Летние: Сборник рассказов

      Заходит солнце, водоем остыл. Легкий ветер шелестит кронами деревьев.       — Пора домой, — говорит Катя, смотря вдаль. За весь день она ни разу не обратила на меня взгляд.       Июнь пролетел так быстро, что я начал бояться за все остальное лето. Ни дня в четырех стенах, даже в дожди мы дружно выходили на улицу и в болтовне обходили город по нескольку раз за день. Во дворах мелькали дети и сверстники, освобожденные от школьной каторги, как мы.       После очередного шумного и веселого дня Ваня и Костя — наши друзья — ушли домой, а мы с Катей отправились на водоем. Снова. Уставшие от поездок на велосипеде и налетов на супермаркеты, мы приходили сюда — к воде. Приходили и молчали, как будто все слова были сказаны.       В какой-то момент Кате звонила мама с вопросом: “Ты где?” — и звала домой. Сразу после звонка мы садились на велики и отправлялись в путь, внимательно смотря вперед.              Город засыпал, а мафия не просыпалась. Еще пару часов — и светофоры будут тоскливо мигать желтым в ожидании рассвета. А пока, рабочие возвращались с лампового завода и до нас с Катей доносились отрывки их диалогов:       — …Зарплату опять задержали, суки!       — …Отдохнуть надо, двенадцать часов смена!       — …Аня молодцом — отлично учится!       Небо совсем потемнело, еще один звонок Кате.       — Да мы уже недалеко, мам! — раздраженно отвечала подруга в трубку.       Вдалеке прогремел гром.       — Отлично! — вслух возмутился я.       — Зайдем ко мне, чай попьем, пока гроза, — Катя сделала лихой поворот.       — Да я быстро доеду до дома, не парься!       — Давай без этого, а? Не съест тебя никто, сам рассказывал, что свободен, как горный орел!       — Да хрен с тобой! — выругался я, въезжая в её двор, — Пошли!.       Обо мне никто не переживал. Это не халатность со стороны моей тети, это договоренность — не подставлять друг друга. Доверие это отличная штука. А еще, важно было не шуметь, возвращаясь в квартиру. Скажете: “Плохо дело, парень сейчас же пойдет отжигать”? Еще бы было где…                     Во дворе Кати ярко светил один-единственный фонарь. Мягкий желтый свет озарял пространство перед её подъездом. Новый раскат грома — по спине застучали крупные калли дождя. Мы притормозили у подезда.       — Точно можно их тут оставить? — я переживал за свой транспорт.       — Никто не утащит, — Катя смягчила тон, — не переживай.       Мы оставили свои велосипеды прямо под лестницей и тихонько поднялись наверх. Пять этажей, не на всех из них загорался свет из-за датчиков — нормальная ситуация. Звон ключей, поворот, еще один… Такие теплые, домашние звуки.       В прихожей нас уже встречала мама Кати:       — Ну и где тебя носит?! — зарождалась небольшая перепалка. Но как только заметили постороннего, риторика сразу изменилась: — Данил! Здравствуй!       — Он к нам на чай, — моментально пояснила Катя, — там дождь.       — Конечно-конечно! — залепетала тетя Яна.       — Здравствкйте, теть Ян, — дружелюбно поздоровался я.       В сторону Кати прилетел недобрый взгляд, прямо говорящий: “Я с тобой еще разберусь”.       — Даня, иди на кухню, Катя — чайник!       — Уже!       — А дядя Петя где? — спросил я.       — Спит уже, не слышишь, как храпит? — милая улыбка разрядила атмосферу.       — Ой, — осекся я, — а мы шумим тут…       — Его корабельная пушка не поднимет, успокойся! Разувайся давай и на кухню, давай-давай!              Интерьер квартиры был совершенно обыкновенным: старый линолеум под паркет, светлые обои с геометрическим узором, узкий коридорчик и совмещенный санузел. Тут я бывал не раз. Квартира небольшая, двухкомнатная. В зале спали родители Кати, а ей отдали маленькую комнатку, в которую иногда забивалась вся компашка. Но сейчас в нашем с Катей распоряжении была только кухня.       — О, вы ремонт сделали! — искренне восхитился я.       — Да-а! — довольно протянула хозяйка, наливающая всем чай.       Кухня утратила свою ламповость, исчез старый кухонный гарнитур с потертыми поверхностями, появился новый, без особых изысков и почему-то фиолетовый. Таким же был и обеденный уголок. А еще — натяжной потолок, белый, как зубы у голливудских звезд, с маленькими лампочками. Этот островок современности сильно выбивался из общего стиля.       