Хранители. Береги себя

      — У тебя появилась эмпатия, — подытожила Ира, выслушав рассказ Яны. — И Князева вернулась.       Яна обиделась, осознав, что второй момент волновал Кузнецову больше.       — Если мы всё ещё говорим о Нине, девушке Антона, то да, — не подав виду, пожала плечами Яна, вспомнив студентку Ксюшу с той же фамилией, избалованную дочь богатых родителей, запавшую на Арсения Сергеевича.       Некрасова повернулась на Кузнецову, сидевшую на широком подоконнике её кухни. Ирка свесила одну ногу и плавно болтала ею в воздухе, предаваясь размышлениям. Ощутив на себе взгляд Яны, Ира поджала губы и, взболтав мартини в прозрачном бокале, отпила немного из него.       — Это плохо, — констатировала Ирина, и Яна, жевавшая виноград, вопросительно повернулась на коллегу. — Делаю ставку, что Дарина к этому приложила руку.       — Согласна, — задумчиво кивнула Некрасова, вспомнив жену Стаса. Она осушила свой бокал и потянулась к бутылке. — Я, конечно, сначала подумала, что ей Антон нравится, но потом всё встало на свои места после прихода Нины.       — Кто? — прыснула Кузнецова, повернувшись на Янку. — Шаст? Я тебя умоляю, — покачала головой девушка. — У неё там с Шеминовым красивая история любви с первого взгляда. Ей Шаст до фонаря. Нет, Дарина — лучшая подруга Нины Князевой, и она считает, что пара её подруги и нашего Шаста была создана на небесах, поэтому всячески подзуживает Стаса свести их вместе, не подозревая, что Шеминов реально может это сделать.       Ирка посмотрела на Яну, медленно впитывавшую новую информацию. Кузнецова спрыгнула с подоконника, поправила задравшуюся футболку с единорогами — совместную посиделку они провозгласили пижамной вечеринкой — и, сев за стол, отправила в свой рот две крупных виноградины. Подавившись, Ирина громко закашлялась, а Некрасова, спохватившись, постучала ей по спине, прибавив немного светлого сияния своей ауре.       — Спасибо. Мы учились в одном классе. Шаст, Нинель и я. Вся школа знала, что Шаст по Нинке с ума с первого класса сходил, как их за одну парту посадили. Илюха Макаров как-то рассказывал, что наш Антон плакал, когда в пятом классе их рассадили, — беззлобно усмехнулась Ира. — Он каждую математику на неё слюни пускал, а на литературе, наверное, в каждом влюблённом герое видел себя, а в его избраннице — Нинель. Князева на него внимания не обращала, ей не до парней было, она у нас отличница, на золотую медаль шла. Да и, если честно, на Шастуна вообще девчонки особо не вешались. Ну да, шутил прикольно, — сладко причмокнув, произнесла Ира и отправила в рот очередную виноградину, — в школьной команде по КВН играл. На каждой линейке грамоты всякие получал. Нет, были девчонки, которым Антоха нравился, в конце концов, на каждого Квазимодо своя слепая Эсмеральда найдётся. Только Шаст был верен Нине. То-то я прихуела, когда их на встрече выпускников вместе увидела, — хмыкнула Ирка.       — Я не понимаю, — задумчиво произнесла Некрасова, беззвучно барабаня пальчиками по стеклу бокала. Кузнецова повернулась на неё. — Как это вообще? Вы все… ты, Шаст, Арсений Сергеевич. Вы все такие разные и вместе?       Ирка обдала Яну красноречивым взглядом, сменившимся подозрительным. Некрасова тихо порадовалась тому, что эмпатия в очередной раз притупилась.       Девушка догадывалась, что Ира хотела посплетничать о личной жизни Шастуна, но вот Яне этого совсем не хотелось. Ей казалось, что она и так слишком много узнала о Нине и Антоне за сегодня.       — Я в школе с Антоном особо не общалась. В душу к нему никогда не лезла, знала вот только, что в Нину он влюблён. Ну да, гуляли в одной компании, могли парой слов переброситься, когда остальных ждали. Но как-то неинтересен он мне был что ли, — пожала плечами Кузнецова и поджала губы. — А потом пересеклись на встрече выпускников, помню ещё Князева, которая была старостой нашего класса, бешеную деятельность такую развила, всех обзванивала, просила собраться вместе. Юбилей всё-таки, пять лет прошло с окончания школы. Я вообще идти не хотела, — призналась Ирина. — Серёжа заставил, — нехотя добавила Ирка, шмыгнув носом, и отпила мартини из бокала. — А тут, прикинь, прихожу, а наш Шаст улыбается, как ясно солнышко, Нинку к себе прижимает, и такая, сука, красивая зелёная аура вокруг него. Я подходить сама к нему не стала, мы с Князевой не особо ладили, решила лишний раз не нарываться. Антон сам подошёл, слово за слово решили держаться вместе. Всё-таки светлые, — грустно улыбнулась Кузнецова. — Я его потом с Серёжей познакомила, — приосанилась Ирина. — Не скажу, что они поладили, скорее, наоборот, друг друга на дух не переносили, но ради меня изображали худой мир.       Некрасова удивилась. Если не брать в расчёт обвинения Шастуна в том, что Матвиенко виноват в обращении Кузнецовой, Антон и Серёжа хорошо ладили.       — Потом Попов приехал в город. Он остановился у нас с Серёжей. Ну… как остановился? — хмыкнула Кузнецова. — Числился. Ночами постоянно пропадал. Бухал по-чёрному. Писатели они же все ранимые. Как же Матвиенко с его зависимостью боролся, — нежная улыбка тронула губы Ирки. — Он его даже пару раз из полиции забирал. Они один раз разнесли мне кухню, представляешь? Наблюдать за дракой двух солитёров то ещё занятие, я тебе скажу. Но, видимо, когда Попов поднял руку на своего друга, это стало точкой кипения. Он собрал вещи и уехал в Питер. Серёжка переживал очень, но Арс вернулся через неделю, сказал, что с отцом договорился, тот давно хотел, чтобы сын семейное дело продолжил. Попов с Матвиенко начали собирать какие-то документы, чтобы открыть бизнес. Матвиенко, кстати, до сих пор не подозревает, что работает охранником в ювелирном салоне, соучредителем которого является.       Яна подняла глаза на Ирину, водившую пальцем по краю стакана. Почувствовав на себе чужой взгляд, Кузнецова выпрямилась и кивнула. Некрасова изумилась благородности своего начальника.       — В качестве извинений Арс оплатил мне ресторан на двадцатипятилетие. Там они и познакомились с Антоном. Шастуну он не понравился, конечно, у Антона подростковый максимализм распространился и на «хранительскую» жизнь. Если тёмных хранителей он ещё мог как-то оправдать, то солитёров на дух не переносил. Да, и Попов у нас тоже, знаешь ли, личность интересная, подшучивал вечно над Антоном и его аурой. Один раз ляпнул ещё такую фразу, не помню сейчас, к чему. «Ангел, я пошутил», — грустно рассмеялась Ира, проникшись ностальгией по прошлому. Яна напряглась, но ничего не ощутила: видимо, заряд на сегодня закончился. — Мы даже Новый год потом вместе встретили: я с Серёжей, Антон с Ниной и Арсений со своей очередной пассией. А в январе Попов открыл небольшой остров с ювелиркой в торговом центре и позвал меня. В нашем городе с работой не густо. Я согласилась. Попов съехал от нас, а через полгода ребята потянули аренду целого отдела, — гордо проговорила Кузнецова. — Попов взял Инну Васильевну и Елизавету Викторовну, хоть я и была против женщин в возрасте в нашем отделе, — недовольно добавила Ирина. — Серёжа вызвался быть охранником, заочно повесив всю бумажную волокиту на Арса. Кандидатуру Антона на роль второго охранника предложила уже я. Нина как раз уехала из города, и… — Кузнецова взглянула в глаза Яны, и та отважно выдержала взгляд. — Жалко мне было Антона. На него без слёз нельзя было посмотреть. Много он, конечно, крови моей попил, — улыбнулась и покачала головой Ирка. — Но потом успокоился, смирился, наверное. Знаешь, Ян, — горько втянула воздух в лёгкие девушка, — мне всегда казалось, что мы вынуждены проводить время вместе. Арс сбежал