О душевных разговорах и дурацких жёлтых зонтиках

             — ВЫКУСИ! — орёт Узи отцу напоследок, прежде чем захлопнуть дверь собственной квартиры. Этот хлопок громовой волной разносится по всему подъезду, но подростку немного плевать на устроенный шум и беспорядок. Она съезжает по перилам, игнорируя существование лифта — словом, делая всё, чтобы не задерживаться на лестничной площадке надолго. И делает это вовремя: отец, распахнув входную дверь, видит только промелькнувший в межэтажье помпон на шапке своей дочери.       — Узи! Там же ливень! — крикнул он, но девочка уже не слышала его, потому что быстро преодолела расстояние до первого этажа и выскочила прямо под холодные струи дождя. Вскрикнув, словно ошпаренная, Узи отошла обратно под козырёк, прилипнув неприметным пятном к влажной стене многоэтажного здания.              Погодка в апреле этого года оставляла желать лучшего: постоянные дожди, вытекающими последствиями которых во всех смыслах этого словосочетания оказывались вечно мокрые ноги, грязные кроссовки и простуды, бесили неимоверно. Особенно они бесили, когда Узи, ненароком влипнув в очередную словесную перепалку с отцом, желала как можно скорее покинуть место раздора. И эта паршивая непогода постоянно мешала ей сбежать из дома, потому что подхватить очередной насморк из-за какого-то там дождика не хотелось!              Кипя от негодования, Узи бросила злобный взгляд на входную дверь подъезда и закатила светло-фиолетовые глаза. Ладно, в этот раз ссора была действительно серьёзной, и поэтому она не хочет просто стоять тут и ждать, пока её несносный папаша не бросится вдогонку. Узи смело шагнула прямо под дождь, а затем со всей присущей ей храбростью, которую породила злоба, поспешно запрыгнула на тротуар. Шапка мгновенно намокла, задорный помпон на ней подавленно сник под крупными каплями, барабанящими по голове, и Узи, с ругательствами прошлёпав по лужам до выхода со двора, выскочила на главную улицу, периодически прячась под вывесками рекламных щитов и магазинов, чтобы уберечь жалкие остатки сухой одежды от ливня. В итоге до автобусной остановки девушка добралась почти совершенно продрогшей. Зуб на зуб не попадал ещё и из-за прохладного ветра, который своими порывами будто пытался добить и без того замёрзшего подростка.       На остановке, естественно, не было ни единой живой души, потому что все нормальные люди в такую погоду дома сидят и чай пьют. Узи почувствовала себя настоящей дурой, оказавшись наконец под спасительным навесом. Она плюхнулась на лавочку, буквально ощущая, как литры воды стекают с её толстовки и юбки прямо на деревянную поверхность сиденья. При попытке отжать подол юбки Узи вызвала целый потоп под ногами, вылившийся водопадом прямо на колготки и сапоги. Одежда будто впитала в себя всю воду мира! От негодования ужасно хотелось разрыдаться.       Узи с обречённым видом подтянула худые колени к лицу, пытаясь уместить своё тельце на узкой лавочке, и, пристроившись наконец поудобнее, крепко задумалась. Из-за ссоры она так сильно обиделась на отца, что домой идти совершенно не хотела. Хотя в квартире осталось буквально всё: ключи, телефон, рюкзак с личными вещами, бумажник… Догадайся она взять их с собой, то смогла бы уехать. Плевать куда — можно к друзьям на другой конец города с ночёвкой сгонять, или в компьютерный клуб, мочить виртуальных зомби, чтобы злость отпустила! Но кроме вымокшей до нитки одежды и упавшего ниже плинтуса настроения у Узи с собой ничего не было.              