Заняв свое место за столом, я получил кружку с некрепким черным чаем. На стол плюхнулась ваза с печеньками и конфетами. Папа Кати еще тот сладкоежка, поэтому все убиралось с глаз долой до нужного момента. Шум дождя за окном не прекращался, как и яркие вспышки от молний.       — Мам, тебе же на работу завтра? — спросила Катя, серпая кипятком из кружки.       — Чая попью и спать, — спокойно ответила тетя Яна, облокотившись на кухонную тумбу. Места за столом было маловато для нас троих.              — Вот ты все гуляешь и гуляешь, — хозяйка дома все-таки нашла повод немного повредничать, — могла бы и дома прибраться немного, хотя бы в своей комнате, а?       — Я прриберу, мам, — недовольно буркнула Катя.       — Ты всегда так говоришь!       — Пей чай, пожалуйста!       Я сидел и молчал, не смея вмешиваться. Даже если бы я и посмел, мне нечего было им сказать. Невольный слушатель — вот моя роль. Это вам не мелкие споры внутри “курортной” компашки.       Яна залпом выпила свой чай, я не выдержал этого зрелища:       — Он же горячий!       Мне снова мило улыбнулись:       — Разбавленный, ты чего, — а потом попрощались: — доброй ночи всем, я спать!       — Доброй ночи! — хором ответили мы.       Хозяйка уже уходила, как вдруг обернулась в тускло освещенном коридоре и тихо сказала:       — Не засиживайтесь сильно, я понимаю, что твоей тете пофиг, но все же.       — Ей не пофиг, теть Яна! — возразил я.       — Ну-да, ну-да. Споки-ноки! — женщина ускользнула от ответа.              Беру из вазочки курабье. Эти песочные цветочки мне не особо нравятся, но под чай всегда заходят на отлично. Отпив наконец из кружки, я понимаю, что туда заботливо добавили сахар и умиляюсь:       — Кать, ты сахар добавила? Как я люблю?       — Пожалуйста, — улыбнулась подруга, — это не сложно.       — А чего твоя мама сегодня такая?       — Ремонт папа делал, кредит взял, а сегодня зарплату задержали.       — Понял… Значит, с заводом совсем все плохо?       — Наверное, — Катя пожала плечами.       — А вы уже думали, что будете делать дальше?       — В смысле?       — Если завод закроется?       — Ну, мама медсестра же, не пропадем. Папа тоже что-нибудь найдет.       — Тогда ладно.       Тишина. Неприятная тишина. Дождь за окном стих, наверное, еще капало, но стеклопакет не пропускал легкое падение капель на подоконник. Мы оба оттягивали момент, как могли. Мельком посматривали друг на друга, встречались взглядами и тут же их отводили. Нам действительно нечего сказать?       Катя моя подруга. Я никогда не думал о ней как о девушке. Симпатичная, ничем не уступупает любой другой, но мы же друзья, мы “Курортные”, видимся пару-тройку месяцев в году и ничего больше. Она ж не жена моряка, чтоб ждать меня каждый год… Да и совсем скоро мы вообще поступим в универы или колледжи и что тогда? Незачем это все начинать, незачем. Мы оба еще найдем свое. Или нет? Потом узнаем.              Только я допил свою кружку, как Катя вдруг сказала:       — А пошли еще погуляем?       — Ты серьезно? А твои родители?       — Что родители? Они спят. Вернемся до того, как они встанут.       — Там же холодно и мокро, — это последние причины, почему не стоит идти на улицу сейчас.       — Дам тебе свой свитшот с Hello Kitty, — Катя хихикнула, — тебе понравится.       Меня уломали… и действительно дали свитшот с милой японской кошечкой. Ярко-розовый, с блестками.       — И только скажи мне про то, что он девчачий, — пригрозила подруга, — нафиг цветовые предрассудки!       — Тебя хоть сейчас на трибуну! — теперь смеялся я.       На меня тут же шикнули:       — Маман у меня как сторожевой пес!       Это меня только раззадорило, пришлось ржать в кулак.       — И как мы тогда уйдем? — чуть успокоившись, уточнил я.       — Тихим сапом.       Я натянул розовое недоразумение на себя и встал из-за стола.       — Тихим сапом! — повторила Катя.              Влажный воздух и запах после дождя — круто освежают. Ночная прогулка для меня была чем-то новым, раньше я никогда об этом не задумывался.       — Ах, — подруга глубоко вдохнула, — какой кайф! — после этого Катя вдруг крепео ухватилась за мое запястье.       Я смутился:       — Ты чего?       — А вдруг убежишь?       — От тебя убежишь, ага, — Катя рассмеялась.       Звонкий смех отозвался эхом по стенм многоэтажек. И болше ничего, ни единого звука вокруг. Местами еще горел свет в окнах, что-то происходило в чужих квартирах, но на улице — никого кроме нас двоих.       