из Питера после смерти своих. Серёжа чувствовал себя виноватым передо мной. Мне, выпускнице юридического института, некуда было податься в нашем городе. Брошенный Ниной Антон по-другому бы просто сгорел в своей депрессии. Но… — Ира хлюпнула носом, и Яна, следуя инстинкту, дёрнулась вперёд и накрыла руку девушки своей ладонью, — история с Серёжей заставила меня поверить, что мы, наверное, семья. Мы есть друг у друга и можем рассчитывать на поддержку. На самом деле, — Ира выпрямилась, выдернув руку из пальцев Некрасовой, и той стало неловко, — это Попов нас всех между собой держит. Он отличный лидер и хороший начальник.       — Значит, четыре хранителя просто так держались вместе? — алкоголь развязал язык Яне, и она с подозрением посмотрела на Кузнецову. — Вы же с Антоном не просто так решили поддерживать общение, — подначивала она Ирину, но та не поддалась. — Точно, — прыснула Некрасова. — Я ещё не прошла распределение.       — Ян, Попов уверен, что ты не просто так пришла к нам почти сразу, как мы узнали, что ты станешь хранителем. С момента моей субституции проходит совсем мало времени, и к нам приходишь ты, будущий хранитель. Арс видит в тебе потенциал.       — Даже если я стану светлой?       Яна в отличие от Арсения Сергеевича в свои силы особо не верила.       — Тем более, если ты станешь светлой, — улыбнулась Кузнецова. — У нас есть ангел-хранитель, тёмный хранитель, солитёр, поисковик, купидон, — загибала пальцы Ира, которая до этого не вспоминала о Паше и Стасе. — Нам для полной коллекции как раз не хватает светлого социохранителя. Я не давлю на тебя, — быстро добавила Кузнецова, заметив замешательство Некрасовой, — я знаю, как тебе сейчас тяжело и понимаю, что мы совсем не помогаем. Нам всем было проще. Мне было проще. Я обучалась всему вместе с Серёжкой. Нас было двое, а ты одна. Но ты справишься, вот увидишь, — подмигнула девушке Ирина. — И вообще приглашай меня чаще, — Ирка смахнула со стола невидимые крошки и потянулась к бутылке мартини, — люблю вот такие «девочковые» вечера.

***

      — Да, давно такого не было, — задумчиво протянул женский голос над ухом Яны, заставив обернуться.       Елизавета Викторовна, коллега Некрасовой, поправила свои изящные очки, сидевшие на переносицы, посмотрев сквозь их плотные стёкла в угол зала.       — О чём вы? — беспечно поинтересовалась Некрасова, решив не поворачиваться на Антона, сидевшего в углу, так как два устремлённых на него взгляда можно по праву считать подозрительными.       Сегодня Шастун вёл себя странно. Он как обычно задержался, сухо поздоровался с Яной и Елизаветой Викторовной. Некрасову, конечно, не особо обрадовала перспектива выйти снова в смену с неосведомлёнными коллегами, но вчера в чате Попов поставил её перед фактом, что она возвращается в прежний график.       Обычно парня было не унять, Антон мог уйти переодеваться в сейфовую комнату и оттуда продолжать вести диалог с коллегами. Но сегодня при подготовке рабочего места Шаст вёл себя тихо. Он скрупулёзно расставлял все украшения и заговорил с Яной лишь однажды для того, чтобы извиниться, когда задел её, пока открывал одну из витрин. Некрасова пошутила о том, что он смерти её хочет, но Шастун никак не отреагировал.       — У Антона скверный характер, — шепотом пояснила женщина. И Яна не сдержалась и всё-таки повернулась на Антона, чтобы убедиться, что за это время там не появился другой Антон. — Он как забывший повзрослеть ребёнок. Слишком гиперактивный. Иногда его слишком много в тесном пространстве. Но есть у него одна дурная черта, — Елизавета Викторовна с осуждением покосилась на охранника.       — Помимо той, в которой он ангел-хранитель, — тихо пробормотала Некрасова, но женщина её не услышала.       — До того, как тебе устроиться к нам, Антон часто приходил на работу в подобном настроении, — проговорила женщина в полный голос, поскольку Шастун с важным видом вышел в коридор торгового центра и начал поправлять рекламный баннер. — Он мог целый день ни с кем не разговаривать, а если его спрашивали напрямую, что у него стряслось, он взбрыкивал. Реакция каждый раз была разная, — уточнила Елизавета Викторовна. — Он либо говорил, что всё нормально; либо возмущался, что не может каждый день быть клоуном и не нанимался нас развлекать.       — И вы не знаете, с чем это связано?       Некрасова решила, что желанием посплетничать об Антоне она заразилась от коллеги. К слову, к третьему дню эмпатия Яны переносилась легче.       — Характер такой, — пожала плечами Елизавета. — Он же не юморист с СТС, чтобы нас каждый день развлекать. Ян, я могу задать тебе вопрос?       Некрасова, кивавшая в такт слов коллеги, не успела понять, в какой именно момент дала своё согласие.       — Как у тебя с личной жизнью? У тебя кто-то есть?       — Что? — девушка опешила, бросив взгляд из-под ресниц на вернувшегося в отдел Шастуна, который прекрасно расслышал вопрос. — О чём вы? — напряглась Яна.       Женщина тоже взглянула на Антона, но развивать тему не стала и уткнулась в монитор.       Некрасова повернулась на Шастуна в поисках поддержки, но он повернулся к ней спиной. Взъерошив густую челку, девушка забралась на стул, предварительно схватив со стола свой мобильный. Скрашивал рабочие часы только активизировавшийся в чате Хранителей Паша Воля. Арсений Сергеевич, наверное, успел пожалеть, что вообще добавил его и Стаса в беседу. Шеминов по большей части отмалчивался, скорее всего, по-прежнему ощущая себя виноватым перед Антоном.       Павел абсолютно не стеснялся в выражениях, делился каждым своим шагом, даже не скрывая, что в момент переписки сидел в туалете. Время от времени Воля мог кидать смешные картинки, как в детстве комментируя их: «Сень, это ты». К участникам чата он предпочитал обращаться по цветам их аур: Ирку называл «Малиновой», Шаста — «Зелёным», Арса — «Синим». Называть Стаса «Жемчужным» Павел перестал после первой попытки, поскольку Антон не мог не уловить в этом обращении любовный подтекст, а Воля, как оказалось, за репутацию своей ориентации очень переживал. Писать каждый раз «Серобуромалиновая», обращаясь к Некрасовой, на второй день Воле надоело, поскольку в попытках успеть вставить свою колкость своевременно, мужчина игнорировал правильный порядок букв. Телефон Пашки напрочь отказывался запоминать странное слово, а сам Воля, как истинный учитель русского языка, не мог себе позволить, чтобы от его имени отправлялись сообщения с опечатками. Ира даже ехидно заметила, что Стаса с Яной причислили к элите.       К концу рабочего дня поисковик окончательно потерял страх и в процессе очередной перепалки с «Малиновой» короновал себя царём беседы и переименовал её из «Хранителей» в «Цветных». Сделав это, Павел на двадцать минут пропал, а, появившись, сменил аватарку беседы. Теперь заглавной картинкой Чата Хранителей Цветных был нарисованный в Paint'е Пашиной корявой рукой флаг с шестью полосками, каждая из которых соответствовала цвету ауры участника беседы. Голубой ауры светлого хранителя, разумеется, не было, её место заняла полоска Яны по своему цвету, действительно, напоминавшая разводы бензина в луже. На Волю посыпались комплименты его художественным талантам, а Некрасова тихо хихикнула и подняла голову на Антона, который теперь игнорировал общий чат, что сам когда-то создал.       Яна жила по принципу «меня это не касается». Её попытка поддержать Ирку пару дней назад провалилась с треском, и Некрасова решила, что не лезла она к другим в душу и нечего начинать. Тем более, все вокруг отчего-то считали, что в поддержке нуждалась больше она, Яна.       