Об отрубленных головах

Шани убирается в своей уже закрытой лечебнице, когда раздаётся стук в дверь. Была глубокая ночь и посетитель был и правда чем-то удивительным. Сейчас в Оксенфурте было спокойно, а потому — никаких внезапных ночных посетителей в её небольшой практике. Она уже закончила свою работу на сегодня, но не могла не помочь нуждающемуся в помощи человеку. Возможно, это спасёт его жизнь. Шани поспешно бросает тряпку, которой протирала стол в прихожей. Как хорошо, что она так близко к двери и услышала этот стук. То, что стук не повторился, её настораживает. Когда девушка открывает дверь, она обомлевше замирает, видя перед собой Ольгерда. Она сразу же отходит в сторону, пропуская мужчину в дом. После смерти Витольда, Ольгерд приходил лишь дважды. Он кивает в знак благодарности. Шарф, что был намотан на его шею чуть сползает. Непривычный элемент одежды сразу бросается Шани на глаза. И не предвещает ничего хорошего. С их последней встречи прошла всего неделя и Шани совершенно не ожидала увидеть Ольгерда здесь. «Ведьмак выполнил мой заказ», — говорит Ольгерд, садясь на один из стульев около стены. От девушки не укрывается, что выходит это как-то тяжело. Будто он устал или ему очень больно. Хотя последнего невозможно в природе. Шани не успевает ответить, что уже знает это, когда видит, что шарф Ольгерда пропитывается кровью, что очень хорошо видна на тёмно-синей ткани. Конечно, думает Шани, подлетая к деверю, Ольгерд бы не пришёл просто так. Точно так же понятно ей стало то, почему мужчина так тяжело садился. Потому что его тело хоть и было бессмертным, но на тяжелые травмы оно расходовало очень много сил. И потому Ольгерд «смертельно» уставал. «Что случилось?» — в ужасе выдыхает Шани, видя ужасную рану на чужой шее. Уже пропитанный кровью шарф так и остаётся небрежно повисшим на чужом плече. Голова наверняка была отделена от тела. «Ведьмак решил поиграть в героя», — морщится Ольгерд, но потом, вздохнув, продолжает, — «Мы повздорили. Произошла… Ммм… Поножовщина. Он отрубил мне голову. Конечно, он был более чем впечатлён мной, но», — Ольгерд невесело усмехается, — «А потом появился О’Дим.» «Что он хотел?» — хмурится Шани. Она уже раскладывала на соседнем стуле необходимые для того, чтобы зашивать рану Ольгерда, предметы. Но, вести о новом появлении Стеклянного Человека казались чуть важнее ужасной раны. Потому что тот правда мог убить Ольгерда. «Ведьмак вернулся с его меткой. Не знаю, что у них там произошло, но теперь он исполняет мои три желания.» Шани уже знала, что именно было условиями Ольгерда. И потому только вздыхает. Эта история не нравилась ей с самого начала. «Всегда ты ввязываешься в самые идиотские истории», — бурчит она, не очень аккуратно, почти грубо, поворачивая Ольгерда за плечи. Она понимала, что отчитывать мужчину или ругать его — бессмысленно и глупо. Но ничего не могла поделать со своими бьющими через край, особенно по сравнению с Ольгердом, эмоциями. И Шани всеми силами старается не думать о том, что Ольгерд мог бы погибнуть, если бы не был «проклят» Стеклянным Человеком. «Фамильная черта», — пожимает плечами Ольгерд, хмыкая. Он мог понять недовольство невестки, ведь это был один из тех моментов, когда он мог остановиться, но просто не захотел. Шани на это никак не отвечает, только вздыхает недовольно, когда вдевает нить в игольное ушко. Потому что это правда. И она это знает. «Ведьмак уже приходил за помощью?», — вопрос звучит через некоторое время, когда часть шеи уже сшита и Шани совсем немного не по себе от этого. Конечно, она и раньше зашивала раны Ольгерда. Иногда поистине ужасные. Но ей никогда не приходилось пришивать ему голову. Она догадывалась, что позвоночник уже сросся сам, да и всё остальное могло бы, оставив после себя один из многочисленных ужасных шрамов на теле мужчины. Но Ольгерд, явно, не хотел этого. Тогда давно, когда Шани жила пару лет с их бандой, они выяснили, что раны, зашитые вручную оставляют только небольшие аккуратные шрамы, в отличие от всех остальных. Потому