — План. Побег. Не-Вулкан. Мечта. Окраины. — Серьёзно? — Вдумчивого разморило, его вело, как после бутылки крепкого вина. — С ней? А ей хоть доверять-то можно? — Слушай ты, особо умного вида НочноКрыл. Если бы мне нельзя было доверять, я бы как проклятый богами Арктик… — Она осеклась. — Прости, Вьюга. — Неловкое молчание, Вьюга, равнодушно махнувшая крылом, мол, «привыкла, что его все ненавидят». — Можешь не продолжать. Я понял ход твоих мыслей. Что-то вроде: «я верна своей королеве, значит, буду верна и своим спасителям». Так? — Кивок в ответ. — А может быть так, что верность королеве пересилит верность нам? Ну, там прикажут нас убить и… Застыла скульптурная композиция вместо двух Ночных, нет? — Слушай сюда. Во-первых, моей королевы больше нет в живых. Алмаз погибла, защищая власть, данную ей по праву рождения. Власть же Снежинки и Снежной Лисы… — Ледяная изобразила приступ тошноты. — Увольте. — А во-вторых? — не унимался Вдумчивый. — А во-вторых, вот. — Ледяная подошла к решётке и запрокинула голову. — Ох ты ж ё ж твою ж налево ж! — Выдохнул НочноКрыл. По глотке экс-графини Полюс шли две широкие полосы засохшей крови. Два шрама от идеальных, ровных, хирургически точных надрезов. Шрамы уже зарубцевались и покрылись коркой синей запёкшейся крови, но всё ещё выглядели ужасно. — Что это, блин? — Я — не блин, я — бывший командир крыла, графиня (тоже бывшая) Полюс. А это — следы очень жестокого и бессердечного хирургического вмешательства в моё физиологическое строение. — Полный недоверия взгляд на Ночного. — Что пялишься? Когда ваша хвалёная Зоркость узнала, что выкупа за меня не добиться, то первое, что она приказала — выдрать криогенератор к чертям собачьим. — Кого-о-о? — Не «кого-о-о», а орган, отвечающий за выработку замораживающего газа. «Криос» с допожарного — холодный. «Генератэ» — изготовление. Мысль уловил? — Да. — Вдумчивый пытался прийти в себя. Голова его плыла от вываленной информации. — Но… Каковы риски? — Риски? Минимальны. Зоркость, узнав, что выменять меня ни на кого нельзя, никакой особо важной информацией я не обладаю, а выкуп за мою жизнь получить — вообще что-то из разряда фантастики, сразу же утратила ко мне интерес. Прохожие все, в большинстве, тоже привыкли ко мне и либо не замечают, либо делают вид, что не замечают моего существования. Редкие индивиды издеваются, как могут. Ещё более редкие — сочувствуют, пытаются помочь хоть чем-то, но при этом и побаиваются. Не хотят выпускать. Но хоть еду приносят, на том спасибо. А стража появляется раз в месяц и проверяет: жива я или уже нет. Так что, если б не эти жалеющие меня ваши, совсем бы подохла с голодухи. — Хм… Положим. Но что нужно сделать-то, в конце концов? — Да ничего сверхъестественного. Проникнуть каким-нибудь образом в главное здание тюрьмы — заметив непонимание на мордашке у Вдумчивого, Полюс пояснила: — вон тому зданию, к которому клетка прилегает. Вот, я его сейчас крылом трогаю. И лапой. — Понял. — Так вот, там найти связку с ключами. Из них подобрать тот, что подходит к навесному замку. Открыть замок, естественно. Отодвинуть щеколду, которую стражники втроём еле-еле сдвигают с места. А дальше я уж и сама как-нибудь разберусь. — Ла-а-адно. — протянул Вдумчивый. — Положим. Но вдруг есть какой-нибудь более простой способ? Подождите, прошу. Не мешайте. — Он закрыл глаза и принялся что-то бормотать себе под нос. Изредка раздавались реплики: — нет-нет… Да ну, ты что?.. Какое? — Наконец, ему в голову пришла нужная мысль. — Точно. Слушай, а эта решётка сделана из стали, не из чугуна, так ведь? — Да вроде как… — Неопределённо развела лапами Полюс. — Если да, то тебе повезло. Постой, дай я