В детском доме Некрасова часто замечала душевные терзания других девочек, но всегда стеснялась лезть с расспросами, переживая, что её могли не считать достаточно близкой для таких разговоров.       Яна внимательно смотрела на Антона, пока Елизавета Викторовна общалась с поздней покупательницей. До Некрасовой долетали обрывки фраз, что та жаловалась, как её младшему брату не везло с девушками, которые видели в нём только его кошелёк. Неизвестный молодой человек настолько разочаровался в девушках, что даже стал одеваться в вещи попроще, чтобы охотницы за деньгами перестали обращать на него внимание.       Бросив быстрый взгляд на невысокую блондинку, которая риторически интересовалась у Елизаветы Викторовны, где их сейчас найти хороших девушек, Некрасова вернула свой взгляд Антону. Шастун, по-видимому, тоже прислушивался к чужому разговору, потому что покачал головой и закатил глаза. Их общая коллега произнесла что-то приободряющее. Яна, не отводящая больше взгляда от загруженного Шастуна, не разобрала слов. Зато Антон, наконец, посмотрел на Некрасову, наверное, первый раз за день.       Смотреть на потухшего Шастуна было непривычно. С одной стороны, Яне очень хотелось поговорить с Антоном и поддержать его, если у него случилось что-то серьёзное. Она прекрасно помнила ту минуту на квартире у Димы Позова, когда смогла помочь ему, но если она сейчас подойдёт к парню и возьмёт его за руку, то Елизавета Викторовна вряд ли оценит этот жест.       С другой стороны, Яна догадывалась, что она не тот человек, с которым Шаст захочет откровенничать. Они просто коллеги, а так называемая дружба была вызвана обращением Некрасовой в хранители. Если бы Антон хотел поделиться с ней проблемами, он бы сделал это ещё в тот вечер, когда вернулась Нина. Ничего не мешало же ему заявиться к ней домой после её смерти… обращения.       — Тебя проводить?       Вздрогнув, Яна обернулась и смутилась, увидев Антона. Он выглядел уставшим.       — Нет, доберусь. Настроение не то. Хочется побыть одной.       Некрасова повернулась на отъезжавшую машину и помахала рукой Елизавете Викторовне, которая смотрела на них через стекло автомобиля.       Убрав руки в карманы джинсов, девушка развернулась на Шастуна. Тот задумчиво кивнул. Девушка покачала головой. Она пыталась закинуть удочку для разговора.       — Ладно. Пока, Ян!       — Пока, Антон.       Некрасова сохраняла беззаботный вид, хоть ей и было жутко интересно, пойдёт ли Шастун домой или в бар с Макаровым.       — Пойду с Макаром тогда потусуюсь, — словно подслушал её мысли Антон.       — Тоже полезно.       Осознав, что вежливый разговор можно продолжать бесконечно, Яна махнула рукой и, поправив рюкзак на спине, направилась по знакомому маршруту. Она боролась с желанием обернуться на Шастуна и нарочно шла быстрее нужного.       Оживившийся в заднем кармане джинсов мобильный заставил её вздрогнуть. Некрасова наверняка знала, кто её беспокоил. Увидев определившийся номер, девушка ответила на звонок.       — Привет, буромалиновая! — прозвучал звонкий голос Воли из динамика. — Слушай, у меня сегодня выступление в Клубе Комедии. Боюсь, что когда приду домой, ты уже будешь сопеть зубами к стенке, — Яна тщетно пыталась найти смысл в сказанном выражении. А ещё учитель русского и литературы. — Перенесём наш приём на сейчас? Ответ «нет» не принимается, — предупредил мужчина.       — Ладно, хорошо, — выдохнула Некрасова.       Осмотревшись по сторонам, девушка убрала телефон от лица и совершила привычные манипуляции. На экране её мобильного появилось ухо.       — Паш, я как бы уже всё, — возмутилась девушка.       — Предупреждать надо, — хмыкнул мужчина, и Яна, наконец, увидела его лицо. — А вообще я надеялся, что ты чисто случайно отоларингологом заделалась, — Паша откусил бутерброд. — Просто я помогаю тебе, ты — мне. Ладно, не куксись! — рассмеялся Воля, заметив недовольное лицо Некрасовой. — Добрые дела сегодня делала? — пожурил он девушку.       — С утра по дороге на работу сняла кошку с дерева, — нехотя поделилась Яна, переходя на шёпот, когда мимо прошла девушка.       — Ты сейчас серьёзно? — громко заржал мужчина, заставив Некрасову прикрыть рукой динамик. — Нет, ты серьёзно, — прыснул от смеха Павел, второй раз заметив недовольное выражение лица Некрасовой. — Теперь представь, с каким кайфом я тебе сейчас сообщу, что это никак не повлияло на цвет твоей ауры.       — Блин, — расстроилась Яна.       Она остановилась около перехода и едва заметно кивнула хранителям, стоявшим под светофором.       — Это ты чего сейчас сделала? — громко поинтересовался Паша, и Некрасова снова прикрыла динамик. — Янина, детка…       — Перестань, — стиснула зубы от раздражения девушка. — Это в сотню раз ужаснее шастуновского «Янчик». И вообще тебе, как учителю русского языка, положено знать, что это разные имена, — припоминать «сопеть зубами к стенке» Некрасова предусмотрительно не стала.       — А я и знаю, — невозмутимо сообщил Воля. — Но ты от темы не уходи. Ты что, и со всеми хранителями здороваешься? Ты бы ещё старушек через дороги переводить начала. Да ладно? Янка-обезьянка, ты мне одним своим существованием жизнь в два раза продлила, — развеселился Паша.       Яна быстро перебежала дорогу и сбавила шаг, отделившись от толпы.       — Перевес в светлую или тёмную?       — Нет перевеса, — стал серьёзным Павел. — Я знаю, что ты слышала это уже тысячу раз, но для определения стороны должно случиться что-то весомое. Но, если тебе вдруг интересно… — нарочно не торопился Воля, — малиновых полос на ауре много, голубенькие проигрывают. Новые способности пока не проявились? — с искренним любопытством уточнил Воля.       — Ты про телепатию? — вспомнила недавний разговор с Кузнецовой Яна.       — Про неё родимую.       — Нет, мысли чужие пока не слышу. Мне эмоций сполна хватает.       — Я бы на твоём месте поторопился, — посоветовал Паша. — Телепатия — мерзкая штука. Эмоции ещё можно обуздать, с чужими мыслями такой фокус не прокатит, — покачал головой Воля. — Внутренний голос человека невозможно заткнуть. И тебе очень повезёт, если ты услышишь мысли приличного человека, — рисовал радужные перспективы мужчина. — Янин, а ты гадость какую сегодня делала?       — Нет.       — Врёшь, — уверенно заявил Павел, обрадовавшись, что смог подловить новообращённую. — Вижу, глазки твои бесстыжие забегали.       Убедившись, что на ближайшем пути ей никто не встретится, Яна нехотя спросила:       — Если я вижу, что у кого-то проблемы, но не говорю с ним об этом, это тоже считается?       Паша задумался. Он жестом приказал девушке подождать, поставил куда-то телефон и отошёл.       — Ты что, в одних трусах? — охнула Яна.       — Прости, что не надел белый халат, — крикнул Воля и появился перед телефоном со штанами в руках. — Нам, аурологам…       — Кому? — опешила Некрасова.       — Ну, таким, кто как я, соглашается следить за некрасивыми аурами новеньких хранителей. Не дуйся, пупсик! — попросил Паша, натянув штаны. — Нам просто белый халат не выдают, но если тебе очень надо…       — Ладно, Паш, спасибо! — отрезала Яна. — Тебе, наверное, там некогда.       — Слушай, Янк, стой! — ехидный тон сменился серьёзным, заставив Некрасову остановиться. — Мне Сеня рассказывал, что тебя Антонио домой провожает. А я что-то рядом с тобой никакой худой палки не вижу, — чтобы удостовериться наверняка, Павел прижался к мобильному, и Яна какое-то время видела только его глаз. — Слушай, — протянул Воля в предчувствии сенсации, - а проблемы случайно не у Антошки?       — Я не вникала. Пока, — раздражилась девушка и сбросила звонок.