В раздражении подросток свесила ногу и злобно пнула стоящую рядом с лавочкой урну, переполненную бумажными билетиками. Та покачнулась и вернулась на место, жалобно скрипя. Остановка была вообще какой-то обшарпанной: автобусный знак выгорел на солнце, урна поржавела и держалась на честном слове, от лавки вандалы оторвали одну доску, из-за чего любой сидящий (особенно не обладающий внушительной конституцией) легко проваливался тазом между деревяшек, а прозрачный полимер, которым была отделана остановка, оказался настолько затёрт и обклеен листовками, что стал совершенно мутным, словно в него напустили тумана.       Ещё больше уныния нагоняли нагие остовы деревьев на противоположной стороне улицы, которые к апрелю не успели выпустить почки и прикрыть свои облезлые стволы хоть какой-нибудь скудной растительностью. Немного спасали пейзаж густые кусты шиповника и торчащий из земли ветряк, который какой-то ребёнок ещё почти месяц назад воткнул в землю у тротуара. От ветра и дождя ветряк намок, но продолжал старательно крутиться, отсвечивая то красным, то синим, то жёлтым…              — Привет, ты не замёрзла?              Внезапное обращение заставило Узи вздрогнуть, едва не свалившись с лавочки. Поймав равновесие, подросток уставилась в ту сторону, откуда раздался голос, и увидела там незнакомца.              Парень примерно её возраста стоял под зонтиком дурацкого цыплячьего оттенка и держал какой-то свёрток, бережно прижимая его одной рукой к груди. Одет он был так, словно ненадолго вышел в магазин за продуктами и, закупившись, возвращался назад: серая футболка и домашние штаны с мультяшными собачками, заправленные в облезшие резиновые сапоги, в которых не стыдно разве что на огороде картошку копать. У этого странного типа были светлые курчавые волосы и светло-карие, отливающие золотом, глаза. А ещё улыбка — такая же дурацкая, как зонтик и сапоги.              Узи осмотрелась, надеясь, что подозрительный блондинчик обращается к кому-нибудь другому, но кроме неё на улице не было ни души. Даже машины мимо не проезжали, потому что улочка находилась довольно далеко от оживлённых районов, даже автобусы на этой остановке гостили нечасто. Повернувшись обратно к пареньку, Узи смерила его подозрительным взглядом:       — Даже если замёрзла, тебе какое дело?       — Ты можешь подхватить насморк или простуду, а болеть — это очень неприятно! — парень с умным видом оттопырил указательный палец той руки, которой удерживал ручку зонта, из-за чего едва не уронил его, рассмеявшись с собственной неловкости. — Наверное, ты меня испугалась, потому что мы не знакомы?       — Ишь какой догадливый! — нахмурилась Узи, ловя совершенно беззлобный взгляд со стороны новоиспечённого собеседника. Тот подошёл поближе, заставляя девочку напрячься и отодвинуться как можно дальше, но пока не делал ничего подозрительного или странного: просто спрятался под козырьком остановки, закрывая свой зонтик, чтобы отряхнуть его от капель.       — Льёт как из ведра! — усмехнулся подошедший, вглядываясь в хмурые тучи, словно в надежде рассчитать, когда же этот дождь кончится. Узи в ответ фыркнула:       — И без тебя вижу. Всё ещё не понимаю, зачем ты пришёл.       — Ну, — он прислонил зонт к стене и неловко провёл ладонью по растрёпанным волосам. — Я живу в соседнем доме. Выглянул в окно и вижу — на остановке кто-то сидит. Ты тогда одежду отжимала, и я подумал, что, наверное, ливень нагнал тебя в пути. И стало ужасно жалко, что я сижу в этот момент дома, а кто-то под дождём мёрзнет. И вот…       — Жалко только у пчёлки! — сострила Узи, всё ещё недоумевая, зачем этому чудаку понадобилось в дождь выходить на улицу, когда можно было отсидеться дома, проигнорировав чужую проблему. Сама девочка точно бы так поступила, подумав в первую очередь о себе, а не о едва знакомом человеке. Хотя осознание того, что кто-то готов ради неё потерпеть слякоть и непогоду, немного льстило. — Ты какой-то странный. И даже не представился до сих пор.       — Ох, печенюшки, и правда! — спохватился парень, выпрямив осанку, и с серьёзным видом совершил лёгкий поклон, будто дворецкий перед открытием дверей роскошного особняка. — Меня зовут Эн!       — Узи, — коротко представилась девочка, отодвигаясь на край лавки, чтобы освободить место для своего нового знакомого. Однако Эн не спешил садиться. Вместо этого он развернул принесённый свёрток, который оказался обычным продуктовым пакетом, и начал шарить в нём, ища что-то. — Подозрительный человек с подозрительным свёртком. Пугаешь всё больше и больше.       — Не бойся, я просто принёс пледы, чтобы было не так холодно сидеть на влажной лавочке! — улыбнулся Эн, извлекая из пакета большое клетчатое полотно под удивлённым взглядом Узи. — Привстань, я расстелю.       Узи, поначалу мечтавшая придумать ещё какой-нибудь подкол в сторону Эн, оторопела настолько, что послушно сползла с лавочки, уступая место суетящемуся пареньку. Тот принялся с энтузиазмом сворачивать-разворачивать плед так, чтобы он не волочился по земле, и наконец распределил ткань по поверхности сиденья, радостно плюхнувшись на него:       — Ну вот, другое дело! Можешь садиться обратно.              Узи осторожно присела на расстеленный плед, понимая, что теперь стало намного удобнее: ткань скрадывала все выпуклости и провалы места для сидения, а вместо противной сырости стало мягко и сухо. Подросток осторожно провела ладонью по нежному ворсу, и пальцы утонули в тепле. Поразительно, как этот человек догадался позаботиться о том, где им усесться. Он, кстати, всё ещё шуршал своим пакетом слева от Узи, продолжая бормотать что-то бессвязное чисто для того, чтобы заполнить тишину.       — Так, сейчас-сейчас! — копошился Эн, продолжая поиски в своём бездонном мешке. — У меня есть ещё один плед, я хочу, чтобы ты им укрылась!       — Укрылась? — опешила Узи, ещё не до конца отошедшая от первой волны удивления. — Зачем?!       — Замёрзнешь же, тут ветер вон какой!       — Не замёрзну, у меня организм закалённый!       — Судя по надетой на тебя шапке, не очень.       — Да я её всегда ношу! — услышав про свой головной убор, Узи с недовольным видом ухватилась за шапку, натянув её на побледневшие от пронизывающего ветра уши. — Это просто аксессуар!       — Ничего, считай, что плед — тоже «просто аксессуар»!       — Да ты… Апчхи!..       — Ага! — радостно воскликнул Эн, и Узи не поняла, от чего именно: то ли от того, что нашёл второй плед, то ли потому что девочка чихнула, тем самым признав, что замёрзла. С победным выражением лица парень раскрыл плед, и оказалось, что на нём напечатаны щенки, почти такие же, как на его штанах. Узи с вымученным видом стянула с макушки мокрую и совершенно уже не греющую шапку, позволяя Эну накинуть его на свои плечи и голову. Хотя одежда до сих пор была сырая, под пледом стало гораздо теплее и ветер уже не мог пробраться внутрь сквозь слой плотной сухой ткани.       Укутавшись в принесённый незнакомцем подарок судьбы, девочка замерла, наслаждаясь охватившим её спокойствием. Из вороха ткани теперь торчала только её бледная мордашка и пара коротких фиолетовых прядок, которые от ливня намокли и прилипли к лицу.       — Ну как, стало лучше? — поинтересовался Эн, заметив, что ворчливая девочка затихла. Та подняла взгляд фиалковых глаз на обеспокоенного парня, кивнув, и он с облегчением выдохнул. — Отлично! Думаю, что тебе также не помешает пара кружек горячего чая с ягодами, для профилактики от простуды.       — Только не говори, что мне нужно будет идти ещё и на подозрительное чаепитие.       — Нет, что ты! Я подумал, что будет как-то странно вести незнакомку к себе домой, поэтому взял чай с собой!              С этими словами он выудил из пакета серебристый термос, обклеенный стикерами… с собаками. Боже, кажется, он очень любит собак.              Девочке надоело удивляться столько раз за последние пять минут, да и навязчивая опека со стороны Эна всё больше напоминала о чём-то неприятном, например, о попытке втереться в доверие, чтобы потом воткнуть нож в спину. Прям как её отец, при мысли о котором глаза налились кровью, а руки сами собой сжались в кулаки.       — Слушай, ты точно не с неба свалился, а? — Узи подскочила, едва не уронив плед прямиком в лужу, но вовремя успела поймать его за концы, метнув молниеносный взгляд в сторону сидящего рядом человека. — Я просто не верю, что такие бескорыстные люди ещё существуют на нашей планете. НЕ-ВЕ-РЮ.       — Я-я-я… — затянул Эн, удивлённо приподняв брови и крепче сжав в руках термос. — Я просто подумал, что нужно захватить чай, потому что пледа будет недостаточно…       — Ты-ы-ы!.. — Узи оттопырила указательный палец и ткнула Эна им в лоб. Тот смешно скосил глаза в точку между бровей, туда, где Узи его коснулась, и прижал сосуд с предполагаемым чаем к своей груди. — Ты наверняка в сговоре с моим отцом. Не верю, что ты просто решил выйти под дождь и принести сюда все эти вещи. А вот отец, этот жалкий трус, наверняка мог попросить кого-то из своих знакомых позаботиться обо мне! Потому что после произошедшего стыдно подходить к собственной дочери!              Оба подростка замолчали. Палец Узи медленно сполз по веснушчатому носу Эна вниз, и парень с некоторым облегчением выдохнул. Однако полностью напряжение никуда не испарилось, потому что догадка, озарившая Узи, теперь никак не могла расположить любителя собак к озлобленной девочке.       — Так ты такая грустная, потому что поссорилась с папой? — наконец, нашёл в себе силы выдавить Эн. Узи, вжав голову в плечи, нахмурилась, отчего с каждой секундой всё больше походила на злую черепаху.       — Да. С отцом, если его можно так назвать.       Узи отошла в сторону, плюхнувшись обратно на лавочку с ужасно уставшим видом. Она вдруг вспомнила, почему вообще оказалась под дождём так далеко от дома. Вспомнила, что у неё с собой нет личных вещей, а потом вспомнила, что рядом с ней по-прежнему сидит малознакомый парень с термосом и кучей пледов, который просто, по его словам, «пожалел» Узи. Абсурдная ситуация настолько походила на анекдот, что хотелось рассмеяться, а потом от души заплакать.       — Я, конечно, не психолог, но… — затянул Эн, наконец отошедший от оцепенения. Он с тихим скрипом начал развинчивать термос. — …могу выслушать, если тебе очень грустно. Я просто не представляю, что должен был сказать твой папа, чтобы ты так сильно на него обиделась, решившись убежать из дома во время дождя.       — Точнее, что он НЕ сказал. — поправила Узи, тоскливо сверля взглядом своё отражение, плывущее в разросшейся под ногами луже. Она колебалась, не решаясь доверить свою боль кому-то малознакомому, но наконец сдалась воле терзающих её чувств и раздражённо выдохнула. — Ну вот представь, ты всю жизнь думаешь, что у тебя есть только папа. А потом выясняется, что у тебя всё это время была ещё и мама, о существовании которой ты не знал. Родная мама! Просто она далеко живёт. И отец знает о её существовании, потому что ведёт с ней переписку. И ты случайно об этом узнаешь, когда натыкаешься на письма в папином столе. И они обсуждают там тебя. Твои успехи в школе, каким ты вырос, твои увлечения… Нет, дело даже не в этом! Пусть они обсуждали бы все эти вещи, я только рада, что мама хотя бы интересуется тем, какой я стала… Проблема в другом! Отец настолько плохо знает меня, что маме описывает какой-то совершенно далёкий от реальности образ! Говорит, что я люблю чинить двери, прям как он, хотя это чистейшей воды ложь!       Узи свирепо сверкнула глазами, обращаясь к Эну, который к тому моменту с тихим бульканьем разливал ягодный чай в принесённые с собой пластиковые стаканчики. Тот вздрогнул, испугавшись, что сейчас со стороны Узи опять прилетит какое-нибудь необоснованное обвинение. Одна особенно разбухшая от напитка ягода громко шлёпнулась прямо в стакан, вызывая маленькое чайное цунами, путь которому преградили пластиковые стенки.       — И вот что получается, Эн, — продолжила возмущаться Узи, когда поймала в ответ кивок от блондина, — ты живёшь в неведении шестнадцать лет, а потом узнаешь обо всём случайно, так ещё и выясняешь, что тебя родной матери выставляют в дурном свете! Ну куда такое годится, а?..       — Согласен, это ужасно… — понятливо склонил голову Эн, протянув стаканчик с чаем девочке. — А отец как отреагировал на то, что ты обнаружила его переписку?       — По-дурацки. — та забрала стаканчик, утянув его с собой под плед, чтобы согреть продрогшие пальцы. От напитка исходил приятный кисло-сладкий аромат, испаряющийся в пространстве, и Узи уже в который раз готова была сетовать на ветер, сдувающий этот уютный запах прочь своими сильными порывами. — Он начал говорить, что мы с мамой не нашли бы общий язык, потому что слишком сильно похожи. Мол, характеры у нас обеих трудные. Бредятина какая! Это у меня характер трудный, значит, а у него нет? Собственной дочери ничего не рассказывать!       У Узи хватило самоконтроля, чтобы не сжать податливый пластик в руках, из-за чего она могла легко ошпариться кипятком. Эн, встревоженный чужим состоянием, слегка привстал с лавочки, надеясь в опасный момент выхватить напиток из чужих ладоней, но тут девочка замолчала и поднесла чай к губам, намереваясь сделать глоток.       — Представляю, как неприятно слышать и испытывать подобное… — присвистнул парень, усевшись обратно, и поднял свой стаканчик, так же приблизив его ко рту. — Думаю, твой папа просто растерялся, и поэтому сказал такую несуразицу.       — Ненавижу его! — закончила свой монолог Узи, заметно успокоившись, стоило её губам соприкоснуться с поверхностью напитка. Сначала она испугалась, что в порыве злости незаметно для самой себя отхлебнёт чай, в который этот незнакомец мог подмешать что-нибудь нехорошее, но когда увидела, что Эн наливает тот же чай из того же термоса и себе, с энтузиазмом выпивая, стало гораздо спокойнее.              Теперь их посиделки на остановке под дождём походили на дружескую встречу. Эн уже не казался таким раздражающим, не пытался насильно успокоить Узи, навязчиво жалеть её или защищать её отца, за что взвинченная до предела девочка оказалась ему очень благодарна. Он просто молчал и слушал, кивал головой, изредка отхлёбывал чай и поправлял сползающий с чужого плеча плед.       После того, как Узи выговорилась, ей полегчало, и на место злости пришло любопытство. Захотелось узнать что-нибудь о собеседнике, находиться рядом с которым оказалось неожиданно комфортно. Думая, как начать разговор, подросток обратила внимание на принт с собаками на чужих штанах.       — Собак любишь? — напрямую спросила она. Эн на секунду поперхнулся чаем, но взял себя в руки:       — Как ты угадала?       — Ну, это довольно очевидно. — кивая на узор из пёселей, намекнула Узи. Парень глуповато усмехнулся и покрутил остатки чая на донышке стакана:       — Ты такая наблюдательная. Да, я правда люблю собак. Можно даже сказать, я их ОБОЖАЮ!       — Наверное, дома держишь целую свору.       Эн погрустнел, улыбка мгновенно приобрела какой-то печальный оттенок.       — Увы, у меня нет собаки. Мама не разрешает заводить, нас и так дома слишком много.       — «Нас» — это кого? — уточнила Узи, снова отхлебнув напиток.       — Меня и двух сестёр. Тут уже становится как-то не до собак.       — Ого, у тебя семья такая большая? — удивилась девочка. — Родители, да ещё и сёстры… А я одна живу, с отцом, вот… Ну, ты уже в курсе.       — У меня нет папы, — неожиданно добавил Эн, и Узи почувствовала лёгкий укол вины, неосознанно прикусив кончик языка зубами. Она тут распиналась про то, что её отец ужасен, а у кого-то его вообще нет. Узи тихонько взглянула на Эна, надеясь, что тот выглядит не очень разбитым, но парень не был подавлен или обижен, скорее, просто выглядел задумчивым. — Но знаешь, мои сёстры очень шумные и весёлые, так что с лихвой восполняют его отсутствие. Да и скучно у нас не бывает!       В этой фразе подросток почувствовала лёгкую наигранность.       — Звучит так, будто ты не очень счастлив, что у тебя есть сёстры, — проницательно выдала Узи, из-за чего Эн нервно застучал ногтями по опустошённому стаканчику и вздохнул.       — В чём-то ты права, Узи. Они, конечно, очень классные, но… Старшая сестра, Джей, постоянно говорит, что я идиот, который никакого успеха в жизни не добьётся. А Ви, младшая, вообще игнорирует моё существование, хотя при этом постоянно лезет в моё личное пространство. Ты бы слышала, на какую громкость она ставит телевизор, когда там идут боевики, это же жуть! Все соседи сбегаются с криками «Кто стреляет?!»       Эн рассмеялся, хлопнув себя по колену.       — А Джей вечно ходит серьёзная и зубрит свои конспекты. Она в вузе учится. Хочет быть во всём лучшей, но сестра из неё точно далеко не идеальная. Да я и не злюсь, во мне тоже есть куча минусов. Главное ведь не отсутствие отрицательных черт, а умение с ними уживаться, верно?              Узи промолчала в ответ, переваривая последнюю фразу парня. В чём-то она была солидарна с ним, но другая часть сознания упиралась и ни в какую не желала соглашаться. Отец у Узи тоже не идеален, но смириться с его «дверными» заскоками она никогда не сможет! Желая переключить мысли с неприятной темы на что-то более нейтральное, Узи отозвалась:       — Так ты, получается, не можешь завести себе питомца из-за сестёр и мамы?       — Получается, что да, — добродушно согласился Эн.       — А какую породу хотел бы завести, если бы была возможность?       — О-о-о! — засияли глаза Эна, стоило ему услышать такой интересный вопрос. Он мигом оживился, начиная вслух размышлять. — Я люблю собак активных и дружелюбных, с которыми весело гулять и играть! И ещё умных, которые поддаются дрессировке! И ещё тех, которых приятно гладить, с мягкой шерстью! Но если бы возникла такая возможность, то я хотел бы завести золотистого ретривера! Говорят, они имеют добрый нрав. И дети их любят. Как повзрослею — накоплю деньги, съеду от семьи и обязательно куплю себе ретривера!       — Хорошая мечта, — Узи откинулась спиной на прозрачное покрытие остановки, замечая, как дождь, ещё пять минут назад сплошной стеной колотивший по асфальту, поредел и стал тише. — А я теперь думаю насчёт того, чтобы съездить к маме в гости. Чтобы она увидела меня настоящую, а не ту, которую ей там отец описывает! Только гостинцы какие-нибудь возьму и поеду. Не с пустыми же руками.       — Это тоже очень хорошая мечта! — поддержал Эн. — Уверен, она будет рада. Кстати, смотри, дождь вроде бы заканчивается!       — Ага… — Узи вздохнула, наблюдая за пейзажем, густые серые краски которого постепенно светлели.       — А что, если бы шли дожди из котят и щенят? — неожиданно выдал Эн, и это заставило расслабившуюся девочку рассмеяться от внезапной бредовости озвученной идеи. — Представляешь, тогда я мог бы взять любого щенка себе домой. И покупать бы не потребовалось. А ты, может, взяла бы себе котёнка, чтобы маме вместо гостинца привезти и подарить. Или себе домой кота завести, чтобы не так одиноко было. Может, и твой отец немного от этого изменится.       — Скажешь тоже! — Узи покачала головой, замечая, что на отца злиться уже… как будто не хочется. Видимо, таковы последствия душевного разговора с незнакомым человеком. Приятно посидеть на лавочке и поболтать о том о сём, но домой ей всё равно рано или поздно придётся вернуться. — Я немного подумаю над тем, чтобы простить своего отца. Но только немного. Я всё ещё злюсь. А ты на своих сестёр не злишься? Особенно на то, что тебя называют «идиотом»?       — Немного обидно, конечно… — Эн спрятал термос обратно в мешок, а стаканчиком прицелился в урну рядом с Узи и кинул, промазав. Тот с пластмассовым хрустом ударился о землю, и парень с поражением выдохнул, указывая на него. — Но посмотри. Никто же не виноват, что я такой непутёвый. Сёстры просто говорят то, что думают. Не думаю, что я должен на них обижаться за это.       — Ты и правда идиот, если соглашаешься с ними! — покачала головой девочка с фиолетовыми волосами. Потом неохотно стянула с себя плед с щенками, расправляя ткань в потеплевших ладонях, и прицелилась стаканчиком в ту же урну с бумажными билетиками, куда у Эна не получилось попасть. — Они явно недооценивают тебя. Ты, может, добрый слишком, вот и кажешься им дурачком. Но это же не значит, что ты правда дурак. Просто иногда нужно очень долго и усердно тренироваться, чтобы доказать…       Узи прервалась, подкидывая стаканчик в воздух, и тот, совершив эффектное сальто, приземлился прямо в мусорку, из-за чего Узи, с победной улыбкой обращаясь к Эну, закончила:       - …что ты круче, чем они думают.       Эн смущённо улыбнулся в ответ, и его улыбка уже не казалась Узи такой дурацкой, как его зонтик или сапоги. Да и зонт с сапогами были совсем не дурацкие, чего это она сначала так подумала? Наверное, просто была слишком расстроена и потеряна после происшествия с отцом. Как, оказывается, сильно эмоциональный фон влияет на восприятие окружающего мира.              Подростки так и сидели на остановке, обсуждая разные вещи, периодически отвлекаясь на грохочущие вдалеке раскаты или смеясь после очередной забавной истории, рассказанной друг другу. Небо постепенно светлело, тучи рассеивались, в одном уголке неба даже проглядывался чистый кусочек синевы. Некоторые лужи утекли в слив, другие остались сохнуть посреди дороги, дождь стал более редким и мелким, и, наконец, оказался настолько незаметен, что новые знакомые решили возвращаться по домам. Пока Узи ждала его, Эн спрятал обратно в пакет все принесённые вещи и раскрыл зонтик, успевший высохнуть за это время, над головой, подтягивая девочку к себе поближе.       — Тебя довести до дома?       — Я и сама дойду, спасибо.       — Тогда возьми зонтик? — предложил Эн, протягивая рукоять зонта девочке. Та неуверенно застыла, глядя его сжатые пальцы. — Потом вернёшь.       — Но как?       — Дом шесть, квартира пятнадцать, — усмехнулся парень. — Откроет дверь, скорее всего, моя мама, её Тесса зовут. Скажешь, что ты мой друг и пришла вернуть зонт. Не думаю, что на тебя будут кричать за то, что я раздаю своим знакомым домашнее имущество!       