проверю. Не бойся, тебя трогать не собираюсь. — Он подошёл, поскрёб когтями прутья. Пошатал их. Обнюхал. Короче, изучил всеми возможными способами, после чего резюмировал: — Повезло тебе, однако. Сталь чистой воды. Теперь, значит, суть моего плана. Отойди, пожалуйста, к стене и попытайся максимальной уйти с линии огня. Отлично, подойдёт. Вьюга, тоже отойди, на всякий пожарный. Вот. А теперь… Ночной глубоко вдохнул. Повёл головой вперёд-вверх. Зажмурился и выдохнул столб огня, раскаливший клеть докрасна. Передохнул. Набрал ещё воздуху в лёгкие — и снова выдохнул. Решётка рухнула небольшим водопадом из расплавленного металла. — Воть. — обессилено прошептал задыхающийся Вдумчивый. — Просто… Создатели сего архитектурного шедевра… Не думали, что Ночные будут спасать пленников Ночного Королевства… А у других племён… Огненный выдох намного… Слабее… Простите… Дышать… Не могу… Совсем. — Он отошёл к стенке и снова попытался по ней сползти, но на этот раз ему помогли подняться сразу двое — и Вьюга, и Полюс. — Ну блин, что ж вы за драконы такие. Даже помереть спокойно не даёте. — оклемавшись, весело произнёс Вдумчивый. — Такой трагический момент испортить — это ж надо. — Да ты я смотрю, с юморком. — Полюс повнимательнее присмотрелась к ночному. — Актёр в тебе пропадает, конечно… — Не пропадёт. Это уж от природы: либо дано, либо нет. — шутливо дёрнул головой вправо Вдумчивый. — Кстати, куда двинешь? — В Мечту. Уже курс наметили. Там как раз строительство сейчас ведётся всяких административных зданий, всего подобного. Превращают, так сказать, оппозиционный лагерь в город. — О, отлично. Тогда нам, кажется, по пути. Но ты лети вперёд, а мы потом нагоним. У нас тут свои дела есть. — Обо мне сообщать Зоркости отправитесь? — Ледяная посмотрела на них. — Не, вы ж не такие, вроде. По крайней мере, на первый взгляд. Или что — вещи собирать? Так вроде ж оно всё равно не надо. — Вообще-то, праздновать. Завтра же Новый Год. — А. Наше традиционное празднество. Эх-х, молодёжь. Поучаствовать-то вот так хочется, а нельзя. В Ночном Королевстве я вне закона, в Ледяном — даже появляться противно. Ну да ладно, мы ещё, может, в Мечте вечеринку устроим. До встречи, если доведётся. — Она разбежалась и, взяв высоту, плавно скрылась за низкими и тяжёлыми тучами. — Встреча. Мечта. Не-Вулкан. — Вьюга улыбнулась. — Праздновать?****
Утро. Мороз и солнце. Ощущение праздника пронизывает всё сущее. Вьюга и Вдумчивый сразу, как проснулись, собрали вещи. Впереди ещё целый день и множество развлечений, которым можно предаваться, не задумываясь ни о чём: командные игры, настольные игры, обращение Зоркости к подданным на главной площади, поедание различных вкусностей, общение с друзьями и знакомыми, и снова игры, и снова общение, и так целый день. Естественно, обмен подарками и чтение древних легенд. Конкурсы. В общем, праздник. И хотя все Ночные собрали предметы первой необходимости, хотя они с минуты на минуту ожидают приказ об экстренной эвакуации, всё-таки, чувствуется, что это произойдёт явно не сегодня. Завтра с утра — возможно. Ночью — возможно. Но здесь и сейчас все неприятности — и большие, и мелкие, — забыты. Есть только праздник. Вьюга и Вдумчивый спешат на главную площадь. Обращение Зоркости в этом году обещает быть необычным. Вроде как, она подготовила какую-то фишку с анекдотами. Все смеются, шутят, радуются. Прямо напротив сцены накрыты столы для фуршета. Музыканты проверяют оборудование. Вдумчивый нервничает. Его симфония должна будет звучать сегодня со сцены, сразу после обращения Зоркости. Все волнуются. Фанфары. На сцене Зоркость. В руках — зачарованный бог весть кем и когда Амулет, усиливающий