untitled

      Прекрасная небесная даль простирается над городом, исчезая за верхушками высоких серых построек, увешанных разноцветными картинками и буквами. В маленькой квартире на верхних этажах у окна сидит мужчина, наблюдая за течением городской суеты. Зажженная сигарета, зажатая между пальцев, останавливается в сантиметре от приоткрытых губ, когда взгляд ухватывается за идущую по краю тротуара женщину в черном пальто. «Она?» - мимолетно проносится мысль в голове шумным ураганом надежды, тут же исчезая, оставив после себя предательскую тоску. «У неё волосы длиннее». Взгляд мутнеет, теряя цель и направление, в голове становится пусто, губы сжимают сигарету. Мужчина глубоко затягивается, что горло жжется в безуспешных попытках передать сигналы о боли. Закрывает глаза, брови сгибаются, от чего на лбу выступают морщины, вырисовывая на лице гримасу страдания. Резкий выдох разрезает отчаянием тишину в холодной пустой квартире, словно разбивая тонкую хрусталь скорлупы, в которой люди прячутся от своих чувств. Его душа оголяется перед пространством одиночества и грусти, он ощущает себя подловленным на страшном преступлении. Частое дыхание провоцирует ком в горле выйти наружу потоком слез вины и отчаяния. Там, за окном, происходит рождение и смерть, идет жизнь. Тонкое стекло отделяет его от всего остального, запирая в маленькой квартире – в пространстве, где нет ничего и никого, только пожирающее чувство страдающего сердца и истерзанной души. Леденящее чувство обхватывает все естество, призывает утонуть в нем, исчезнуть в потоке беспамятства, забыть все и не помнить ничего. Лишь обжигающие слезы тонкой полосой хватаются за еще не утраченную надежду. Сейчас это его слезы.       Он помнит её слезы. Они падали осенним холодным дождем на её ладони, стекая по запястьям, как по тонким струнам чувств. Не было ничего кроме молчания, своим криком убивавшей две соединенных одной нитью души, находящихся в разных куполах собственных чувств. Не замечая ту самую нить, он ворвался в ее обитель чувств резким вихрем непонимания, разбрасывая свою гордость и предрассудки, тем самым разбив часть её души. И не осталось для него больше взгляда, напоминающего тепло дома, улыбки, похожей на рождественское утро, хрупких рук, сжимавших его плечи в счастье. Перед ним лежали лишь осколки, что она не смогла собрать в боли и страхе от неизвестности. Все, что он мог, — это собирать осколки её разбитой души, такие хрупкие осколки, что могли бы исчезнуть от легкого дуновения ветра. Бережно хранить их в сердце до скончания веков, даже если его собственная душа будет кровоточить от ран.       Он видит её во снах. Вымученно засыпает, надеясь лишь на то, что будет счастлив во снах вместе с ней и навсегда. Видит её образ помутненным взором: все то же черное пальто, что было на ней в день последней их встречи, длинные шелковистые волосы струятся по плечам, взгляд из под темных ресниц будоражит мысли и кровь, мягкая легкая улыбка уголками губ; широко не улыбается, заигрывая и держа дистанцию одновременно. Кончиками пальцев почти невесомо касается нежной кожи, запоминает все родинки и морщинки на её лице, изучает ранки на потрескавшихся от сухого ветра губах, смотрит ей прямо в глаза и клянется быть всегда рядом. Говорит ей, что познал истинную любовь через тоску и боль и больше никогда не позволит усомниться в надежности чувств между ними. Каждый раз, она широко и искренне улыбается, искорки бесконечного счастья пляшут в её взгляде. Беззвучная клятва любви закрепляется между ними в объятиях, что они дарят друг другу.       Когда он просыпается, он на долю секунды чувствует себя лучше всех в этом мире. Счастье и надежды переполняют его кровь, прежде чем убить его самым жестоким способом. Он ненавидит себя, как ненавидел бы его весь мир, и чувствует себя сильнее, воодушевляется своими снами, вспоминая ее улыбку, восполняет чашу решимости и стремится прийти к ней. И каждый раз хватается за свое внутреннее отчаяние, ощущая себя самым отвратительным и несчастным человеком на свете, и тем самым разрушает свои иллюзии, даже не пытаясь их претворить в жизнь.       Может быть завтра. А пока он будет смотреть из окна на внешний мир, вдыхая губительный дым, и втайне надеяться, что гордость быть несчастным человеком исчезнет под желанием быть всегда рядом, оставив надежные силы для бесконечной клятвы.

В пучине снов навечно сохранится наша любовь.