Ничего не говоря, подруга медленнно повела меня из двора, смотря по сторонам с большим интересом.       — Знаешь, — сказала она, — я иногда сваливаю из дома по ночам.       — Серьезно?       — Ага, лет с десяти.       — И ты ни разу не боялась?       — Нифига! Один раз где-то во дворе кошки сцепились, я от этих визгов чуть не сдохла от страха! Но это было давно.       Теперь смеялся я.              Мы вышли из двора. По широкой улице неспеша прокатилась пара машин, на другой стороне кто-то выгуливал собаку. Я посмотрел на то, как Катя держит мою руку и перехватил её ладонь. Мы переглянулись и ничего друг другу не сказали. Идти за руки было гораздо удобнее. А еще… это вызывало во мне какие-то новые ощущения, будто внутри что-то теплилось. Концентрироваться на этом не хотелось. Точнее, было страшно.       Атмосфера ночного города умиротворяла. Появилось такое ощущение, будто ты можешь делать все, что угодно. Кроме тебя здесь никого нет и не будет, ты свободен, предоставлен самому себе, а этот город — твой. Видимо, Катя поймала ту же волну и достала из рюкзака баллончик с краской. Тот самый, что мы отобрали у мелких на заброшке. Через несколько секунд Катя методично выводила на асфальте ту же надпись, что и тогда: “Здесь были курортные”.       — Её ж замажут, — посетовал я.       — Но до этого момента тут пройдет куча людей, — баллончик отпраавился в рюкзак, — ты лучше сфоткай.       Фото осталось у меня на память, теперь я встречаю его каждый день, когда открываю ноутбук.       Надев рюкзак на плечи, Катя снова взяла меня за руку. Она на меня почти не смотрела. Её взгляд падал на что угодно, кроме меня. Буду честным — я вел себя так же, потому что не знал, как себя вести… или просто боялся повести себя иначе.              — Смотри на небо! — Катя запрокинула голову и счастливо улыбаясь, отметила: — Такое чистое.       Тучи рассеялись, обнажив звездный горизонт. Я не знал ни единого созвездия, на моей родине вообще мало что видно на небе, сплошной смог. А как часто мы смотрим на небо? Мне кажется, почти никогда. Рассматривая светлые точки на темном полотне космоса, я думал о том, сколько всего мы упускаем.       — Прикинь, многие из этих звезд давно погасли, — задумчиво ответил я.       — Зато как красиво они заканчивают свою жизнь!       — В тебе прям поэт проснулся.       — Да, иногда бывает, — Катя отвлеклась от звезд, — пишу стихи для себя.       — Серьезно?       Подруга пожала плечами:       — Да, это успокаивает. Села, написала, что думаешь и пошла дальше.       — А почитать можно?       — Ну… — Катя смутилась.       — Я не буду придираться.       — Точно?       — Точно.              Достав телефон из кармана, подруга долго рылась в нем, посиматривая на меня, чтобы понять, действительно ли я жду. Мне было немного неловко. Когда кто-то хочет показать тебе свое творчество, всегда есть большая вероятность того, что это какая-нибудь дичь.       — Читаю, да? — Катя наконец нашла стих.       — Читай, — ответил я, дружелюбно улыбнувшись.              Я расправляю крылья и в полет       Я отпускаю все, что накопилось       Иду к тому, что меня ждет       Я держу курс, чтоб не случилось.              — Что-то такое… — смущенно пробормотала Катя, смотря на меня. Она читала эти строчки уверенно и четко, но потом быстро поменялась в лице и с ожиданием жестокой критики взглянула на меня.       — Звучит круто, — честно ответил я.       — Думаешь?       — Я в таком не разбираюсь, но мне понравилось. Дает какой-то заряд энергии       — Спасибо, — Катя просветлела и быстро переключилась: — Есть хочешь? Я тут круглосуточный знаю.       Кивнув, я протянул Кате руку, чтобы не нарушать сложившуюся атмосферу. Мы снова двинулись в путь.              — Я тебе нравлюсь? — вдруг спросила она, а потом остановилась и отпустила руку.       Опешив, я посмотрел на Катю. Внешне приятная, не глупая, любит иногда покомандовать, но это можно пережить…       — Да, — я отвел взгляд, — но я же сюда только летом приезжаю…       — Я поступаю в Новый Край в этом году.       — Из-за меня?       — Ха! Какой ты! Нет конечно, просто в медунивер хочу, у вас хороший. Но суть в другом… Если я тебе нравлюсь, а ты нравишься мне…       — Давно? — от нервов я начал её перебивать.       — Давно, но не перебивай.       — Я просто уже понял.       — Что ты понял?       — Ты хочешь со мной встречаться?       — Да, а ты?       — А я… я подумаю.       — Хорошо, — Катя выглядела очень уверенной, — только не тяни сильно, если нет, так нет, мы не в сериале, окей?       — Окей, — я снова улыбнулся, — руку-то возьмешь?       Взявшись за руки, мы как самая настоящая парочка зашагали по знакомой улице. Впереди судорожно моргал фонарь, время от времени гас совсем, а потом загорался снова. Проходя въезда в чей-то двор, мы услышали лай собак, а потом увидели их самих. Стая стремительно выбежала из двора и помчалась прочь. В этот момент Катя сильно сжала мою руку, мы замерли, а когда собаки убежали — переглянулись, видя страх в глазах друг друга.       — Повезло, — тихо констатировал я.       — Повезло, — согласилась подруга.       В дороге до круглосуточного магазина Катя разговорилась, словно в ней что-то щелкнуло. Она рассказывала о том, что давно хочет стать онкологом, потому что в её семье часто болеют раком. Ей хотелось бы лучше понимать, что делать, если эта болезнь снова настигнет семью. После такого откровения говорить о чем-то другом было сложно, но и тут Катя нашла выход из ситуации:       — Город жалко, — пожаловалась она, — завод закроется и что?       — Будем надеяться, что не закроется.       — Да ладно тебе, лампы накаливания уже почти никто не использует. В целом дешевле купить энергосберегающую, чем эту фигню за тридцатку.       Сказать на это было нечего, но было о чем подумать. Например о том, как приятно держать кого-то за руку, ощущать это тепло, и понимать, что ты не один. В такие моменты ты осознаешь, как круто быть с кем-то. Сразу появляется чуть больше уверенности в себе, если ты уверен в тех, кто рядом. А я уверен.       Магазин сиял подсветкой фасада из желтого профнастила. Здесь всегда был новый год — вместе с малненькими прожекторами под вечер загоралась гирлянда. После одиннадцати магазин превращался в ларек с небольшим окошком в двери — спасение для многих жителей района. Особенно для тех, кому надо догнаться, ну или для тех, кому надо поесть.              Три стука в окошко. долгое ожидание… в нас ударяет свет — открылась дверца.       — Чего надо? — недружелюбно звучит из ларька. По женскому лицу видно, что покупателям не рады.       — Сколько пицца стоит?       — 82.       — Картой можно? Нам две. и погрейте, — Давай карту, — из окошка тянется рука и получив желаемое, быстро исчезает.       Проходит минута, вторая, слышатся шаги и тяжелое сопение. Теперь уже я протягиваю руку внутрь, в которую резко вкладывают сначала карту, а потом две пиццы. Вытащив все добро, я отдаю его Кате.       Не успел я поблагодарить продавщицу, как дверка захлопнулась.       — Сервис на высшем уровне, — недовольно подмечаю я.       — Пять звезд! — весело поддакивает Катя, разворачивая свою пиццу, — Держи, — мне протягивают такую же. Только тогда я понимаю, что угощение очень горячее.       — Тебе нормально? — ошарашенно спрашиваю я.       — Да, а что?       — Она горячая.       — Горячее сырым не бывает! Приятного!       — И тебе! — мы синхронно двигаемся прочь от магазина.              Дожевав пиццу, точнее, кривую пародию на неё, я предлагаю Кате пойти домой. Она быстро соглашается, посмотрев на часы:       — Нам завтра еще гулять, — оправдывается подруга, — надо поспать.       Позже Катя поделилась настоящей причиной — ей не хотелось нарушать привычный темп. Она напитывалась каждой минутой летних каникул. Как и все мы, наверное. Совсем скоро все должно было поменяться: новые привычки, новые механизмы и маршруты, новая жизнь. Но мы снова и снова будем возвращаться именно к этим дням, именно к этой ночи. А пока мы просто жуем какой-то невнятный кусок теста, слушаем тихий гул проезжающей машины и смотрим по сторонам в темные стеклопакеты.       — Наверное, это лучший день в моей жизни, — призналась Катя, — отпуская мою руку у подъезда.       — Сочту за комплимент.       — Это он и есть, — застенчиво смеясь, Катя потянулась ко мне, чтобы обнять. — Спасибо, что проводил. Напиши, как доедешь.       — Обязательно, — я отстраняюсь и пытаюсь запечатать в себе то ощущение теплоты, что мне только что подарили.       — До завтра! — Катя машет рукой, открывает мне дверь до упора и быстро поднимается по лестнице. Нужно заюрать мой велик.       — До завтра! — говорю я вдогонку и улыбаюсь.