***

             Хан сидел на кухне, отхлебывая кофе из чашки с крайне ироничной надписью «#ПАПАНОМЕРОДИН». Сейчас его дочка убежала куда-то на улицу, и он, как хороший отец, конечно же, бросился следом. Только отвлекся ненадолго по пути, заметив, что петли на входной двери как-то неприятно скрипят… Пока исправил эту неприятность, совершенно забыл, что изначально торопился остановить Узи и не позволить ей уйти. И где теперь её искать? Конечно, далеко она не убежит, потому что Хан заметил в комнате девочки рюкзак, в котором подросток обычно таскала свои вещи, а значит, она ходит где-то поблизости от дома. Только вот искать её отцу было всё равно очень стыдно. Что он скажет, когда найдёт её? «Извини, Узи, я не сказал, что мы с твоей мамой давно переписываемся!», так что ли?       Размышления прервала задорная трель дверного звонка. Все мысли из головы словно ветром сдуло.       — Узи? — Хан подорвался с места, едва заслышав последовавший за звонком нетерпеливый стук. Он вылетел в коридор, распахивая дверь настежь, и увидел там свою дочку. Мокрую, отчего-то улыбающуюся, с зажатой в руках шапкой и… жёлтым зонтом в руках. Она же вроде без зонта выходила? Да и не припомнит что-то Хан у них дома аксессуара такого яркого цвета, особенно при любви Узи к чёрным и фиолетовым тонам…       — Узи, ты замёрзла? Промокла? Есть хочешь? — не зная, как начать разговор, отец завалил подростка вопросами, которые всё это время жужжали в голове, словно пчёлы. Узи прошла в гостиную, скидывая с себя сапоги, а затем сложила зонтик, с нежностью проведя по его жёлтому боку.       — Я хочу встретиться с мамой, — одной фразой ответила она на поток вопросов отца. Тот опешил, резко замолчав, а девочка, переведя взгляд на него, добавила, — и ещё котёнка хочу. Белого. И с жёлтыми глазками.       Поняв, что расспрашивать подростка о причине возникновения таких странных запросов бесполезно, Хан смиренно выдохнул, кивнув:       — Хорошо. Купим котёнка и навестим твою маму, - и, заметив хорошее расположение духа своей дочки, решился всё-таки добавить, - прости, что не рассказал тебе обо всём, я ужасный отец! Но я думал, что ты не поймёшь, или что…       — Неважно, что ты думал, пап! — нахмурилась Узи, в следующее мгновение более спокойно и зачарованно цитируя фразу. — Главное — не отсутствие отрицательных черт, а умение с ними уживаться. Ты, конечно, не идеальный отец… Но и я не идеальная дочка. Давай просто будем оба стремиться к тому, чтобы стать лучше, ладно?              Узи развела руки, словно ожидая объятий. Хан был готов прослезиться. Какое чудо должно было произойти, чтобы Узи согласилась помириться? Он раскинул руки, захватывая своего ребёнка в объятия, и закружил её по комнате, невзирая на то, что домашняя одежда промокла от вымокшей под ливнем девочки.       — Ладно, — незаметно шмыгнув носом от пробившей его сентиментальности, согласился отец. — Ладно, я буду стараться стать хорошим отцом. Обязательно.                    Остановившись, они отпустили друг друга, и улыбающаяся Узи перевела загадочный взгляд на удерживаемый в её руках зонтик. Отец решил, что она вот-вот расскажет ему тайну появления этого предмета в их доме, но девочка лишь молча покачала головой, рассмеявшись:       — Завтра верну.