Забвение

Сотни голосов смешались в надоедливый белый шум, он превратился в тишину и осел пеплом на стенках черепной коробки. Аристия зажмурилась до чёрных пятен перед глазами, руки едва заметно тряслись, а зубы скрипели, мешая любому восприятию реальности. Пагубная привычка безостановочно теребить в руках подол платья сейчас, казалось, достигла своего апогея. Чужие сильные руки легли на плечи и не сильно сжали, встряхивая пару раз, давая возможность девушке прийти в себя и оглянуться, ошарашенно смотря по сторонам. Белые стены храма давили холодом, сковывая ноги и душу, золотые гравюры, небывалой красоты узоры, что так часто тешили взгляд маленькой Тии, сейчас сливались в единое, тошнотворное бело-золотое пятно. От зорких взглядов множества глаз, навеки прикованных к уходящему всё выше и выше потолку невозможно было укрыться ни одной мантией, мех не согревал, а тончайшие узоры не вызывали былого восторга. Уже не так, как прежде. На безымянном пальце лучистыми отблесками играло массивное серебрянное кольцо с драгоценным синим сапфиром, оплетенным с обоих сторон тончайшими нитями и увенчанный малозаметными, но заманчиво переливающимися на свету бриллиантами. Они переделали его так искуссно, что вряд ли хотя бы одна живая душа в этом зале узнает, что она далеко не первый раз примеряет на себя это украшение. Свадебное украшение. Перед глазами все плывёт и Аристия едваили успевает уцепится дрожащими пальцами за угол каменного алтаря. Камень удивительно тёплый, она опирается на него и дышит. Часто. Теплый солнечный свет заливает помещение также стремительно, как и народ, нетерпеливо стекающийся к месту проведения свадебной церемонии. Счастливые лица, кругом лишь счастливые лица. Аристия стоит на возвышении балкона, устремляя взор в голдящую без умолку толпу. Прохладный ветер, бушуя, уносит за собой все страхи и недобрые предзнаменования, уступая место полному удовлетворению, недолгому, но терпкому счастью. Кольцо на пальце загадочно блистит, отражая в себе незамысловатые думы молодой императрицы. Она медленно переводит взгляд с украшения на умиротворенное, но все такое же сосредоточенное лицо своего супруга. У Руфелиса горят глаза, каким-то ярким, живым, пламенным восторгом и предвкушением. Она старается заполнить этот взгляд как можно детальное, яснее, чтобы светлые глаза мужчины остались в её памяти на долгие годы. Но время не пощадило даже эти жалкие осколки воспоминаний, тлеющие где-то на подкорке сознания императрицы. Блаженный образ бывшего мужа трескается, словно тончайший лёд, рассеивается удушливой дымкой, открывая взору обеспокоенное лицо жениха, одной рукой мягко сжимающего ладонь Аристии, нарочно скрывая украшение от её глаз. Аристия не чувствует, но её, кажется, потряхивает, а картинка перед глазами смазывается, сгорая в ярчайшем голубоватом пламени свечи, отбрасывающем тень на увенчанные диким полющем стены. Кольцо невесомо соскальзыват с пальца, а на его место приходит новый, массивный серебрянный перстень с ядрвито-красным топазом в центре. Смирение, горечь и всепоглащающее спокойствие заполнило собой абсолютно все, подобно гулу синхронно голдящей толпы. Солнечный свет озаряет белокаменный выступ балкона, на который торжественно входит новая императорская чета. - Ваше величество Терциус, желаете обьяснится перед народом?