голос говорящего. — Граждане! Товарищи! Драконы и Драконихи! Дамы и Господа! Сегодня, в этот необычайно прекрасный праздничный день мы собрались тут, чтобы отметить середину зимы. Смерть старого года и рождение нового. А теперь, — королева отбросила амулет и, распахнув крылья, штопором слетела к столам, — к дьяволу церемонии. Давайте бухать! Толпа шокировано переглянулась. — Ой, в смысле, выпьем же за то, чтоб всё в Новом Году было лучше, чем в старом. Учитывая, что движемся мы на Вулкан, который, возможно, нас всех равномерно прожарит, выпьем не чокаясь. А хотя… К чёрту Вулкан. Просто выпьем. — Она оглядела притихших НочноКрылов. — Что? Что-то не так? — Она эффектно распахнула крылья и, взлетев, своим классическим «командным» тоном огласила на весь зал свои мысли: — Быстро пить-есть и веселиться это приказ! — Аккуратно приземлилась назад и тихим, спокойным и ласковым голосом продолжила: — А приказы, как известно, не обсуждаются. Короче, с Новым Годом. И с Новым Счастьем. Все неспешно потянулись к накрытым столам. На площади сразу стало шумно, весело. Все пили, произносили тосты, обсуждали что-то, болтали на разные темы, рассказывали анекдоты, в общем, всячески веселились. Никто не задумывался, что этот праздник, быть может, последний глоток радости перед дальнейшим жестоким испытанием Вулканом. Да и не хотел задумываться, если честно. Вьюга улучила момент и отошла в сторону, поманив Вдумчивого за собой. — Движение. Сегодня. Спасаться. Второй день. Плиты. Земля дрожит. Завтра они уйдут. Мы тоже. — Тебе грустно, или чего? — впервые в жизни не понял смысл сказанного Вдумчивый. — Не хочу. Друзья, товарищи. Подруги. Но и ТАК нельзя. — Вьюга сделала ударение на слове «так». — Ничего, я переговорил со всеми — они понимают. Прекрасно понимают. Сказали, что если мы захотим — мы всегда сможем прилететь обратно. — А наши дети? Решать. Чужой Разум. Не правильно. — Никто не собирается решать за них. Мы останемся в Мечте, это точно. А наши потомки, если захотят, переберутся на Вулкан, к своему племени. Если не захотят — их воля, места в городе, думаю, хватит всем. Ну да ладно, не заморачивайся. До детей ещё дожить надо. Остаток дня прошёл так же весело. Шутки, песни, игры, танцы, музыка. Пьяная в дым Зоркость, отпускающая анекдоты про саму себя. Но это частности. Праздник есть праздник. Всё всегда кажется прекрасным, необычайным и чудесным. Но всё же не стоило забывать, что им двоим, Вьюге и Вдумчивому, вечером предстоит нелёгкий путь. Им будет нужно вылететь, когда стемнеет, чтобы не привлекать внимания, забрав все необходимые и просто дорогие сердцу вещи. Пролететь почти два дня на север и один день на восток. Но самое тяжёлое — бросить своё племя. Вьюге не хотелось уходить, но и идти со всеми на острова не хотелось тоже. Однако рано или поздно, а уходить приходится. Всем нам. Но сейчас — можно не задумываться об этом, а просто наслаждаться праздником, оставив все заботы и проблемы на вечер. Ловить счастливый момент. Жить этим неуловимым мгновением. И пускай праздник носит лёгкий оттенок грусти, он, всё же, весёлый, как никогда. А раз так, то смысл переживать о том, что только будет? Оно будет, и будет впереди, но до него ещё столько веселья и приятных моментов. Столько встреч (может быть, даже последних) с друзьями и товарищами. Столько всего, что не перечислить и за целый год. Раз так, то лучше праздновать и не задумываться ни о чём. Чувствовать в груди эту щемящую радость, эту улыбку сквозь лёгкие и почти даже радостные слёзы. Ждать чуда и творить чудеса для других. С Новым Годом вас. С Новым Счастьем. С Новыми мыслями и идеями. С Новой Жизнью. С Новым Всем. С Новым Годом.