что Ольгерд никогда, после сделки со Стеклянным Человеком, не зашивал свои раны сам, в каком бы состоянии они не были. И не давал этого делать никому, кроме своего брата и, в последствии, невестки, которая, к тому же, была врачом. «С первым желанием ещё нет», — говорит Шани в ответ на это, хоть и чуть запоздало. Она старается всячески отогнать мысль о том как разговаривает Ольгерд, если большая часть его шеи представляет из себя два сложенных вместе куска мяса. Геральт и правда заглядывал к ней, коротко посвятив в итог дела с принцем-лягушкой, но про желание ещё не упоминал. И она допускает, что узнала итог она до того, как это узнал Ольгерд. «Я дал ему два желания», — Ольгерд усилием воли останавливает себя от кивка, он хотел бы, но понимал, что Шани будет недовольна, — «Если справится с ними, то я придумаю, что он сделать не сможет.» «Есть очень мало вещей, что не сможет сделать Геральт», — Ольгерд слышит в этих словах смирение. Будто Шани уже знает исход всей этой авантюры. И исход явно не радужный. «Если так, то тебе точно понравится одно из желаний», — ухмыляется Ольгерд. Шани переставляющая свой табурет, чтобы заняться следующим участком шеи, смотрит на него недоверчиво. Когда она садится, они оказываются лицом к лицу. «Почему?» — она не берётся за иголку, ожидая ответа. «Желание заключается в том, чтобы он развлёк Витольда», — говорит Ольгерд. И эти слова звучат так просто, будто это такое пустяковое дельце, за помощью в котором ведьмак с уверенностью обратится к Шани. «У меня на примете есть свадьба, на которую меня пригласили недавно. Я хотела не приходить, если честно. Но я не понимаю, почему Геральт должен прийти ко мне, он ведь не знает, что я жена Витольда. К тому же, не совсем законная», — задумчиво отвечает Шани, но Ольгерд замечает, что она сжимает руки в кулаки, пытаясь унять их дрожь. Шани хотелось бы увидеть Витольда. Или пообщаться с ним. После стольких лет. Они оба знали это. «Что есть законы земные перед законами Неба, милая Шани?» — спрашивает он, делая широкий жест рукой, по итогу указывая на небо. Шани качает головой, но на губах её играет улыбка. Ольгерд намеренно не обращает внимания на то, что в этой улыбке было что-то непривычно ему грустное. «Тем не менее, Геральт не знает даже, что я связана с родом», — говорит Шани, поднимая глаза к Ольгерду. Который пытается ободряюще ей улыбнуться. И он думает о том, что ему удалось, видя, что улыбка девушки теряет ту непривычную ему грусть. «Я уверен, что это будет так», — говорит Ольгерд, кладя руку ей на плечо, — «Ты — его главное знакомство в Оксенфурте. К тому же, у тебя есть доступ в библиотеку Академии, а значит — он может попросить помощи в поиске информации по нашему роду. А там уж, ты можешь найти способ подсказать ему идею со свадьбой. Ооо, я уверен, Витольд будет в восторге!» «Звучит как план», — улыбается Шани. Это и правда было бы неплохим вариантом. Если Геральт не решит всё сделать по-своему, как это случалось чаще, насколько знала девушка. «Это отличный план», — поправляет её Ольгерд, делая ударение на слове «отличный». «Угу», — усмехается Шани. Ольгерд отчётливо слышит в этом, что план отстой, но это не повод его не попробовать. Он громко смеётся, не запрокинув однако голову. Для него это был явно день непривычных проявлений эмоций (пусть сам он их и не испытывал, только знал, что мог бы). Но запрокинуть голову он не решился бы, в любом случае. Шани была бы этим очень недовольна. Половина его шеи так и оставалась не пришитой к голове. «А теперь не дёргайся, мне нужно пришить остаток твоей головы», — говорит Шани, вновь беря в руки повисшую ранее иголку. Остаток их ночи проходит в разговорах. И Шани очень рада этому. Потому что их прошлая встреча не была такой лёгкой. Как и, наверное, любая встреча, которая подразумевает встречу членов семьи через долгие годы. Ольгерд хотел бы быть рад этому. Но просто не может. И потому, вновь думает о том, что если ведьмаку удастся выполнить его желания — то это будет к лучшему. Для всех них.